– Ну, палку-то мы не перегибали, – дёрнул плечом Шумахер. – Язык у него, правда, острый слишком… Но всё время двигались вчетвером как одна команда. Говорю тебе – из-за бабы он свинтил.
– Совет ему да любовь, – произнёс я, подводя его к центральному строению. – И с кем ты квасишь тогда?
– А что тут приятных собеседников мало что ли? Вот там с Шифером и Хромым сидел, пока не приспичило. Может, к нам присоединишься?
– Нет, – твёрдо ответил я. – Мне сейчас не до этого. Нужно серьёзно поговорить, и желательно, без посторонних.
– Ладно-ладно, понял, – выставил вперёд ладони азиат. – Сейчас с ребятами попрощаюсь, и пойдём в номер, перетрём. Сыч-то для тебя, надеюсь, не посторонний?
– Естественно, – кивнул я. – Только давай я тебя у входа подожду, мне так спокойней.
– Да что ты очкуешь, всё путём будет, они мировые ребята! – Шумахер мёртвой хваткой вцепился мне в руку и потащил к одному из крайних столиков.
«Мировые ребята» оказались осоловелыми от выпитого рейдерами, с крайне подозрительными физиономиями. Таких я бы ни за что не оставил бы сторожить даже стреляные гильзы, не говоря уже о более ценных вещах.
– Знакомьтесь, это… – Азиат чуть запнулся. – …Змей, мой кореш! Змей, это Хромой и Шифер.
– Очень приятно, – проявил я вежливость, присаживаясь за столик. – Шум, у нас мало времени.
– Да что ты заладил, как пластинка граммофона! Сейчас допью и пойдём.
– Нам тоже скоро выдвигаться надо, – сказал тот, кого мой сокамерник представил как Шифер. – На рынок двигать нужно, закупить кое-чего в дорогу. Стаб тухлый, заказов мало.
– Чем промышляете? – решил спросить я, пока азиат намертво присосался к внушительной кружке с тёмным пивом.
– Да по-разному, – пожал плечами Хромой. – В основном конечно, подай-принеси. Шифер вдобавок, дар транслитера имеет, в цивилизованных стабах подрабатываем, но это так, по мелочи.
– Транслитер, это в смысле переводчик? – уточнил я, немедленно доставая из нагрудного кармана завалявшуюся там инструкцию от дробовика, которую пролистывал на досуге.
– Ну да, – важно кивнул рейдер. – Любой язык могу вкурить влёт, хоть инопланетянский.
– Давай проверим, – предложил я, быстро перелистав страницы.
Под нечётким рисунком подствольного стреломёта, или как его там правильно, в азиатском варианте, сохранившем привычную пунктуацию, имелась короткая надпись, выделенная жирным шрифтом. Иероглифы на ней ограничивались аж тремя восклицательными знаками – это явно что-то важное.
– Остерегайтесь перекоса снаряда в стволе, – небрежно обронил Шифер, тоном знатока, едва покосившись в сторону страницы. – Ну, а за полный перевод с тебя три горошины, оформлю в лучшем виде, у меня и планшетик под это дело есть.
Шумахер, до этого безмятежно лакающий пиво, вдруг поперхнулся и сдавленно закашлял.
– Может, три спорана? – на всякий случай уточнил я.
– Цена приемлемая, – вклинился Хромой. – Дар у Шифера очень редкий, хрен ты где ещё такого встретишь. Интырнетов тут нету, так что можешь искать подходящий словарик хоть до конца света. Кластеры то наши, черномазых нету. Согласен?
– Нет, – я спрятал книжицу обратно в карман. – Как-нибудь сам разберусь. И кстати, о кластерах – мне давно уже интересно, почему вокруг лишь выходцы из СНГ, а если попадаюются иностранцы – то это внешники. Есть поэтому поводу официальная версия?
– Да как не быть, – Шумахер, наконец, откашлялся. – Не понял, что сейчас за аббревиатуру ты назвал, но Рассея-матушка в большинстве слоёв реальности ой как широка. Конкретный такой процент от площади земли. Мне как-то один приятель рассказывал, что знал человека, собственными глазами видевшего стандартный кластер с чешским городком. Может, где-то далеко-далеко отсюда и пиндосы с неграми прилетают, кто знает.
– Ага, а внешники у них – русские, – гыгыкнул Шифер, но шутку никто не поддержал.
– Не надо так, – покачал головой я. – Не в нашем это менталитете.
– Ну, на счёт этого я поспорю, – не согласился Шумахер. – Вспомни хотя бы тех же муров, патриотище ты наш. А что касается самих внешников – уверен, что большая часть населения их миров и знать не знает, что такое Улей. Тут, в основном, всякие «частники» и прочие солдаты удачи обретаются, пусть и не без благословения правящей верхушки. А рядовому налогоплательщику такие шокирующие подробности знать не положено – его только результат в виде чудодейственных препаратов волнует.
– Пожалуй, ты прав, – поразмыслив, согласился я.
Азиат опорожнил ёмкость и оглушительно рыгнул.
– Нормас, браток, главное в себе не держать, – похлопал его по плечу Шифер, так же покончивший с выпивкой. – Ну чё, не прощаемся мужики, до вечера. А ты Змей, подумай насчёт моего предложения.
– Если только мне ампутируют половину мозга, – покачал я головой, поднимаясь. – Пошли, Шум.
Поддерживая говорливого товарища за плечо, я завёл его внутрь до стойки портье, являвшегося здесь по совместительству барменом.
– Чего изволите? – быстро спросил он, оценив благодушно-размякшее состояние Шумахера. – Выпивка, спек, девочки?
