Сверх того, - это заклинание сопровождалось еще более странным: "Аще же преслушаете мене и преступите клятву, еюже заклинах вас, не имате ко мне, смиренному и малейшему Трифону, но к Богу Авраама и Исаака и Иакова, Грядущему судити живым и мертвым. Тем же, якоже предрех вам, идите на дивыя горы, на бесплодныя древа. Аще не послушаете мене, молити имам Человеколюбца Бога, еже послати Ангела Своего, иже над зверьми, и железом и свинцом свяжет вас и убиет, зане клятв и молитв мене, смиренного, отверюстеся Трифона; но и птицы, посылаемые моею молитвою, да снедят вас. Еще заклинаю вас великим именем, на камне написанном и не носившем, но расшедшемся, яко воск от лица огня, изыдите от мест наших" (Чин, бываемый на нивах, или винограде, или вертограде, аще случится вредитися от гадов или иных видов. Заклинание святого мученика Трифона)[252]. Что это за "Ангел, иже над зверьми"? Почему Ангел действует "железом и свинцом"? Зачем упоминать о неких таинственно-неизреченных именах, если Христос уже открыл имя Божие человекам (см.: Ин. 17,6) и если уже нет иного спасительного имени под небесами, кроме имени Иисуса Христа (см.: Деян. 4,12)?
Откуда пришло это заклинание - неясно[253]. Его нет у старообрядцев, и оно используется ими как предмет для нападок на никониан и их "новизны"[254]. Не было его и в "Большом требнике" киевского митрополита Петра Могилы (который вообще-то содержит - в отличие от современных чинопоследований - немалое число упоминаний о вреде от чародеев[255]).
Но в целом церковное богословие призывало относиться к вере в "порчу" как к суеверию. Я просмотрел несколько книг, дающих практические советы священникам[256], - но нигде я не нашел упоминаний о "порче" и рекомендаций о том, как священник должен ее "снимать" и как он должен защищать свою паству от чародейств. В них говорится о том, как священник должен защищать своих прихожан от веры в действенность чародейства: "Бороться с русалками и языческими обрядами, если они не имеют безнравственного характера, малоплодоносное дело. Нужно бороться с предрассудками и суевериями наиболее жизненно вредными, особенно родящими вражду: сглаз, знахарские способы лечения"[257].
Итак, народные представления действительно в центр религиозной жизни ставят борьбу "белой" и "черной" магий. А церковное богословие поступает совершенно недемократично и к голосу народа в этом вопросе все же не прислушивается[258]. Почему?
Дело в том, что если принять эту народную веру всерьез, то придется приписать колдунам немалую силу. И тогда в сердце поселится страх. Тогда надо будет опасаться колдунов и бояться "порчи".
А это станет полным забвением основной евангельской заповеди. На страницах Евангелий чаще всего из уст Спасителя и Божиих вестников мы слышим призыв: "Не бойтесь!" От благовестия Ангела Захарии, будущему отцу Иоанна Предтечи, - до пасхального явления Христа апостолам через все евангельское повествование проходит этот непрестанный клич: "Не бойтесь!" Но нынешние апокрифы насаждают страх и ужас: всего бойся! всего остерегайся! всюду "порча" и когти антихриста! Даже Причастие не защищает! Не препятствует колдунам и то, что человек причащается Крови Господа. Колдунья сильнее: если захочет, то повредит частичке Тела Христова. И наша послепричастная молитва "пройди во уды моя" - на деле бессильна. Напрасно мы ежевечерне поем: "Иже крестом ограждаеми, врагу противляемся, не боящеся того коварства и ловительства..." По уверению З. Ждановой, все же боимся. И как их не бояться, если даже святая бессильна защитить себя от колдунов, "которые обступали ее, а она от них болела"[259].
Что ж, попробуем более спокойно посмотреть на "порчу". Это вопрос о том, каким может быть влияние языческой магии на жизнь христианина, который сам к этой магии не обращается и придерживается христианских принципов.
При рассмотрении любого духовно-богословского вопроса для православного христианина естественно обращаться прежде всего к Писанию, к слову Божию, затем к свидетельствам церковного предания.
Слова "порча" и "сглаз" отсутствуют в Библии. В греческом тексте Нового Завета встречаются слова μαγια и μαγοζ (в русском переводе -"волхвование" и "волхв" [Деян. 8, 9; 8,11; 13, 6 - 8; Мф. 2,1,7,16]). Посмотрите эти места, и увидите, что из них никак не следует призыв: "Бойтесь колдунов!". Маги бессильны навредить чем-либо христианам.
Есть в новозаветном греческом языке слово φαρμακον, которое может быть переведено на славянский как "порча"[260]. Оно один раз встречается у апостола Павла (перечисление восемнадцати грехов, которые делают невозможным наследование Царства Небесного [Гал. 5, 19 21]). И пять раз оно встречается в Откровении Иоанна Богослова.
