— Оттого и грыземся, что за рамки шагнуть боимся. Вот и шерхов поспешили записать в секретнейшую категорию.
— А как вы хотели? Существа, которые не боятся ни пуль, ни радиации, которые в одиночку способны расправиться с ротой спецназа, заслуживают того, чтобы к ним относились с уважением. — Стив некоторое время помолчал. — Честно говоря, я и вас успел записать в шерхи.
— Это почему же? Оттого, что я способен работать с человеческой психикой?
— Может, и поэтому.
— Значит, шерхи — тоже телепаты?
— Вот уж об этом не имею ни малейшего понятия… — Стив Бартон рассеянно колупнул отверстие в каменной кладке, задумчиво уставился на собственный палец.
— Видите ли, сдается мне, что они вообще не люди. Конечно, информации о них собрано ничтожное количество, но и той малости, что удалось нам добыть, достаточно чтобы к определенным выводам. Во всяком случае, наши специалисты выдвинули две основные версии: либо это генетическая мутация, либо…
— Все то же извечное колдовство, — закончил за него Дымов.
— Можете смеяться, но это действительно так. Будь на месте дайков развитая цивилизация, я бы не постеснялся упомянуть версию андроидов, но поскольку дайки — всего-навсего неграмотные варвары, то данная версия…
— Назад! — гаркнул Дымов. Гаркнул так, что англичанин поперхнулся. Опасности Вадим еще не видел, но он ее почувствовал. И даже не осмыслив толком, что же на них надвигается, выпростал все свои лимбы, в один миг обратившись в бушующий вихрь. Все происходило на рефлекторном уровне, и вздыбившееся метатело само оттолкнулось от башни. Немудрено, что англичанин здорово перепугался. Бартон не видел и не мог видеть, что же творилось в действительности. Он лишь ощутил, что неведомая сила сгребла в охапку его и двух верблюдов, бесцеремонно отшвырнув в сторону на десяток-другой метров. Рыцарь еще как-то сумел удержаться на ногах, а вот его соплеменник, испуганно фыркнув, упал на колени.
А в следующую секунду из отверстия, в которое Стив Бартон только что совал свой палец, выскользнуло змеистое черное тело. Огромные камни пошли трещинами, и такие же гибкие тела начали стремительно выныривать из камней справа и слева от рокового отверстия. Казалось, огромная домна дала течь, и из дыр «вытекают» не змеи, а расплавленный чугун. Правда, там, где черные струи соприкасались с землей, не возникало ни пара, ни луж. Все также извиваясь, антрацитовые тела ринулись в направлении спутников.
— Галинды… — только и успел пролепетать Бартон. Вадим склонен был ему верить, так как англичанин поведал ему об этих тварях достаточно подробно. Если хотя бы часть того, о чем рассказывал Стив, было правдой, убегать прочь от башни — представлялось бессмысленным.
Подтверждая худшие из его предположений, громко закричал один из сопровождавших путешественников верблюдов. На глазах ошеломленных людей, не замедляя волнистого движения, черная змея вонзилась в бок несчастного животного, в одно мгновение пробуравила его насквозь. Крича от боли, верблюд повалился на землю, забил мускулистыми ногами, а в него уже впивались новые черные ленты. Точно отточенные иглы, они с легкостью входили в шерстистое тело верблюда, безжалостно потроша его, вырывая клочья мяса и шерсти, дробя кости и зубы, превращая некогда сильное и красивое существо в нечто кровоточащее и задыхающееся. Впрочем, верблюд уже не задыхался, — от легких животного, верно, мало что осталось. Он лишь подрагивал конечностями и конвульсивно раскрывал пасть, из которой подобием языка выглядывали округлые головы змей. На какое-то время бедное животное задержало галинд, но очень ненадолго. В то время как четвертый верблюд, испугано завывая, мчался по пыльной дороге, черные змеи уже покидали изъеденное тело, явно нацеливаясь на двух оставшихся всадников.