– Во! – азиат оттопырил кверху большой палец. – Именно в такой последовательности!
Я сдавленно застонал, оттаскивая его подальше от стойки.
– Шум, сейчас не до развлечений!
– Ты сбрендил? – обиженно спросил он. – Мы тебя похоронили практически, разве что поминать не стали, на всякий… И тут ты, вдруг откуда ни возьмись, воскрешаешься! Как ты нас вообще нашел, бляха-муха?!
– Друзья помогли, – уклончиво ответил я, толкая упирающегося гуляку к лестнице. – Какой этаж?
– Я думал, мы – твои друзья, – горестно вздохнул Шумахер. – А ты всё темнишь… Ладно, мож тебе Сыч мозги-то вправит. Давай на третий.
Последняя выпитая кружка для него была явно лишней, да и душно здесь оказалась, как я и предполагал. Кое-как, отдыхая каждый пролёт, мы добрались до номера, ещё дольше азиат возился с ключом от него, упорно не желая отдавать его мне. В итоге дверь распахнулась без его участия, и на пороге возник недовольный Сыч, поблёскивая в полумраке светлой радужкой глаз.
– Грёбаный ты алкаш, с утра уже нажра…
Он замер, разглядев, наконец, меня.
– Здравствуй, Сыч, впусти нас пожалуйста, – спокойно произнёс я. – Этот гуляка слишком тяжёлый для меня, уже плечо от него онемело.
Фыркнув, здоровяк посторонился, после чего зачем-то выглянул в коридор, осмотрелся и захлопнул дверь, щёлкнув замком.
– Ну, привет, Полоз, – обронил он, протопав за нами в единственную жилую комнату, где стояло в рядок четыре узкие деревянные кровати. – Клади его на шконку, пусть отлежится.
– Я в порядке! – протестующе заявил азиат.
– Захлопнись, – веско посоветовал Сыч. – Хочешь участвовать в разговоре – лежи и слушай. А нет – спи. А если тебя снова начнёт полоскать – лучше заранее ползи к очку, иначе я потом тобой же и вытру. Всё понял?
– За что я только тебя терплю…
– Будем считать, что это «да».
Бывший сокамерник присел на жёсткий табурет, жалобно заскрипевший от его немалого веса, и кивнул в сторону такого же, стоявшего в углу.
– Увы, кресел тут нет.
– Ничего, – я устроился напротив него. – Помнится, раньше мы обретались куда в худших условиях.
От этих слов здоровяк скривился, как от зубной боли. Проживание на воле сказалось на нём благотворно – цвет кожи приобрёл более здоровый оттенок, осанка выпрямилась. От густой богатырской бороды он зачем-то оставил одну тёмно-русую эспаньолку, которая тем не мене, была ему к лицу. Одежда у него, как и у Шумахера оказалась не самого лучшего качества, и явно с чужого плеча, но всё-таки лучше оранжевой больничной пижамы.
– Ты ещё старину Похера, вспомни… Тоже мне, ностальгия.
– Ты думаешь, он жив?
– Мне без разницы, – пожал он могучими плечами. – Главное, что мы здесь. Знаешь, не ожидал тебя увидеть, хотя своего присутствия мы не скрывали. Насколько я слышал, других выживших пока не нашли.
– Вы действительно первые, – подтвердил я. – Возможно, кто-то ещё скитается по лесам.
– Но не ты, – задумчиво обронил Сыч. – Расскажешь, зачем пришёл?
Такой простой с виду вопрос поставил меня в тупик.
– Если честно, я и сам не знаю. Наверное, хотел просто вас увидеть, хотя и шанс, что это окажетесь именно вы, был мизерный.
– Не такой уж и маленький – нас семеро вернулось, – медленно проговорил здоровяк. – Четверых ты знаешь, ещё троих подобрали по дороге, у них колымага поломалась после очереди из пулемёта. Кто тот обстрел пережил, драпали на уже на своих двоих.
– Кстати, а что с вертолётом? – вспомнил я давно мучивший меня вопрос. – Он нас преследовал?
– Куда там, – хмыкнул Сыч. – Ему элита бревном поперёк кабины заехала, как грёбаный олимпийский метатель копья. Вторая птичка тут же упорхнула ближе к Ферме, а там уже мы леса достигли.
– Так вертолет был не один? – удивился я. – Вот это нам повезло…
– Ни хера не так – отрезал здоровяк. – Тебе вообще весь этот момент не кажется странным?
– В смысле?
– Ну ты даёшь, Полоз, – покачал он головой. – Ладно, вот этот убийца спиртного в стройбате сортиры офицерам строил, но ты-то явно где-то служил!
– Боевого опыта у меня кот наплакал, – честно признался я. – В вооруженных конфликтах участвовать не довелось, а в армии, в основном, с винтовкой бегал, зверя стрелял для столовки, благо места были глухие.
Здоровяк издал неопределённый звук, после чего продолжил:
– Хорошо, специально для такого дремучего стрелка поясню – когда мы остановились перед элитой, наш драндулет представлял собой идеальную мишень. По нам, – он крепко выругался. – Легче было попасть, чем промахнуться. Однако, наводчик в вертухе сознательно отвёл прицел в сторону мертвяка, этим и объясняется, что получилась у него очередь, как бык поссал. Неужели не заметил?
– Мне тогда уже не до того было, – напомнил я. – Значит, ты хочешь сказать, они там получили приказ не стрелять?
– Разве что, не стрелять именно по нам. Вторая вертуха в тот момент по кому-то там работала. Да и с какого хрена такие привилегии?