СТАЛ ТИХИМ ВЕЛИКИЙ
Закончив ночные свои труды,
Уснул океан — стал тихим Великий.
На зыбком стекле голубой воды
Качает разводьев овальные блики.
Мы режем форштевнем это стекло,
Должно быть, алмазный у нас форштевень,
И чайки над нами вьются светло,
И след за кормою винтами вспенен.
От шторма ночного в глазах туман,
Ознобом усталость по телу струится,
Но в рубке стоит весь день капитан,
Глядит он с заботой в уставшие лица.
И. ЧернышовНЕ ПО ПРАВИЛАМРассказ
С самого утра у старшего лейтенанта Ушакова было неспокойно на душе. Он чувствовал в себе какое-то внутреннее напряжение, хотя внешне оставался спокойным, сдержанным. Немногочисленная команда корабля, будто заряженная своим командиром, тоже находилась в каком-то необъяснимом ожидании.
Возможно, причиной тому была погода: в полной тишине над самой головой быстро неслись низкие фиолетово-черные тучи, казалось, из них вот-вот грянет гром и сверкнет молния, польет крупный дождь, а то и посыплет мокрый снег. Но скорей всего, причина таилась в сообщении «бакового вестника» о прибытии в базу министра обороны и главнокомандующего Военно-Морским Флотом. А раз так, то они вряд ли обойдут своим вниманием эти корабли — первые в нашем флоте на воздушной подушке.
Всего полгода назад старший лейтенант Ушаков и его экипаж приняли от промышленности головной корабль совершенно непривычной для моряка архитектуры и конструкции. Два больших, как у реактивных самолетов, аэродинамических киля на корме и два двигателя, возвышающиеся над палубой на пилонах, придавали кораблю черты современного воздушного лайнера. Правда, широкий корпус с огромным раструбом воздухозаборника в средней части делал корабль похожим на гигантский лапоть, поэтому экипаж и называл в шутку свой корабль аэро-лапотком.
Низ корпуса опоясывала «юбка» из черной резины, позволяющая создавать воздушную подушку, на которой корабль мог скользить не только над водой, но и над сушей, например над песчаным пляжем, полем, болотом, мелким кустарником. Этот необычный корабль и в базе стоял не так, как все нормальные корабли: не у причала, покачиваясь на воде, а покоился на бетонной площадке, похожей на взлетно-посадочную полосу аэродрома.
Чуть позади ушаковского рядком стояли еще два таких же корабля, лишь неделю назад пришедшие с завода.
Предчувствие не обмануло Ушакова. Экипаж корабля занимался тренировкой по ускоренному приготовлению корабля к выходу в море, когда на площадку въехало несколько легковых автомашин. Старший лейтенант Ушаков, дежуривший по отряду своих необычных кораблей, соскочил с палубы аэро-лапотка на бетон, крикнул «Смирно!» и подбежал с рапортом к вышедшему из черной «Волги» маршалу.
Выслушав доклад, министр поздоровался с Ушаковым и, чуть улыбнувшись, произнес:
— Познакомьте-ка меня со своим «крокодилом». А то о них такие сказки рассказывают, что даже не верится. Что, действительно хорошие?
— Чудо-корабли, товарищ маршал Советского Союза!
— Ну, вот вы и покажите, старший лейтенант, это чудо, чтобы и я в него поверил.
— Есть показать, товарищ маршал! Прошу вас… — Ушаков протянул руку к своему кораблю, стоявшему ближе остальных к воде.
Министр, сопровождаемый главнокомандующим Военно-Морским Флотом и другим начальством, направился к ушаковскому «крокодилу». Старший лейтенант немного волновался, но отвечал на вопросы маршала толково и обстоятельно: каковы размеры корабля, как вооружен, сколько народу в экипаже, специалисты каких профилей в него входят. Увлекшись, он начал объяснять, как корабль сходит с площадки на воду, за счет чего двигается, зачем нужна эта черная резиновая «юбка», похожая сейчас на огромную спущенную автомобильную шину…
— Ясно, товарищ старший лейтенант. Рассказали вы красочно. Спасибо. Мне хочется увидеть корабль в деле, посмотреть его настоящие возможности. Вот взяли бы вы, например, и прокатили.
Ушаков бросил быстрый взгляд на главкома, тот согласно кивнул головой, и Ушаков ответил:
— Есть прокатить, товарищ маршал! Куда прикажете идти?
Неожиданно вмешался главнокомандующий:
— Товарищ министр недавно высказал желание посмотреть кое-что на острове Чаек. Может быть, сходим туда, старший лейтенант?
— Есть на остров Чаек, товарищ главнокомандующий!
Министр повернулся к главнокомандующему:
— Не далеко? Нам ведь через полтора часа…
Тот слегка наклонил голову:
— Должны успеть. Успеем, старший лейтенант?
— Так точно, успеем. И еще время останется.
Маршал недоверчиво посмотрел сначала на главнокомандующего, а потом на командира корабля.
— Ну-ну. Посмотрим.
Ушаков пригласил командование в рубку, расположенную почти на самом носу корабля и напоминающую скорее кабину большого транспортного самолета, чем традиционное корабельное помещение, в котором находился главный командный пункт. Кроме обычных морских приборов, здесь были и приборы, пришедшие из авиации. Даже штурвал напоминал авиационный.
