Следующим пунктом была кухня. Но и там не оказалось ничего, кроме кучи стаканов, «аккуратно» стоящих друг на друге, заполненной до отказа пепельницы, полупустых бутылок из-под пива, шампанского, гранатового вина, виски и еще кучи всего.
– Клем! Ты дома? – крикнул я, подходя к лестнице на второй этаж. Музыка доносилась именно оттуда, поэтому логично было предположить, что он в своей комнате.
По пути наверх я несколько раз спотыкался об одежду, валявшуюся на ступеньках. Черт, хотелось бы навести здесь порядок. В последнее время этот дом превратился в закуренный притон.
Я вежливо постучал в комнату Клемента, но, когда не получил ответа, просто аккуратно открыл дверь.
Моему взору открылась на редкость странная картина.
Леа сидела спиной к выходу, одной рукой обняв свои голые коленки, а другой раскладывая карты. В комнате, как и во всем доме, был жуткий беспорядок. Бутылки, одежда, плакаты, винил, гитара с одной порванной струной – все это валялось либо на полу, либо на кровати.
Некогда царивший в комнате запах мужского одеколона и стирального кондиционера сменился запахом сигарет и персикового лосьона для тела.
На секунду мне стало безумно неловко. Я не решался сказать ни слова, впрочем, мне и не пришлось. С грохотом споткнувшись о валяющиеся у двери ролики Клемента, я привлек к себе внимание.
– Блин! – вскрикнула Леа, мгновенно вскакивая на ноги и закрывая руками полуголое тело. На ней были лишь просвечивающие светло-голубые кружевные трусы.
Я пытался сохранять спокойное и невозмутимое выражение лица, но это было весьма трудно. В неловкие моменты всегда выгляжу так, словно меня ножом режут, и понятия не имею, почему мое лицо выражает такое страдание.
– Отвернись! – крикнула она, хватая с пола футболку, которая, вероятно, принадлежала ее парню и моему лучшему другу по совместительству.
И я бы и рад был отвернуться, но меня будто молнией поразило. Я стоял словно статуя, жалко пытаясь выговорить что-то напоминающее «Извини», а Леа, натянув темную мятую футболку, начала судорожно ползать по полу, собирая карты и конфетные фантики. Затем быстро поднялась, пытаясь вырубить оглушающую музыку. Она опять слушала Crystal Castles.
Так и не разобравшись с ноутом Клемента, она переключила внимание на фольгу из-под резинок, лежащую на тумбочке около кровати. Выругавшись полушепотом, она стыдливо смяла ее в кулак, а затем вернулась к проводу от колонок, раздраженно вырвав его из розетки.
Когда музыка оборвалась, Леа медленно повернулась ко мне, словно собиралась достать из-за спины револьвер прямо сейчас и уложить меня в этой комнате.
– Леа, прости, я думал, Клемент… – начал лепетать я, нервно перебирая пальцами.
– Клемента нет, – грубовато ответила девушка, поправляя бинт на запястье.
Мой взгляд невольно скользнул по ее телу. Я так давно ее не видел. И да, она изменилась.
Волосы стали чуть длиннее, вид ее был болезненный и истощенный. В этой девушке нельзя было узнать Леа, которую впервые я повстречал в этом же доме.
– Извини, просто не дозвонился до него. Ладно, пойду домой… – Смущенно развернувшись, я направился к лестнице, но она окликнула меня.
– Океан, подожди. – Я повернулся. – Клемент через час придет. Можешь подождать его, – чуть неуверенно предложила Леа. Ее хриплый голос звучал очень мягко и тихо.
– Если я не помешаю…
– Нет, не помешаешь, я с раннего утра одна, и мне скучно. Извини за этот беспорядок, мы просто не ждали гостей. Даже не знаю, как так получилось. – Она спускалась по лестнице, подбирая одежду, валявшуюся на ступеньках. Каждый раз, когда Леа наклонялась, чтобы поднять вещь, длинная футболка чуть задиралась, открывая ее небольшую упругую задницу в голубых трусишках.
Почувствовав мой взгляд на себе, девушка резко развернулась, тем самым заставив меня вздрогнуть. Моя реакция вызвала у нее легкий смешок, больше похожий на тихое змеиное шипение.
Мы спустились на кухню, а когда я сел за стол, Леа начала крутиться вокруг, пытаясь убрать весь тот мусор, что накопился за последние дни… или недели.
– Есть будешь? – спросила она.
– Можно. – Я равнодушно пожал плечами.
Она вытащила коробку из-под пиццы, которая оказалось пустой.
– У нас есть застывший лава кейк и… ничего больше, – констатировала Леа.
– Ну, можешь просто сделать мне чай.
– Хорошо.
Она поставила чайник и открыла холодильник. Кроме банки энергетика и минералки, там ничего не было.
– Не беда, сейчас напишу ему, чтобы по дороге домой зашел в магазин, – на выдохе сказала девушка и присела за стол напротив меня.
Я стал вглядываться в ее лицо. На нем совсем не было косметики, и это делало ее моложе. Синие глаза сверлили дыру в столе. Леа не говорила ни слова.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– Неплохо, думаю, – зевая, ответила девушка.
– Швы не болят?
– Там скобы стоят. Я пью таблетки, которые выписал доктор. Они притупляют боль. Но только физическую, – усмехнулась она.
– Ты грустишь?
