И на этот раз высокие широты негостеприимно встретили незваных гостей. Непроглядный туман блокировал путь к сердцу Арктики. Приземлившись на полдороге к заветной цели, летчики чертыхались, проклиная «небесную канцелярию», и терпеливо ждали прояснения.
Только два месяца спустя после московского старта самолеты экспедиции пробились к полюсу и благополучно опустились на льдину. Дрейфующая станция «Северный полюс» начала действовать.
О беспримерном ледовом дрейфе Ивана Дмитриевича Папанина и его отважных спутников — геофизика Е. К. Федорова, океанографа П. П. Ширшова и радиста Э. Т. Кренкеля — человечество знает и помнит по сей день. Библиография публикаций о станции «СП-1» (как она стала называться позже) насчитывает более двух тысяч названий работ, изданных только в нашей стране. Книга И. Д. Папанина «Жизнь на льдине» выдержала несколько изданий в СССР и вышла в переводе на иностранные языки во многих странах мира. Когда четверка отважных, благополучно закончив дрейф, вернулась на родину, мальчишки всего мира играли в «папанинцев». Помнится страничка журнала «Крокодил», созданная в то время художником К. П. Ротовым.
…По улице Горького неторопливо идет Иван Дмитриевич, а кругом, высунувшись из окон, свесившись с балконов и крыш, забравшись на водосточные трубы и на фонарные столбы, чтобы получше разглядеть героя, смотрят на него сотни людей. И подпись: «Иван Дмитриевич Папанин вышел купить папирос».
В своем дружеском шарже Ротов недалеко ушел от истины. Папанин и его спутники в те дни были самыми популярными людьми в мире…
О дрейфе папанинцев, о котором столько написано, казалось бы, нечего больше и сказать. И все же стоит вспомнить, что с начала экспедиции Папанина и до момента завершения ее с разных сторон обсуждала мировая наука. Высказывались надежды и сомнения. Многие зарубежные скептики заранее предсказывали провал экспедиции и трагическую гибель ее участников. Папанинцы убедительно опровергли пессимистические прогнозы и неопровержимо доказали, что на дрейфующей льдине можно не только долго жить, но и вести напряженную научную работу.
Одно это было бы достижением огромного значения. По следам папанинцев пошли новые смельчаки. Сегодня дрейфующие научные станции, комфортабельно расположившиеся на плавучих ледяных островах, — обычное явление в Арктике. Информация, поступающая с дрейфующих полярных станций на Большую землю, помимо чисто научного интереса, представляет огромную ценность, помогая решать широкий круг практических народнохозяйственных задач.
Но сегодня участники высокоширотных экспедиций, трансарктических перелетов и дрейфующих станций заранее знают, что ждет их в центральной части Северного Ледовитого океана. В 1937 году папанинцы шли в Центральную Арктику так, как идут разведчики в глубокий тыл врага — ничего не зная о том, что ждет их впереди, рискуя жизнью на каждом шагу.
Оглядываясь на тридцатые, далекие уже годы, нельзя не поражаться и тому, что всего четыре человека, располагая примитивным, с сегодняшней точки зрения, оборудованием, добыли столько неоценимых, точных сведений о природе Центральной Арктики и о процессах, в ней происходящих.
На сегодняшних дрейфующих станциях, оснащенных высокопроизводительной научной аппаратурой и солидной энергетической базой, работают десятки ученых. Они живут в уютных теплых домиках, не знают ни перебоев в радиосвязи, ни физических перегрузок, связанных с производством научных работ. Скоростные лебедки без труда доставляют им образцы придонных пород, пробы воды, уловы планктона и бентоса. Вертолеты привозят им корреспонденцию и посылки от близких. Даже артисты приезжают к полярникам! А случись беда — вертолетчики, не коснувшись льдины, могут вынести людей из ледового плена…
Папанинцы спали в холодных палатках, вручную крутили рукоятки лебедок, «выхаживая» на лед четырехкилометровый трос с навесными приборами. Чуткое ухо Кренкеля и его умелые руки поддерживали единственную ниточку связи их льдины с Большой землей. В безветренную погоду и начальнику станции и ученым часами приходилось жать на педали велопривода, заряжая подсевшие аккумуляторы. А когда трещины и торосы разрушили естественный аэродром, у них не осталось никакой надежды в случае нужды покинуть льдину по воздуху. Вертолетов в то время не было!
Но они работали, без жалоб, без отдыха, без паники. Дух оптимизма, который всегда окружал Папанина, прочно прижился на станции «Северный полюс» и не покинул ее даже тогда, когда у берегов Гренландии от обширной некогда льдины остался крошечный осколок, готовый в любую минуту рассыпаться в куски.
Весь мир тогда с замиранием сердца следил за каждым движением папанинской льдины. А сами папанинцы слали бодрые радиограммы на Большую землю и даже тут продолжали свои бесценные наблюдения.
19 февраля 1938 года ледоколы «Таймыр» и «Мурман» пробились к папанинской льдине, и станция «Северный полюс», завершив дрейф, прекратила существование.