В рубке уже собрались главнокомандующий, помощник командира лейтенант Василий Дымов и механик корабля мичман Владлен Чернобок. Остальные сопровождающие теснились вокруг рубки, заглядывая в нее сквозь стекла.
Ушаков обратился к министру:
— Товарищ Маршал Советского Союза, прошу разрешения начать движение.
Министр посмотрел на ручные часы, хотя рядом с ним тикали корабельные, и коротко приказал:
— Снимайтесь с якоря. — Поняв неуместность сказанного — корабль-то стоял на бетонной площадке без каких-либо якорей, — произнес: — Или как там у вас: пошли, полетели, поплыли… На таком корабле даже не знаешь, как сказать. — И, скупо улыбнувшись, заключил: — Одним словом, поехали!
— Есть поехали! Помощник, всех пассажиров проведите в кубрик.
Сообразив, что сказал не совсем ладно, тут же поправился:
— Я имею в виду находящихся на палубе.
Старший лейтенант положил пальцы на панель, усеянную разноцветными крохотными индикаторными лампочками, кнопками, тумблерами, шкалами приборов. По кораблю разнесся резкий перезвон колоколов громкого боя. Механик и рулевой заняли свои места в креслах, здесь же в рубке. Из динамика громкоговорящей корабельной сети горохом посыпались доклады:
— Трап убран!
— Двигатели к запуску готовы!
— Радиовахта открыта!..
Когда поток докладов оборвался, Ушаков тоже сел в свое кресло и скомандовал в микрофон:
— От винтов!
И тотчас динамик откликнулся:
— Чисто!
Старший лейтенант повернулся к механику:
— Пуск!
Тишину нарушил звенящий свист — совсем такой, как при запуске реактивных двигателей воздушных лайнеров. Через несколько секунд взвыл первый двигатель. За ним — второй, потом третий. Стрелки на приборах пришли в движение. Корабль начал, мягко покачиваясь, приподыматься над бетонкой. Еще несколько секунд — и он плавно пополз по площадке и незаметно соскользнул на воду. С обоих бортов из-под «юбки» вырвались клубы мелкой водяной пыли.
В рубку вошел лейтенант Дымов.
— Товарищ командир, тринадцать пассажиров размещены в кубрике.
— Добро.
Обернувшись, старший лейтенант попросил министра и главкома сесть и пояснил:
— А то при поворотах и изменении хода могут быть некоторые неприятности… Инерция.
Дымов откинул сиденье, прикрепленное к задней стенке рубки, сел и посмотрел на часы:
— Время поворота, товарищ командир…
— Право руля! Курс одиннадцать градусов!
Старшина первой статьи Морозов плавно переложил штурвал.
— Руль право!
Корабль проворно, почти без крена изменил направление движения.
— На румбе — одиннадцать градусов.
— Так держать, — отозвался Ушаков, посмотрел на механика и кивнул ему: — Полный ход.
И сейчас же министр и главнокомандующий ощутили, как их начало с силой прижимать к задней стенке рубки. Водяная пыль уже не вздымалась по бортам, а клубилась далеко за кормой. Мелкая волна убегала под корабль, словно взлетная полоса аэродрома под самолет, разбегающийся, чтобы взмыть в небо. Берег ощутимо отступал к горизонту и терял свои очертания.
— Правый борт пять градусов — надводная цель! — доложил радиометрист.
— Есть справа пять — цель, — отозвался старший лейтенант, взглянул на расположенный перед ним экран радиолокатора кругового обзора и, поднеся к глазам бинокль, принялся разглядывать обнаруженный впереди объект. — Сейнер. Шесть градусов влево по компасу!
— Есть шесть градусов влево по компасу, — отозвался рулевой.
Министра и главкома будто кто-то мягко, но настойчиво потянул с сидений вправо.
— Почему вы отвернули, командир? — поинтересовался министр. — Ведь мы проходили в стороне от судна?
— У него справа сети, товарищ маршал. А где кончаются — не видно.
— Но они ж вам не помеха: вы скользите над водой.
— Мы — корабль, товарищ маршал. Правда, не совсем обычный, но корабль. А потому обязаны точно соблюдать ППСС.
— Что-что соблюдать?
— Международные правила предупреждения столкновения судов.
Министр посмотрел на главкома, улыбнулся и снова-спросил:
— И вы их никогда не нарушаете?
— До сегодняшнего дня — ни разу, товарищ маршал.
— Ну-ну, дай-то бог, как говорится.
Корабль плавно обошел сейнер и лег на прежний курс. Суденышко промелькнуло за окнами рубки так стремительно, что его даже не удалось разглядеть. С запозданием вспомнились лишь рыбацкие руки, приветственно взметнувшиеся над головами.
Аэро-лапоток скользил над поверхностью моря спокойно, без малейшей качки, тряски. Создавалось ощущение полета.
Ушаков, занятый своими делами, совсем забыл о высоком начальстве, находящемся у него за спиной. Когда на горизонте появился остров Чаек, начальство само напомнило о себе.
— Вы здесь бывали? — раздался вдруг тихий голос главкома, незаметно подошедшего и вставшего рядом с креслом Ушакова.