Откр. 9,20-21: "Прочие же люди... не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и идолам... И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем".
Откр. 21, 8: "Боязливых же и неверных и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою".
Откр. (22,15) говорит, что вне Града Божия будут "чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду".
Как видим, Писание упоминает о чародействе лишь как об одной из разновидностей тяжких грехов. Занятия чародейством - то, что вредит самому грешнику, но не то, что приносит беду тем, с кем этот несчастный грешник находится во вражде. Ничто в Писании не дает нам оснований считать, что колдовской грех соседа может повлиять на христианина.
Только Откр. (18, 23) предполагает, что от волшебства может быть вред другим. В этом стихе говорится о действии духа заблуждения и обмана, исходящем от Вавилона: "Волшебством твоим введены в заблуждение все народы". Однако вспомним, что слово φαρμακον лишь вторичным своим значением имеет "волшебство". Первичное его значение - "отравление, яд". Вавилон отравляет окружающие народы. Чем? Скажем ли на языке магии: мол, колдовскими чарами вавилонские колдуны подчиняют себе волю и умы окружающих людей? Скажем ли на современном жаргоне: Вавилон "зомбирует" их сознание? Или речь идет об отраве идеологической, о лжи, распространяемой из мировой столицы? Именно в последнем смысле понимает это место "Толковая Библия": вина Вавилона "в волшебстве, то есть в его развращающей политике"[261].
Слово "чародеи" есть в славянском переводе Писания (2 Тим. 3, 13): "Лукавии же человецы и чародее преуспеют на горшее, прельщающе и прелыцаеми". Русский текст говорит о "злых людях и обманщиках". Греческое γοητε может означать и колдунов, и шарлатанов. Латинский перевод говорит о seductors - "соблазнителях". Важно отметить, что как для апостола Павла, так и для его переводчиков опасность "чародеев" состоит не в том, что они "вредительствуют", а в том, что они вводят в заблуждение, соблазняют, прельщают. Поэтому вполне обоснованно святитель Феофан поясняет, что под чародеями славянского перевода "должно разуметь не волхвов и магов, а лица, очаровывающие представлением лжи красною и увлекающие вслед ее... Лукавии человецы и чародеи будет посему: лукавые и обольстительные проповедники лжи"[262]. "Чародейство" опасно не своим "колдовским" наполнением, а тем, что оно несет с собой обман и прельщение.
Так что нигде в апостольских текстах нет призывов бояться силы языческой магии. И даже на страницах Ветхого Завета мы не видим магической власти языческих жрецов над Израилем. Например, мы видим, что Сатана испросил у Бога дозволения коснуться болезнью и горем Иова, но мы не видим, чтобы он это сделал через посредство языческого жреца или колдуна.
В новозаветные же времена о всех "порчах", "насланных болезнях" и "наговоренных продуктах" апостол Павел ясно сказал любителям "бабьих басен": "Идол в мире ничто" (1 Кор. 8, 4). И тогда же он с сокрушением заметил: "Но не у всех такое знание" (1 Кор. 8, 7). Знают ли распространители современных сказаний о "порчах", что во втором веке Климент Александрийский называл тайным апостольским преданием? Это было разрешение есть идоложертвенное (Строматы 4, 15). Апостольский Собор, чтобы не смущать христиан, обращающихся из иудаизма, постановил: воздерживаться от идоложертвенного (Деян. 15, 29). Но для тех, кто понял суть Евангелия и избавился от еврейских привычек и языческих суеверий, апостол Павел сказал другое: "Мы имеем власть пить и есть" (ср.: 1 Кор. 9, 4)[263]. Если даже "идол... ничто", то зачем же верить, что будто бы через "наговоренные" иголку, воду, вещь или пищу в человека, не ведавшего ни сном ни духом об этих "наговорах", может войти некая злая сила? Если даже в мире идол есть ничто, то зачем же приписывать ему какую-то значимость в Церкви?
Итак, Писание не дает оснований для того, чтобы жить под страхом "порчи". В мире Библии немыслимы события, подобные следующему: "Одна женщина работала кладовщицей. И как-то одна сотрудница попросила ее подписать ей фиктивный документ, что учреждение якобы получило столько-то пищевого масла, а после этого масло потихоньку списать. Кладовщица была женщиной честной и на такой подлог не согласилась. Тогда сотрудница с угрозой ей сказала: "Ты у меня это масло всю жизнь будешь помнить". После этого она сама или через чародеев навела колдовство, "порчу" на кладовщицу и дочь ее. Кладовщица заболела эпилепсией. И как-то ранней зимой она пошла на реку, лед под ней проломился, и она утонула. Дочь ее тоже стали преследовать бесы, она перенесла в жизни много несчастий и наконец пришла к священнику на отчитку, чтобы избавиться от действия колдовства"