— Держись, Алексеич! Мы с тобой! — орали «бригадиры» и «быки», а Крест поклялся: — Алексеич, я этих падл из-под земли достану!
— И начинать надо с Бибермана! Это он, падла, подослал этих крыс! — торопил события Кувалда.
— Не гони лошадей, Кувалда! Биберман не идиот, самому себе петлю на шею накидывать, — осадил Крест.
— Так эти суки не с неба же свалились, а от него прикатили!
— Не, они скорее всего прокладки. Чуйка мне говорит, все замутил третий — этот долбаный Вольдемар! — заявил Крест.
— Он не один был, Пашу и втроем не заломать! Те две крысы с ним за одно! — вторил ему Веретено.
— Шо без крыс не обошлось, так это точняк! — согласился с ним Кувалда и задался вопросом: — Но хто такую подставу сделал? Хто? Это же какую башку надо иметь?
— Хто, хто, Раздольнов! После нашего прокола в Италии у него нет других вариантов, как валить нас! Это он, падла! — твердил Веретено.
— Шоб такое замутить надо время, а он только шо прикатил из-за границы. Не, это не он, — отверг Крест.
— Ты про Багина забыл, — ожил и заговорил Харламов.
— Не, Алексеич, он тоже за границей.
— И чо с того, у него тут халдеев хватает.
— Хватать-то хватает, а шо, если за разводкой стоит Меценат?
— Ч-о?! Ну ты это брось, Крест! — отмел Харламов.
— А чо бросать, Алексеич? Меценат тоже через Бибермана работает, вот и запустил нам ежа в штаны.
— А смысл?
— Столкнуть нас лбами с Раздольновым, и когда мы перемочим друг дружку, стать хозяином на Урале.
— Не, Меценат на такое не пойдет, он мне слово дал! — не мог поверить Харламов.
— Сам дал, сам и забрал. В прошлом месяце это же его бригада наезжала на Омара и Томаза, — напомнил Веретено.
— Так то ж на урюков, — возразил Кувалда.
— Вчера на урюков, а завтра накатит на нас, — мрачно вещал Крест.
— А чо, Алексеич, москвичи они такие! Им веры нет! — загомонили «бригадиры» и «быки».
В их памяти была свежа последняя разборка, связанная с дележом оптовой овощной базы Екатеринбурга. Тогда заезжая бригада «москвичей» пыталась подмять ее под себя. На стрелку с ними отправился Веретено, но они не подпустили его даже к воротам, и тогда на выручку подтянулись бригады «синяков» и «уралмашевцев». Разборка переросла в перестрелку, остановил ее приезд в Екатеринбург Мецената. На стрелке с Харламовым-старшим он согласился на то, что «навар» с базы будет делиться поровну. Упоминание Крестом той разборки подлило масла в огонь ненависти к «москвичам». Самые горячие головы требовали от Харламова немедленно выкинуть их из города и с Урала.
— Ша, братва! — прикрикнул он; и когда вопли стихли, напомнил: — А ну, напрягите свои куриные мозги, и вспомните, хто дал нам выход на Таллин? Хто пропихнул наш титан за границу?
А, молчите, так я скажу — Меценат! А хто перекрыл Раздольнову кислород на Прибалтику? Опять Меценат!
— Придет время, он и нам его перекроет, — буркнул Веретено.
— Крест правду толкует, Меценат нашими руками уберет Раздольнова с Багиным, а потом и нас загонит в стойло, — подал голос Кувалда.
— Заткнитесь! Много на себя берете! Хватит базарить! Ищите крыс, шо подставили Пашу! — заорал Харламов и затопал ногами.
«Бригадиры», «быки, Крест и Кувалда гурьбой повалили на выход. Веретено остался стоять у порога и переминался с ноги на ногу.
— А ты чо тусуешься? Давай за ними! — рявкнул Харламов.
— Я чо хотел сказать, Алексеич, в общем… — не знал с чего начать Веретено.
— Ну, давай, давай, рожай!
— Есть одна хилая наколка на крыс, шо подставили Пашу.
— Наколка?! Какая? — встрепенулся Харламов.
— Короче, позавчера я был в Нижнем Тагиле.
— И чо?
— Засек там Рэмбо.
— А причем тут он?
— Так с Тагила же все и началось! Оттуда прикатили прибалты и с ними та крыса, шо кинула Пашу.
— Веретено, а ты с бодуна ничо не перепутал?
— Вот тебе крест, Алексеич! Я его видел, как сейчас тебя, — поклялся Веретено и перекрестился.
— Говоришь, Рэмбо?
— Ага, он самый.
— Креста! Зови сюда Креста! Бегом! Бегом! — подгонял Харламов.
Веретено ринулся вглубь комнат и вернулся с ним. На физиономии Креста застыло скептическое выражение. Сообщение Веретена не произвело на него впечатления.
— Ну чо, Крест, ты слышал, чо базарит Веретено? — спросил Харламов.
— И чо с того?
— Как чо? Рэмбо объявился в Тагиле и там же ошивались два прибалта с крысой!
— Туфта это, Алексееич! Неделю назад Рэмбо видели в Шереметьево. Он щас за границей.
— Алексеич! Крест! Ну ей Богу, я видел его в Тагиле! — клялся Веретено.
— Пить меньше надо, а то еще не то увидишь, — отмахнулся Крест.
— Ну, если мне не веришь, то спроси у Грача! Он был со мной.
— Тоже мне, нашел Зоркого Сокола. Знаю я Грача, он же никогда не просыхает.
— Да трезвый он был!
