Малолетков не растерялся и всадил торпедоносцу прямо в его брюхо кучную очередь разрывных пуль. Самолет, загораясь, рванулся к облакам, чтобы сбить огонь. Но было уже поздно! Запылали плоскости и фюзеляж. Самолет взмыл еще немного вверх, и вдруг от него отделились три огненных клубка. Это охваченные пламенем вражеские летчики пытались спастись на парашютах. Но, обгорая на лету, они нашли свою гибель в волнах холодного Баренцева моря.
Как изменились люди в эти напряженные минуты боя!
Тот же самый Швырялкин, который, бывало, вздрагивал от учебного выстрела орудия, теперь один за другим подавал снаряды, находясь в самом пекле доя — на орудийной площадке у носового орудия. Стоя в расчете у Кречетова, одновременно помогая наводчикам, он вел себя как никогда смело. За этот рейс он научился храбрости и возвращался на Родину мужественным воином.
А взять Николая Скрипку. Думали, он лишь весельчак, балагур, легкомысленный, несерьезный человек. В минуты боя, когда стаи торпедоносцев набрасывались на караван, когда все небо было, словно серпантином, исчерчено следами трассирующих пуль и снарядов, Скрипка своим огнем принуждал немцев сбрасывать торпеды, как бомбы, не целясь. Один какой-то шальной ас все-таки залетел внутрь конвоя, но тут по нему дал очередь из крупнокалиберного пулемета кочегар-пулеметчик Ветер, а с носового орудия — артиллеристы Кречетова, моряки сержант Деменко, Скрипка, Курочкин и Овечкин. Огонь оказался точным. Столб огня взлетел к небу на том месте, где был торпедоносец! Огромный столб сверкающей лавы, дыма, багровых клочьев металла!
Зрелище было настолько неожиданным, что моряки, сбившие самолет, решили даже сперва, что это взорвался от попадания вражеской торпеды идущий впереди танкер с горючим. Но едва развеялся дым взрыва, оказалось, что танкер невредимо шествует впереди.
На палубе парохода «Тбилиси» кто-то крикнул:
— Что с капитаном, ребята?
Все перевели взгляд на капитанский мостик.
Там, изогнувшись, повис на поручнях капитан Сорока. Он силился удержаться, чтобы не упасть, лицо его перекосилось от боли.
Моряки взбежали на мостик и подхватили раненого капитана.
…Еще не умолк гул немецких самолетов, еще холодный сентябрьский ветер не рассеял до конца дым от взорвавшегося торпедоносца, а на капитанском мостике вместо раненого капитана распоряжался старший помощник Вячеслав Неживой. Это было очень серьезное испытание для молодого коммуниста и судоводителя.
Неживой встал на мостик, понимая ответственность, которая выпала на его долю.
Он знал, какой груз везет корабль. Он знал, что далеко в предгорьях Кавказа, у широкой Волги сотни тысяч советских бойцов и командиров ждут этого груза.
Суров и прост язык вахтенных журналов: столбики курсовых цифр и обозначений силы ветра чередуются с лаконичными записями, в которых угадывается многое пережитое судном. Переписанные мною в те дни в военный блокнот из судового журнала события того достопамятного дня изложены так:
«Справа на курсовом угле 80° произведен налет на караван 30—40 неприятельских торпедоносцев и бомбардировщиков.
Из всех пулеметов и пушек открыли интенсивный огонь.
15.46. Ранен капитан Д. И. Сорока.
15.48. Интенсивность атаки ослабла.
Огонь из орудий и пулеметов продолжается.
15.50. Атака окончена.
Военные корабли и транспортные суда продолжают вести огонь по уходящим самолетам. В командование судном вступил старпом Вячеслав Неживой. Капитан Сорока снесен вниз, где ему оказана первая помощь».
…Ранним сумрачным утром один за другим серые корабли стали швартоваться у длинных причалов Архангельска. Первым в линии этих далеких заморских гостей пристал к деревянному причалу Бакарицы пароход «Тбилиси».
