Чуть позже Леа присоединилась к нашей тусовке и рассказала, как произошло расставание.
– Нико был подавлен. Он не оскорблял меня. Просил подумать. Сказал, что при любом раскладе будет меня ждать, но… Я же не вернусь. Я поняла, что не люблю его, то есть не могу любить двоих сразу. Просто надеюсь, что он встретит кого-то, кто заставит его перестать думать обо мне, – говорила она. – Эмануэль помог перетащить вещи в родительский дом, но я не должна там оставаться. – На секунду она замолчала, но мы все знали почему.
– Нельзя обратиться в полицию? – возмутился я. Ну правда, разве имеют право какие-то картежники распоряжаться жизнью других людей?
– Нельзя. Они работают как официальное казино. И доказать что-то невозможно. Полиция крышует их, – ответила Бэйл, чья семья лично столкнулась с этим.
Все замолчали.
– Останься у меня, – предложил Клемент.
Было очевидно, что именно на это Леа и рассчитывала.
Друг сказал, что довезет нас до дома, и, пока он пошел переодеваться на второй этаж, мы с Бэйл вышли из дома, чтобы подышать ночным воздухом.
– Океан, – вдруг услышал я чей-то голос. Обернувшись, увидел Нико. Он стоял у небольшой яблони, прячась в тени.
– Нико? Что ты тут делаешь? – с нескрываемым удивлением тихо спросил я, выкидывая сигарету.
– Леа… Она с Клементом? – с волнением откликнулся он.
Я неуверенно кивнул, не зная, чего ожидать от бывшего парня Леанелии.
– Мне нужно поговорить с кем-то из вас. Это касается Клема. Его нужно предупредить о том, что Леа…
– О том, что Леа что? – внезапно раздался ее хрипловатый голос.
Девушка стояла у входной двери и прожигала Нико взглядом синих глаз.
Мы с Бэйл не понимали, что сейчас происходит.
– Леа… – вздохнул парень. В его зеленых глазах, наполовину скрытых длинными ресницами, читались боль и любовь. Он все еще испытывал чувства к ней. – Ты сама знаешь. Не ломай никому жизнь, ладно? – серьезно попросил он.
– Каким образом, Нико? Я люблю его. Прости меня, но я повторюсь. Я сделаю все, чтобы не разбить его сердце, – сказала Леа.
Но Нико странно усмехнулся. В этой усмешке были скрыты горечь и… презрение?
– Я о другом, и ты прекрасно это поняла, – произнес кудрявый и скрылся во тьме улицы.
Мы остались стоять в удивлении, ничего не понимая.
– Что-то случилось? – спросил Клемент, закрывая входную дверь на ключ и поправляя куртку.
Мы обернулись к нему.
– Все отлично. Можешь одолжить сигарету? – спросила Леа.
– Момент.
Парень вытащил из кармана джинсов пачку.
Леанелия вытянула сигарету и достала из маленькой сумки зажигалку, на которой был изображен полумесяц с женским лицом. Богемная вещь.
Бледные руки девушки слегка дрожали, из-за чего она не могла нормально закурить. Устало вздохнув, Клем осторожно взял зажигалку из ее тонких пальцев, после чего ловко сумел зажечь сигарету.
– Спасибо, – полушепотом поблагодарила Леа, и мы пошли к машине.
Всю дорогу ехали молча. Я смотрел в окно, а перед моими глазами мелькали высокие придорожные фонари, один за одним. Трасса была пустая. Голову занимали мысли о странном визите Нико.
38Озеро
Утро выдалось пасмурным и ветреным. Я сидела на кухне в доме Клемента и наблюдала за тем, как деревья за окном качаются от сильного, но уже теплого ветра.
Когда прикоснулась к чашке с кофе, то вновь обожгла кончики пальцев.
Когда он уже остынет?..
Мой взгляд скользнул вдоль окна и плавно переместился на край стеклянного стола. В нем четко отражалась картина, которую я уже десять минут наблюдала из окна. Небо, укрытое пепельными облаками, и деревья, пригибающиеся от ветра. Только в отражении стола все это было перевернуто. Если долго смотреть и ни о чем не думать, то кажется, будто окно расположено на полу, а если его открыть, то тут же провалишься в пропасть пасмурного неба. Было бы красиво, если бы оно было не над нами, а под нами.
– Ты готова? – услышала я знакомый с детства голос.
– Да.
– Я тогда вещи в машину отнесу и вернусь, – предупредил Клемент.
Может быть, это странно, что в такой на первый взгляд холодный день мы решили отправиться на озеро. А с другой стороны – какая разница, холодно или тепло, светит солнце или все небо закрывают облака?
Мне уже должно быть все равно.
Мне и так все равно.
Внезапно чьи-то холодные руки опустились на мои плечи.
– Можем ехать, – сказал Клем с усмешкой. Его забавляла моя реакция на любые неожиданные возгласы и прикосновения.
Он никогда не поймет.
Ему не узнать страх и чувство необратимости последствий.
Я посмотрела в его темные глаза, в которых всегда читались печаль и мудрость.
Мне никогда не узнать, о чем он думает.
– Я никогда не узнаю, о чем ты думаешь, – словно повторяя мои мысли, внезапно сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, не бери в голову.
