[191] Их результаты, однако, не позволяют сделать какие-либо окончательные выводы. Интересно, что в опубликованной в 1999 г. книге «Загадки Русского Севера» В.Н. Демин попытался связать открытую им Пиперборею-Арктиду с мифической Северной Шамбалой. Впрочем, приводимые им аргументы в пользу такой гипотезы (лингвистические, литературо- и религиоведческие аналогии) не всегда убедительны. В то же время ученый предложил новую концепцию Шамбалы как некой «духовной реальности», существующей в нашем материальном мире. Шамбала, считает он, «может представлять некоторую информационно-энергетическую структуру, сопряженную с историей и предысторией человеческого общества и вместе с тем существующую независимо от него.
Каждый человек в принципе способен пробудить в себе и развить способности, позволяющие уловить позывные Мировой Шамбалы — разлитого повсюду информационно-энергетического «моря».[192] Развивая далее эту идею, Демин говорит об определенных точках на планете, «геологически приспособленных к приему информации, поступающей из биосферы Земли, а также ближнего и дальнего Космоса». Эти точки — «сакральные центры концентрации Универсального знания», и в этом смысле можно говорить о существовании множества земных шамбал». Находятся они, однако, не на поверхности земли, а в ее недрах — в горах, ущельях, пещерах, подземных пустотах, провалах (в том числе и заполненных водой) и т. д. Из этих-то энергоинформационных источников, по мнению Демина, и черпали свои знания пророки и духовидцы всех времен и народов включая создателей мировых религий, а также Н.К. и Е.И. Рерихов.[193]
1923 год стал во многом переломным для А.В. Барченко. В его личной жизни произошло счастливое событие — он женился в третий раз на одной из своих юных учениц и поклонниц, Ольге. При этом он не порвал отношений со своей прежней женой Натальей, которая продолжала оставаться его помощницей и добрым другом. В то же время исследования Барченко неожиданно привлекли к себе внимание главы Наркомпроса А.В. Луначарского и благодаря ему попали в поле зрения подведомственной Наркомпросу Главнауки (Главное управление научными, музейными и научно-художественными учреждениями Академического центра), которую возглавлял старый большевик Ф.Н. Петров. Созданная в конце 1921 г. Главнаука являлась «научно-методическим и админисгративно-организационным центром НКП» — осуществляла руководство и наблюдение над деятельностью и внутренней работой научных, научно-художественных, музейных и природоохранительных учреждений и обществ, разрабатывала планы и проводила научные экспедиции, конференции и съезды. В стенах Главнауки Барченко вскоре обрел нового высокого покровителя и друга в лице интеллигентного Ф.Н. Петрова, в недавнем прошлом зампреда Совета Министров Дальневосточной Республики и члена Дальбюро ЦК РКП(б). Возможно, их сближению отчасти способствовал профессиональный фактор, поскольку Петров по образованию был врачом. Вот как охарактеризовал Ф.Н. Петрова в своих мемуарах другой ученый — руководитель практической лаборатории зоопсихологии А.Л. Чижевский:
«Старейший большевик Федор Николаевич Петров — замечательно милый и отзывчивый человек. Небольшого роста, полный, с темной бородкой, украшенной редкими серебряными нитями, умными и очень добрыми глазами, он всегда всем помогал чем только мог, всегда внимательно выслушивал собеседника или просителя и давал ему задушевные, мудрые советы. Как и всякий человек, всего он сделать не мог, но и то, что он делал, уже было многим, ибо делал он это от чистого сердца. Его появление на заседаниях ученого совета [лаборатории] всегда приветствовали самыми теплыми словами дружбы».[194]
В октябре 1923 г. специальная комиссия Главнауки при участии Ф.Н. Петрова и физика А.К. Тимирязева, заслушав несколько докладов Барченко на тему о древнем естествознании («древнейшей восточной натурфилософии»), признала его исследования в этой области «вполне серьезными и ценными не только в научном, но и в политическом отношении». В результате было принято решение: «углубить и поддержать исследования тов. Барченко путем немедленного предоставления ему из кредитов Главнауки средств на организацию биофизической лаборатории и подготовки доложенного Барченко материала к изданию».[195]
Барченко зачислили на должность научного консультанта Главнауки и выделили средства на создание под Москвой в поселке Красково биофизической лаборатории. 28 октября он представил руководству Главнауки план научных работ «для исследования методов древнего естествознания» на ближайший период — по 15 марта 1924 г. План этот включал в себя следующие 5 пунктов:
«1. Установление связи и числовой закономерности между электростатическими и химическими явлениями путем воздействия электростатических разрядов на различные химические среды.
2. Установление таковой же связи между акустическими и химическими явлениями путем воздействия различными длительными звуковыми комбинациями на рост кристаллов.
3. Установление таковой же связи между акустическими и оптико-тепловыми явлениями путем воздействия тех же комбинаций на различное пламя, температуры, процессы кипения, замерзания и спектральные картины.
4. Установление связи между световыми и акустическими явлениями физиологического порядка. Воздействие световых и акустических явлений на рост семян, газообмен растений и развитие амфибий, также на чувственное восприятие человека.
5. Наблюдение взаимоотношения между оптическими и акустическими явлениями и электростатическим и магнитным полями».[196]
Цель биофизических исследований Барченко состояла в проверке на практике «синтетического» метода «Древней науки». Для этого он собирался использовать уже упоминавшуюся нами «консультативным совещанием».) Восточные ученые — это прежде всего глава тибетско-монгольской миссии цанид-лама Агван Доржиев и его заместитель Бадма Очиров, а также монгол Хаян-Хирва и тибетец Нага Навен. С последними двоими Барченко познакомился летом 1923 г., проживая в доме при буддийском храме, и они сообщили ему некоторые сведения о «тайном» учении северных буддистов, о Калачакре («системе Дюнхор»). (Подробнее о Хаян-Хирве и Нага Навене мы расскажем в главе «Учителя».) Западных ученых представляли В.М. Бехтерев, В.П. Кашкадамов и, возможно, А.К. Борсук. Какие вопросы обсуждались на встрече, мы не знаем. В упомянутом выше письме Цыбикову Барченко отметил лишь, что западные ученые заявили о желательности «теснейшего научного контакта русских ученых с тибетскими», а цанид-лама со своей стороны заверил западных ученых в полной готовности ученых Тибета к такому контакту и обещал свое содействие.