Никогда не забыть мне волнующей минуты, когда мы всеми обостренными чувствами ощутили близость родного берега.
Не успели спустить трап с палубы «Тбилиси», как внизу на досках, около железнодорожного пути, появился наряд пограничников с зелеными петлицами на шинелях. Разводящий с бойцами караула пошел дальше, к другим пристающим транспортам, а около опустевшего трапа остался молодой светловолосый часовой-пограничник с автоматом на груди. Охраняя с этой минуты прибывший корабль, он внимательно смотрел вверх, на его палубу, заставленную сплошь серыми ящиками с самолетами и танками, на его борта, хранящие следы соленой океанской волны.
К борту подошел сменившийся после дежурства Скрипка. Заметив внизу своего сухопутного товарища по оружию, Скрипка крикнул:
— Уже заступил, браток? Вот и хорошо. Покарауль теперь ты! Мы все привезли в целости, важные вещицы привезли — тринитротолуол привезли, а теперь ты гляди, не зевай. У такого груза зевать не полагается!
…Уже после войны, приехав в Одессу, я поднимался по трапу на капитанский мостик белого лайнера «Россия», курсирующего по Черному мирному морю. Меня гостеприимно встретил его капитан — Дмитрий Сорока, тот самый, которого мы некогда сносили, раненного в позвоночник немецкой пулей, на деревянный причал Бакарицы.
…Вспомнили старых знакомых, тяжелые рейсы караванов на Советский Север, прорывы отдельных кораблей, идущих к нам без всякой охраны. А я напомнил, как Дмитрий Сорока принял под свою команду морских пограничников перед уходом в Нью-Йорк.
Лицо капитана сразу оживилось.
— Славные были ребята! Боевые! Им мы обязаны своей жизнью. Кто знает, если бы они не стояли у пушек и пулеметов «Тбилиси», остался бы цел наш пароход?
О. СайкинМОРЯКИ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
МОРЯКИ — ГЕРОИ «НАРОДНОЙ ВОЛИ»
Летом 1879 года в России возникла новая революционная организация — партия «Народная воля». Революционеры-народовольцы бросили смелый вызов царскому самодержавию. Началась героическая борьба горстки революционеров с правительством. За ней с пристальным вниманием и глубокой симпатией следили все прогрессивные силы. Фридрих Энгельс дал высокую оценку революционной деятельности народовольцев. Они, по словам В. И. Ленина, «способствовали — прямо или косвенно — …революционному воспитанию русского народа».
Для того чтобы успешно вести революционную работу в различных кругах общества, «Народная воля» создает ряд специальных организаций партии: рабочую, студенческую, военную. Здесь пойдет речь о военной организации. А точнее — о моряках-балтийцах, которые вступили в ее ряды и сыграли видную роль в революционном народовольческом движении.
С историей военной организации партии «Народная воля» неразрывно связаны имена трех товарищей, трех моряков-офицеров, революционеров Николая Евгеньевича Суханова, Александра Павловича Штромберга и Александра Викентьевича Буцевича.
Уже через несколько недель после возникновения «Народной воли» ее Исполнительный комитет поручает А. И. Желябову создать военную организацию партии для революционных целей. Осенью 1879 года Желябов устанавливает связи с прогрессивно настроенными моряками Кронштадта. Важное значение имело знакомство руководителя народовольцев Желябова с лейтенантом флота Н. Е. Сухановым.
Это знакомство положило начало широким связям «Народной воли» с моряками-офицерами Балтийского флота. На квартиру Суханова в Кронштадте темными осенними вечерами часто приходили его товарищи. Здесь происходили сходки кронштадтских моряков-офицеров; перед офицерами не раз выступали и Суханов и Желябов. Они, как говорится в следственных материалах, «в страстных речах, увлекавших слушателей, развивали свои взгляды на современное экономическое положение и указывали на необходимость борьбы для того, чтобы устранить лежащий… на обществе правительственный гнет… и в конце концов доказывали, что следует соединиться с партией «Народной воли» ввиду безусловной справедливости преследуемых ею целей».