Я снова уставилась в окно, а затем услышала отдаляющиеся шаги и равнодушное «Жду тебя в машине». Порой Клемент выглядел так, словно ему неловко за свою любовь ко мне.
Мне тоже было бы неловко любить того, кто все время создает проблемы.
Встав из-за стола, я направилась к выходу. Захлопнув за собой дверь, надежно закрыла ее на ключ, который Клем отдал мне два дня назад.
Для меня до сих пор непривычно то, что его мать не любит приходить домой.
Чаще всего родители другие. В большинстве своем матери ночуют дома, переживают за тебя, постоянно звонят, спрашивают об успехах и неудачах, интересуются кругом твоих знакомых, пока ты подросток, конечно.
Мать Клемента не такая.
Вечером ранее она забегала домой. Выглядела такой взволнованной, куда-то спешила.
Я подумала, что она пришла проверить, все ли хорошо с ее сыном, есть ли дома еда, нет ли посторонних. Да, она была очень взволнована.
Но лишь сказала, что забыла какую-то косметичку или чертов маникюрный набор.
Когда она нашла его, то, бросив небрежное «Пока», умотала куда-то в своих сапогах на высоких каблуках. Они такие пошлые. Она такая безвкусная. От нее веет нищетой.
Когда я забралась в машину, то первым делом вытянула ноги к стеклу. Нико никогда не разрешал мне этого делать, ведь я пачкала ботинками машину, а Клем сказал, что я могу делать все, что хочу.
– Можем заехать по дороге за кофе? – спросила я, открывая окно, пока мы выезжали с парковки. Без кофеина я вечно засыпаю на ходу.
– Да, но у тебя вроде голова болела от давления и кофеина, – усмехнувшись, сказал Клемент.
– Боль отвлекает, – улыбнулась я.
В ответ он лишь хрипло рассмеялся.
Заехав в кофейню, мы взяли обычный латте без сиропа, а я успела отхватить пару штучек нового печенья в виде бабочки, расписанной цветной глазурью.
Мне нравится дорога. Нравится ездить на машине, но не вести самой.
Люблю, когда можно открыть окна со всех сторон. Когда мы были детьми и наши родители возили нас куда-то вместе, то нам запрещали делать это.
«Нет, не вздумайте!»
Но теперь мы повзрослели, и мои волосы уже достаточно длинные, чтобы развеваться на ветру, как в фильмах.
Клемента забавляла эта моя одержимость «ветром в голове». Он специально прибавил скорости, чтобы можно было в полной мере насладиться моментом. Я взглянула на него. Он был таким красивым. Темные волосы густой челкой спадали на темные же глаза, пальцы крепко сжимали руль, взгляд полон жизни.
– Кажется, солнце появится. – Я указала на небо, где плыли облака нежно-персикового цвета, а за ними – фрагменты голубого цвета, такого же яркого, как мороженое со вкусом жвачки. Оно так и называется – «Голубое небо».
Я разогналась и с небольшого пирса прыгнула в холодную воду. Миллиарды иголок вонзились в тело, но чем больше двигалась, тем легче мне становилось.
На что вообще рассчитывала? На то, что прыгну в воду и сразу безболезненно умру?
Природа не одарила меня интеллектом. Я читаю книги, но не становлюсь умнее. Совершаю ошибки, но не извлекаю из них уроков.
Тем временем ноги вновь начало сводить судорогой, и я почувствовала, как тело медленно устремилось ко дну. Мгновение, и я с головой ушла под воду.
Мне одновременно смертельно больно и смертельно нормально. Чувствую, как температура моего тела понижается, давая мне остыть и заставляя сердце биться в нормальном ритме, но пронзающая боль в легких не дает сохранить этот баланс «хорошего самочувствия».
Под водой темно. Дневной свет словно где-то далеко от меня. Я наслаждаюсь нехваткой воздуха и удушением. Это лучше, чем умирать на глазах у довольных картежников.
Прощаясь с дневным светом, я закрываю глаза.
Внезапно ребра обволакивает острая боль. Пальцы впиваются в кожу сильнее.
Не могу сдерживать себя и инстиктивно делаю вдох под водой, но легкие не успевают полностью заполниться, так как неведомая сила буквально выталкивает меня на поверхность.
– Леа, тебе плохо? – взволнованно спрашивает Клемент, придерживая меня за талию.
Я хочу ответить, но на меня накатывает волна кашля. Не могу заговорить, пока не опустошу свои легкие от ледяной воды.
Клемент притягивает меня к себе, и теперь я могу положить голову ему на плечо. Становится легче дышать.
– Ты же знала, что вода еще холодная. Это не лето, так зачем было прыгать? – спокойно говорит он, касаясь кончиками пальцев моих мокрых спутанных волос, словно стараясь пригладить их так, чтобы они лежали ровно вдоль моей спины.
– Какое время года? – спрашиваю я.
На самом деле не знаю.
– Весна. Она заканчивается, – отвечает он.
Чтобы научиться меня понимать, ко мне нужно привыкнуть. Я не из тех, кто умеет подстраиваться под того, с кем общается, чтобы произвести правильное впечатление.
Я много чего не умею.
– Клем… – задумчиво зову его.
Парень слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в