— Ша! — остановил перепалку Харламов и потребовал: — Короче, Крест, найдите Рэмбо! Хоть из под-земли, но достань эту суку! Колите его! Колите до самой жопы, пока не расколется!
— Алексеич, та где его искать, если он за границей? Веретено кукарекнул, вот пусть и ищет, — отказался Крест.
— Где, где?! Возле сучки! Сучку этого кобеля ищи! Чо тут непонятного?
— Не тупой, но все это туфта, Рэмбо за границей.
— Я сказал искать! Тащи его, падлу, сюда! — взвился Харламов.
— Все, все, Алексеич, не ори, найду, если он здесь, — буркнул Крест и вышел из комнаты.
На лестнице его догнал Веретено. Они спустились во двор, там их ждали «бригадиры», «торпеды» и криминальная пехота. Новость о похищении Павла Харламова взбудоражила и подняла на ноги «синяков». Ворота во двор не закрывались, из дальних районов Екатеринбурга подъезжали все новые «бойцы». Толпа росла на глазах и наливаясь гневом, как грозовая туча, жаждала только одного — найти и растерзать гадов. В воздухе плавали густые клубы табачного дыма, и стоял отборный мат. С появлением Креста и Веретено толпа затихла, а через мгновение взорвалась грозными воплями:
— Шо с Пашей?! Хто та падла, шо подставила его?!
— Тихо, братва! — гаркнул Крест и подозвал к себе «бригадиров».
Совещались они недолго. Прошло несколько минут, и двор опустел. Толпа, подобно волчьей стае, ринулась в город на поиски Рэмбо. Одни трясли бандитские «малины», другие дежурили у офиса «Урал-Грейта» и квартиры, третьи проверяли адреса, где когда-либо он появлялся.
Не подозревая о начатой «синяками» охоте, Рэмбо завис на квартире своей старой пассии. Отмычка опытного домушника Фомы бесшумно открыла дверь, и банда вломилась в квартиру. Крест и Веретено первыми ворвались в спальню. Рэмбо не успел дотянуться до пистолета, как его сшибли с ног. Завязалась отчаянная борьба, он не смог противостоять четверым, мало чем уступающим ему по силе громилам. Они скрутили его, вытащили на улицу, запихнули в багажник машины и повезли к Харламову. Новость о захвате Рэмбо бежала впереди него. Во двор Крест въехал под торжествующие вопли охраны. Вид Рэмбо еще больше распалил ее. С остервенением спущенных с цепи сторожевых псов она набросилась на него и принялась терзать.
— Хорош, братва! Он живой нужен! — пытался остановить их Крест.
Но опьяненная кровью и жаждой мести охрана не могла остановиться. Прекратил расправу над Рэмбо Харламов. Бешенно вращая глазами, он выскочил на террасу и заорал:
— Ша! Всем отвалить!
Охрана расступилась. На залитом кровью асфальте корчился от боли Рэмбо. Харламов сбежал по лестнице, подскочил к нему, пнул и бросил в лицо Кресту.
— И чо ты мне пел, шо он за границей?
— Лоханулся я, Алексеич, ты как в воду глядел! Его, падлу, сняли тепленьким с бабы! — признался Крест.
— Гад, за пушку хватался, не успел, я ему по рогам дал! — прихвастнул Веретено.
— Да заглохни ты со своими рогами! — прикрикнул на него Харламов и набросился с вопросами на Креста. — Где Паша? Чо с ним? Живой?
Тот, пряча глаза, пожал плечами.
— В незнанку играет! Надо потрошить гада, пока не поздно, может еще успеем тех крыс перехватить, — предложил Веретено.
— Не здесь, мне его говна не надо! Везите эту падаль на живодерню! Я туда подъеду с Гасаном, у него своя предъява к Раздольнову, — распорядился Харламов и, сутулясь, побрел в дом.
Крест вместе с Веретеном снова загрузили Рэмбо в багажник, к ним присоединился Кувалда со своими торпедами, и они поехали за город на заброшенный кирпичный завод. Перед тем как отправиться вслед за ними Харламов позвонил Гасану — главарю кавказской преступной группировки. Тот, услышав о захвате Рэмбо, забыл о недавних терках с «синяками» за вещевой рынок на Шарташе и не упустил возможности, чтобы отыграться за потери на Двуреченском титановом комбинате. Договорившись о месте и времени встречи, Харламов в плотном кольце телохранителей покинул дом-крепость, занял место в бронированном джипе и в сопровождении эскорта из двух машин выехал к кирпичному заводу.
Час назад прошел по-настоящему весенний, теплый дождь и смыл последние следы затяжной уральской зимы — прошлогодние листья и мусор. Южный ветер очистил небо от свинцово-сизых туч, и на лазурном небосклоне весело засияло солнце. Оно беззаботно плескалось в лужах и веселыми зайчиками скакало по окнам и витринам магазинов. В его ярких лучах блеклые краски сурового уральского города и бледные лица уральцев ожили и окрасились нежными оттенками.
Харламов ничего этого не замечал, нахохлившись как сыч, он немигающим взглядом вперился перед собой. Его лицо напоминало застывшую маску, на нем жили только одни глаза, и в них полыхал неукротимый огонь мести. Вывело его из оцепенения появление Гасана. Тот поджидал на развилке с Каменск-Уральским трактом и занял место в колонне, дальше по ухабистой, поросшей бурьяном дороге, кавалькада машин проехала к заброшенному кирпичному заводу. На шум из пролома в стене печи для обжига кирпича показался Веретено и позвал:
— Сюда! Сюда!
— Давай туда! — приказал Харламов водителю.