Позднее, в 1880 году, стараниями Н. Е. Суханова и его товарища, лейтенанта 3-го флотского экипажа А. П. Штромберга, был создан «Кронштадтский морской кружок». В его состав входили офицеры: подпоручики корпуса флотских штурманов А. К. Карабанович и А. А. Прокофьев, лейтенанты 6-го флотского экипажа Л. Ф. Добротворский, А. А. Гласко, Ф. И. Завалишин, И. К. Разумов, Е. А. Серебряков и другие.
В конце 1880 года последовало создание военной организации партии «Народная воля». Во главе ее был поставлен военный центр, в состав которого входили от Исполнительного комитета «Народной воли» А. И. Желябов и Н. Н. Колодкевич, а от военных — Н. Е. Суханов, А. П. Штромберг, Н. М. Рогачев. В военный центр входили три офицера, причем двое из них — моряки.
Лучшие офицеры русской армии и флота смело стали под знамена «Народной воли». Передовое офицерство дало «Народной воле» целую плеяду героев в великой борьбе за освобождение.
ЧАПАЕВЦЫ В ТЕЛЬНЯШКАХ
Только недавно удалось в деталях восстановить эту историю…
Чапаевцы вели бои в центре треугольника Самара — Саратов — Уральск. Василий Иванович собрал своих бойцов. Немного в сторонке стояла группа революционных моряков Волжской военной флотилии. Начдив начал речь:
— Товарищи, море белогвардейщины бушует вокруг нас!..
Услышав слово «море», матросы стали слушать еще внимательнее.
— Да что море — океан! — звенит голос Чапаева.
— Слышишь, говорит «океан», — ткнул один локтем своего соседа.
— Слышу! — ответил тот. — Уж не моряк ли он?..
После собрания к Чапаеву подошел моряк.
— Матрос Ефремов! — доложил он. — Разрешите спросить вас, товарищ начдив: вы… не с моря?
— Я-то?! — Чапаев удивился. — Нет!
— А мы подумали…
Чапаев рассмеялся.
Белогвардейцы не смогли дойти до Саратова. Вместе с чапаевцами их громили моряки Волжской флотилии.
Сохранился фотоснимок моряка Ефремова. После того как 25-я дивизия окончательно уничтожила последние резервы генерала Ханжина и 9 июня 1919 года освободила от белогвардейцев город Уфу, командиры и политработники дивизии — всего 41 человек — сфотографировались вместе. В группе — и матрос Ефремов. Он стоит за спиной Чапаева, сидящего рядом с Фурмановым.
Ефремов, командир бронепоезда, познакомил Василия Ивановича со своими людьми. Грозным выглядел ефремовский бронепоезд, ощетинившийся дулами разнокалиберных орудий, закрепленных на платформах. По своей мощи он нисколько не уступал монитору — кораблю, который своими гаубицами успешно громит береговые батареи врага.
— Это наш корабль. Настоящий дредноут! Половина личного состава — моряки! Привыкаем громить врага на суше.
— Желаю удачи! — улыбнулся Чапаев, приглядываясь к бойцам.
Один из них — без шапки, другие — в бескозырках с лентами, золотые буквы которых уже так истерлись, что их и не прочитать.
— Вот эти молодцы — все трое подводники! — показал Ефремов на товарищей, стоявших возле него.
— Подводники?.. На какой лодке они плавали — можно узнать?
— На подлодке «Наутилус».
— Постой-ка, постой!.. Хм! «Наутилус». Где я слышал это название?
— «Наутилусов» на свете было много.
— Да, да! Вспомнил, — удовлетворенно сказал начдив. — О нем Жюль Верн писал.
Познакомившись с Ефремовым поближе и почувствовав в нем зрелого коммуниста, Чапаев назначил его комиссаром Сызранского полка.