– Мы готовы сражаться, высокородный, – произнес Одинцов, дождавшись, пока офицеры разбегутся по местам. – Укажи, где нам встать.
– О, мой господин! – Капитан-сардар, окинув взглядом их отряд, довольно усмехнулся. – Ты, без сомнения, опытный воин, и сам знаешь, где тебе встать и кого рубить. Если хочешь, держись со своими людьми поблизости от меня… Мне будет спокойней.
Одинцов кивнул.
– Хочешь совет? – произнес он, всматриваясь в ксамитские галеры. Они шли параллельными курсами и явно собирались взять стагарт в клещи.
– Да? – Капитан, довольно рослый для айденита мужчина средних лет, склонил голову к плечу.
– Вели перетащить сюда шесть или семь катапульт. Похоже, они зайдут с кормы.
– В самом деле. – Капитан, прищурившись, взглянул на галеры и, шагнув к трапу, выкрикнул приказ. Внизу засуетились моряки, поволокли громоздкие орудия, потащили тяжелые каменные ядра.
Одинцов с минуту наблюдал за ними, потом махнул рукой туда, где ратники уже поднимали большие плетеные щиты, предохранявшие от стрел.
– Мы встанем здесь! Кайти, мой арбалет! И подержи это! – Он сунул чель слуге.
– Да в них еще из катапульты не попадешь! – воскликнул бар Кейн. – Восемьсот локтей, клянусь молниями Шебрет!
– Из катапульты не попадешь, – согласился Одинцов и спустил тетиву. Вражеский солдат взмахнул руками и исчез.
– Хрр… – Кейн издал какой-то неясный звук, не то рычание, не то вопль торжества, и с изумлением уставился на Одинцова. Тот, напрягая мышцы, быстро оттянул затвор и вложил новую стрелу. Лязг рычага, звонкий щелчок тетивы, свист стального болта, ушедшего в цель… Гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… Галеры приблизились уже на сотню метров, и на правой, где Одинцов сшиб пятерых воинов, поставили обтянутые кожей щиты. Он начал стрелять по левому судну, успев прикончить троих, пока и там не огородились щитами. За его спиной собралась небольшая толпа – моряки и ратники Береговой Охраны, которые громкими воплями приветствовали каждый выстрел.
– Стрелы у него заговоренные… – пробормотал Хор.
– Не иначе, – поддержал Поун. – Проклятое хайритское колдовство!
– Для гвардейца ты на редкость ловко орудуешь этой штукой, – выдавил бар Кейн, кивая на арбалет. – Тоже в южном походе научился?
Проигнорировав его вопрос, Одинцов спустил тетиву, и стальной болт, скользнув над краем щита, пробил висок неосторожного ксамита. В следующее мгновение враги ответили ливнем стрел. Пять или шесть матросов, возившихся у катапульт, упали; широкоплечий ратник с проклятьем обломил стрелу, пробившую предплечье. Заработала айденская артиллерия, послав в галеры семь увесистых снарядов. Этот залп оказался не особенно удачным, но все-таки одно из ядер сбило три весла, а другое опрокинуло тяжелый щит. Погоня была близка, и с галер доносился мерный рокот барабанов, задававших темп гребцам; потом паруса поползли вниз, и ход ксамитских кораблей замедлился.
В воздухе теперь непрерывным потоком мелькали стрелы и камни, и почти каждое ядро попадало в цель, дробя кости ксамитов, ломая щиты, фальшборт и весла. На галерах не было метательных машин, зато лучников хватало, и они принялись расстреливать прислугу из катапульт. Через четверть часа капитану пришлось вызвать людей с нижней палубы, где моряки маялись без дела: противник явно собирался атаковать с кормы, не желая подставлять борт под ядра.
Одинцов послал еще три-четыре стрелы, потом, сунув Кайти арбалет, потянулся к челю. Вражеские корабли приближались, дело шло к рукопашной, и он не хотел расходовать свои драгоценные боеприпасы. У ксамитов погибло уже с полсотни человек, и на стагарте было три десятка трупов и раненых, но исход боя решал абордаж.
Еще немного, подумал он, и галеры нагонят тихоходный плот, и сотни смуглых дьяволов обрушатся на алу Береговой Охраны… Но, несмотря на численный перевес, он ставил на айденитов; их доспехи, тяжелые мечи и привычка биться в строю были большим преимуществом. На сей раз им противостояла легково-оруженная пехота, без панцирей, с кривыми кинжалами и дротиками, а еще со времен южного похода Одинцов помнил, какую резню учинили айденские солдаты в рядах такого воинства.
Он посмотрел на тройную шеренгу рыжеволосых бойцов, уже приготовивших копья, и капитана-сардара, стоявшего вместе с алархом за строем ратников. Враг настигал; до галер оставалось тридцать метров, и барабаны на их гребных палубах грохотали как сумасшедшие.
– Эй, аларх! – крикнул Одинцов, махнув челем.
– Да, мой господин? – Аларх повернул голову; глаза из-под стального забрала смотрели твердо и уверенно.
– Удержишь левый фланг? Пока я разделаюсь с теми? – Он вытянул руку к галере, приближавшейся справа.
Аларх оглядел строй своих воинов.
– Удержу, господин. А ты, – он перевел глаза на Одинцова, – собираешься один перебить сотню воинов?
– Почему же один… Нас четверо! Ну, можешь дать в помощь еще две окты.
– Хорошо. – Аларх повернулся к капитану-сардару: – Пусть твои люди уйдут от катапульт, мой господин, и берутся за дротики и ножи. Сейчас начнется!