– Не то чтобы сильно, просто на меня иногда накатывает необъяснимая печаль. Хотя если подумать, то она вполне объяснима. Я столько всякого дерьма устроила. – Леа медленно поднялась, чтобы вырубить зашумевший чайник.
– Не переживай, печаль приходит и уходит, – задумчиво ответил я, наблюдая, как она разливает кипяток по чашкам, а затем ставит их на стол. Одну передо мной, другую себе.
– Умирая, Ван Гог сказал: «Печаль будет длиться вечно». Не знаю, стоит ли отнести эту мысль ко всему, что существует, но это точно мой случай, – вглядываясь в чашку, заявила Леа.
– Ван Гог был шизофреником, – скептически подметил я, пока девушка пыталась зажечь сигарету.
– Разве у него не эпилепсия была? – нахмурившись, спросила Леа, закинув одну ногу на другую и сделав затяжку.
– Кто-то говорил, что у него была конституциональная психопатия.
– Может, психическая дегенерация? – предположила Леа.
– Диффузный менингоэнцефалит, – подхватил я.
– Приступообразная шизофрения, – сказала она.
– Или сомнамбулическая форма эпилепсии?
– Может, эпилептоидный психоз без эпилептических приступов? – предложила девушка.
– Тогда лучше эпизодические сумеречные состояния, близкие к эпилепсии… – заверил я.
– С периодическими депрессиями и маниями, – добавила Леа.
– Одновременное сочетание шизофрении и эпилепсии.
– В общем, просто психопат.
– Или гений… – отметил я.
– Одно и то же, – выдыхая дым кольцами, подытожила она.
Внезапно мы услышали шум в прихожей, который заставил нас обернуться.
– Клем, это ты? – крикнула Леа, пытаясь затушить сигарету о пепельницу.
Но ответа не было. Девушка взволнованно посмотрела на меня. Видимо, вся эта заваруха с картами и пабом давала о себе знать. У нее была очевидная паранойя.
– Клем! – крикнул я.
Через минуту мой друг зашел на кухню.
– Что вы орете? – устало спросил он, ставя на стол какой-то пакет.
– Ты напугал нас! – возмутилась Леа.
– Эй, говори за себя, – сказал я, пытаясь подавить смех.
Клемент взглянул сначала на нее, а затем на меня.
– Видел бы ты, как я напугал ее ночью в больнице, – усмехнулся парень. – Это тебе. – Клем вытащил из пакета упаковку мини-кексов со вкусом «красного бархата» и шутливо швырнул ее в девушку, чтобы остановить этот поток возмущения и недовольства.
– Ты напугал ее? – заинтересованно спросил я.
– Она даже разрыдалась, – начал смеяться Клемент.
Неожиданно лицо Леа переменилось. На нем больше не читалось недовольство или злость. И дело было вовсе не в капкейках.
Девушка словно опять намеревалась заплакать.
– Ты в порядке? – спросил я, осторожно касаясь ее руки.
Клем поднял глаза на нее и вопросительно посмотрел на меня.
– Леа, что с тобой? – спросил он.
– Ничего. А кто сказал, что что-то не так? – ответила она, наполовину проглатывая слова.
Клем обошел стол и подошел к подруге, обнимая ее.
– Я же извинился, ты чего, это была просто шутка, – успокаивающе начал говорить он.
Но ее слезы уже невозможно было сдержать.
– Я обещаю больше не делать этого, прости меня, пожалуйста… – Он сел на пол перед ней, а она закрыла лицо руками.
Все, что ей на самом деле требовалось, – это лечение в психиатрической клинике, если таковое вообще могло помочь.
Почему-то мне показалось, что она говорила вовсе не об опасности, которая ей угрожала, и не о том, что Клемент напугал ее. Все обстояло гораздо сложнее.
Когда Леа наконец-то успокоилась, мы продолжили общаться.
– Кстати, сегодня Карим устраивает вечеринку у себя дома. Хочешь пойти? – спросил Клем.
Карим был нашим общим знакомым. Звезда скейт-парка. Мне он не нравился, но Клем хорошо общался с ним и его парнями, а я не против любой тусовки, на которой есть хоть один мой друг. Так что я согласился.
– Идешь со мной? – Клем приобнял Леа за плечи.
– Знаешь, я должна была сегодня домой сходить, – стала отказываться она.
– Зачем? Ты только вчера там была.
– Что за вопрос? Я только начала налаживать отношения с семьей.
– Завтра зайдешь, а сегодня составь нам компанию, – уговаривал ее Клемент.
Она немного подумала, а затем нехотя согласилась.
– Я тогда домой позвоню, скажу, что сегодня не смогу, – проговорила девушка и вышла из кухни.
Я еще раз окинул взглядом дом.
– Ну вы тут устроили, конечно… Убраться бы здесь, – намекнул я.
– Да уж. Даже немного неловко перед тобой, – рассмеялся Клемент.
– Я тогда тоже домой пойду. Ничего, если я Бэйл возьму? – спросил я.
– Конечно, бери.
Он проводил меня до входной двери, где мы и распрощались.
Когда я проходил мимо гаража, то услышал голос Леа. Она говорила с кем-то по телефону.
– Меня родители сегодня не отпускают. Ну, ты же знаешь. Да, я тоже соскучилась. Я знаю. Конечно. Завтра, хорошо? Я ведь только начала налаживать отношения дома.