Партия, правительство и наука высоко оценили подвиг Папанина. Ивану Дмитриевичу было присвоено высокое звание Героя Советского Союза и ученая степень доктора географических наук. Такие же награды и степени получили и остальные участники дрейфа.
Комендант «Северного полюса» сдал свои полномочия, но с Севером, конечно, не расстался. В том же, 1938 году он был назначен заместителем начальника, а в 1939 году начальником Главного управления Северного морского пути.
Новые задачи огромной государственной важности встали перед Иваном Дмитриевичем Папаниным. Советским полярникам предстояло в короткий срок превратить Северный морской путь в нормально действующую транспортную магистраль.
Один за другим вступали в строй новые ледоколы. Новые воздушные трассы ложились на карту Арктики. Новые механизированные порты вставали на северных берегах нашей земли. Новые научные станции и обсерватории возникали на побережье и на островах Северного Ледовитого океана.
От Баренцева до Берингова моря с запада на восток и с востока на запад один за другим уже шли — благополучно шли! — транспортные корабли с народнохозяйственными грузами.
Многотысячная армия советских полярников развернутым фронтом наступала на Арктику. Седые капитаны и безусые юнцы плечом к плечу вели победоносные бои со льдами, туманами, штормами и морозами… И главный командир этой армии Иван Дмитриевич Папанин и для молодых, и для стариков всегда находил нужное слово, умел вовремя дать ценный совет, протянуть руку помощи.
…В 1940 году ледокольный пароход «Георгий Седов» после двадцати семи месяцев дрейфа, зажатый льдами, был вынесен в Гренландское море.
Возглавить экспедицию по спасению «Седова» правительство поручило Папанину, и он блестяще справился с возложенной на него задачей. Настолько блестяще, что по окончании этой операции Советское правительство присвоило Ивану Дмитриевичу Папанину звание дважды Героя Советского Союза.
Сидя в своем кабинете в Москве на улице Разина, Иван Дмитриевич нередко с удовлетворением поглядывал на большую карту Родины. На карте яркими флажками были отмечены суда, идущие холодными морями. Где-то простаивали эти корабли, остановленные льдами и туманами. Где-то подгружались углем и водой, где-то меняли винты, потерянные в схватках со льдами. Бывало, что корабли и гибли… Не все и не всегда было так, как хотелось бы, но главную победу советский народ уже одержал: грузы шли Северным морским путем. И в каждой тонно-миле этих грузов была немалая доля труда возмужавшего и несколько пополневшего, но по-прежнему энергичного, по-прежнему всегда готового лично отправиться туда, где всего опаснее и нужнее, Ивана Дмитриевича Папанина…
И тут грянула война…
В октябре 1941 года Папанин был назначен уполномоченным Государственного Комитета Обороны СССР по перевозкам на Севере.
В те дни перевозки эти играли особенно важную роль. Балтийские и черноморские порты были практически блокированы. Только Мурманск и Архангельск могли принимать грузы, доставлявшиеся через Атлантику. А грузы эти имели неоценимое значение для фронта.
Гитлеровское командование сразу же попыталось закрыть и эти последние «окна» на Запад. Эскадрильи немецких бомбардировщиков днем и ночью налетали на северные порты. Кировская дорога была перерезана. Враг стоял на подступах к Мурманску. В Архангельске пылали пожары…
Папанин прибыл в Архангельск. Запах пороха, стоявший над городом, напомнил Ивану Дмитриевичу далекое прошлое. Папанин вспомнил боевую молодость и, облеченный особыми полномочиями, с необыкновенной энергией взялся за трудную работу. Архангельск и Северодвинск в короткий срок превратились в крупнейшие морские порты, оснащенные современной механизацией, способные и летом и зимой принимать и обрабатывать десятки кораблей и сотни тысяч тонн драгоценных грузов, доставленных союзническими морскими конвоями.
Ледоколы, вооруженные пушками и пулеметами, не только прокладывали дороги караванам, но и вступали в бой с самолетами противника и нередко выходили победителями.
Гитлеровцы просчитались: Архангельский морской порт, который они думали уничтожить, за годы Великой Отечественной войны в десятки раз увеличил грузооборот! Просчитались гитлеровские стратеги и с Северным морским путем: несмотря на неоднократные попытки оборвать эту транспортную магистраль, связывающую Восток с Западом, ни «карманному линкору», прорвавшемуся к острову Диксон, ни подводным лодкам, пиратствовавшим в полярных морях, ни разу не удалось вывести Северный морской путь из строя даже на короткое время. Миллионы тонн стратегических грузов были приняты Севером и доставлены на фронта Великой Отечественной войны.
Партия и правительство высоко оценили заслуги Ивана Дмитриевича Папанина в Великой Отечественной войне. Он был награжден тремя орденами Ленина, орденом Нахимова 1-й степени, ему было присвоено военное звание контр-адмирала…
Кончилась война. Впереди лежал непочатый край новой деятельности, но даже железное здоровье Папанина не выдержало напряжения военных лет. В 1946 году Иван Дмитриевич тяжело заболел и на два года выбыл из строя.