Поток стрел и камней прекратился. Одинцов видел, как на носу галеры – его галеры! – сгрудилась плотная масса воинов в полосатых туниках. Они раскачивали метательные ножи и копья, смуглые лица под кожаными легкими шлемами казались высеченными из темного дерева.
– Забери арбалет и иди вниз. – Он подтолкнул Кайти к трапу. – Засядешь в каюте, и носа оттуда не высовывай.
– Я… я лучше с тобой, хозяин! Я не трус!
– Кто говорит, что ты трус? Просто когда хозяин сражается, слуга должен стеречь хозяйское добро… Ну, иди! Сейчас…
Борт галеры надвинулся, раздался треск, глухой стук абордажных крючьев, и лавина смуглых воинов хлынула на палубу. Одинцов прыгнул вперед, успев заметить, как его слуга метнулся к трапу, а трое остальных шагнули за ним, обнажив мечи. Хор внезапно сделал резкий выпад, но этот жест проскочил мимо сознания Одинцова – три метательных ножа ударили его в грудь, не прорвав кольчуги, над головой свистнул дротик.
В следующий момент он был уже среди ксамитов, с челем в правой руке и длинным мечом в левой. «Руби!» – заревел он, подавая эту команду то ли самому себе, то ли Кейну, Поуну и Хору, и разом опустил клинки. Свистнула сталь, толпа смуглокожих бойцов раздалась, и Одинцов перемахнул на палубу галеры.
Его оружие с резким свистом рассекало тела. Он держал чель за самый конец рукояти, увеличив зону поражения до трех метров; меч в левой руке бил на два, протыкая тех, кому удалось ускользнуть от лезвия челя. Шлем и хайритская кольчуга с накладными пластинами на груди и спине были надежной защитой; пожалуй, лишь копье фалангита смогло бы прорвать стальные кольца, но гибкие клинки легковооруженных лишь бессильно скользили по его доспеху. Одинцов прошел до мачты, оставляя за собой кровавый коридор, оглянулся и довольно кивнул: Поун и Хор работали мечами и топорами, как два автомата, а бар Кейн был по крайней мере еще жив.
Следом за тремя его бойцами двигались две окты Береговой Охраны, завершая дело; их короткие клинки ходили вверх-вниз, точно зубья гигантской сенокосилки. С передовым отрядом ксамитов было уже покончено, но на корме толпились еще десятков пять бойцов; казалось, они набираются храбрости, боясь приблизиться к воину в непроницаемой для их оружия кольчуге.
Одинцов ткнул Поуна локтем в бок.
– Ты и Хор! Отложите-ка мечи! Рубите мачту, а я прикрою!
– Зачем?
Он яростно оскалился.
– Рубите, я говорю! Обрушим на них!
Поун кивнул – видимо, понял. Две боевых секиры с хрустом врезались в прочное дерево, полетели щепки, мачта дрогнула. На высокой корме галеры какой-то человек с серебряным обручем в волосах – не иначе как капитан – махнул кривым клинком, посылая солдат в атаку.
Но было поздно. Мачта покачнулась; Одинцов, бросив оружие, оттолкнул Поуна и Хора, навалился на гладкий толстый ствол, и дерево не выдержало, переломившись с грохотом пушечного выстрела. Затем мачта с двумя реями и свернутым парусом рухнула на корму, ломая кости людям. Ограждение по бортам судна разломилось, не выдержав удара, рулевые весла вместе с массивными упорами были снесены в воду, доски палубы разошлись и просели. Секунду-другую Одинцов смотрел на окровавленных ксамитов, барахтавшихся в обломках, потом поднял оружие и устремился обратно на плот.
– За мной! Туда! – Он вытянул меч к шеренге ратников Береговой Охраны, сдерживавших натиск воинов со второго корабля. Схватка шла с переменным успехом; айдениты уже метнули дротики и теперь отбивались мечами от увертливых смуглых бойцов. Доспехи и шлемы защищали их, и за каждого ратника ксамитам приходилось платить двумя жизнями. Но нападающих было втрое больше, а запас метательных ножей и копий у них казался неисчерпаемым. Айденские моряки, окружившие капитана-сардара, не могли помочь солдатам – их медленно, но верно теснили к лестнице, и вскоре вся эта толпа, непривычная к правильному бою, должна была посыпаться на нижнюю палубу как спелые орехи.
Одинцов, с Поуном и Хором по бокам, ударил с фланга. За этой троицей в кольчугах, непроницаемых для ксамитских сабель, напирали еще полтора десятка человек – бар Кейн, вошедший во вкус драки, и две окты, полные сил. Высвистывал похоронную песню чель, сверкали длинные клинки, без устали работали топоры; молодецки ухал Кейн, во всю мощь луженых глоток ревели ратники, лязг железа заглушал тяжкое надсадное дыхание сражавшихся.
Ксамиты, что блокировали моряков, были уничтожены первыми.
Капитан стагарта знал свое ремесло: он рявкнул приказ, вытянул руку к разгромленной галере, матросы ринулись к ней и стали сбрасывать абордажные крючья. Вскоре полоса воды отделила полуразбитый корабль от плота и второго судна.
Ксамиты отступали. Их оставалось еще с полсотни, и боевой дух этих смуглых бойцов был еще крепок, но айденские ратники упорно теснили врага к краю палубы, а Одинцов со своим отрядом отрезал дорогу к трапу. Наконец воины в полосатых туниках начали перебираться на борт своего корабля, потом зазвенели, падая, крючья, и галера осталась за кормой. Стагарт, залитый кровью, заваленный трупами, неторопливо удалялся на восток.