Закрыв глаза, Стив Бартон беззвучно молился. Губы его немо шевелились, лицо было устремлено к небу. Именно поэтому он не увидел, как выгнулась дугой первая из приблизившихся змей. Задействовав экран, Вадим попросту перерубил ее пополам. Вернее, попытался перерубить, поскольку жесточайшей силы удар галинда выдержала. Это было невероятно, но прочность ее была сравнима с титаном, и, соприкоснувшись с тварью вплотную, Дымов с ужасом ощутил, что не может ни разорвать ее, ни даже просто остановить. Извивающаяся тварь с легкостью выскальзывала из цепких пут метаполя, попутно умудряясь прожигать в нем болезненные дыры. Боль это причиняло немыслимую, но именно эту боль Вадим и обратил против ближайшей рептилии, окутав ее змеевидное тело трепещущим пламенем. Металл — структура крепкая, зато и нагревается с завидной быстротой. Здесь же, как выяснилось, крылось и единственное слабое место в защите галинд. Сила скручивания змеи резко возросла, но Вадим сразу понял, что это всего лишь предсмертная судорога. Оставив рептилию, он поднял перед собой руки и, слив часть энергетического кокона в тесное пространство между ладонями, создал ослепительный сгусток плазмы. Взмахом он послал огненный шар в тело погибшего верблюда. Собственно говоря, к этому времени тела как такового уже не существовало. Шкура бездыханного животного вздувалась и опадала от множества заполнивших его змеистых тел. В эту самую массу Вадим и угодил своим губительным снарядом.
В иных условиях следовало бы отступить подальше, но даже предупредить Бартона Дымов не имел возможности. Вспышка света полоснула по глазам, мертвый верблюд в мгновение ока превратился в яростно гудящий факел. Каменные черви кромсали его шкуру, пытаясь вырваться наружу, но чудовищная температура плавила их тела, заставляла свиваться в бессильные клубки. Лишь парочка лент успела выскользнуть вон, чтобы знакомой дорогой ринуться обратно к башне. Но не затем Вадим городил огород, чтобы прощать этим хищникам потерю верблюда. Еще пара сгустков поменьше сорвалась с его ладоней, живо нагнав удирающих галинд. Огонь подпалил их с хвоста и живо свернул в два брызжущих искрами клубка. Хорошо, хоть погибали галинды абсолютно беззвучно. Вполне достаточно было и криков умершего верблюда.
Чувствуя в ладонях легкое жжение, Вадим медленно опустил руки. Слегка ныло под теменем, в висках тюкали знакомые молоточки. Несколько запоздало он ослабил напряжение метаполя, удерживавшее до сих пор верблюдов в неподвижности. Для животных это тоже был шок, и, дрожа всем телом, Рыцарь немедленно попятился от башни.
— Все, кончилось, богатырь! Ты молодец, не струсил! — Вадим бодро похлопал животное по шее. — Вы тоже можете открывать глаза, профессор! Могу вас поздравить, галинды удрали, смерть на некоторое время отложена.
Увы, англичанин успел открыть глаза гораздо раньше. А значит, успел полюбоваться и на сожжение верблюда, и на гибель хищных рептилий. Вадим мысленно подосадовал на то, что вовремя не догадался «отвести» взор Бартона в сторону. Зато и отвертеться теперь от вполне законных вопросов не получится. Конечно, можно было бы «насильственно» подчистить память Бартона, но к подобным вещам Дымов старался прибегать по возможности реже. Не использовал он этой возможности и сейчас. И, конечно, дождался вполне предсказуемой реакции. Внимательно исследовав останки уничтоженных змей, Бартон повернул голову и тихо проговорил:
— Выходит, я был прав…
— Что именно вы имеете в виду?
— Вы не человек, вы — шерх.
Вадим пожал плечами, отнекиваться и разубеждать англичанина он не собирался.
— Может, и шерх, не знаю. Вся закавыка в том, что я понятия не имею, кто они такие — эти шерхи.
— Вы лжете! — негромко, но твердо произнес Бартон.
— Идите вы к черту, Стив! — Дымов поморщился. — А впрочем, думайте, что хотите. Мне, если честно, все равно.
Англичанин смерил его пристальным взором, но промолчал. Вадим чувствовал, что на языке Бартона крутится тысяча вопросов, но в бывшем горемычном пленнике дайков явно заговорил агент спецслужбы, — не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какие тактические приемы выстраивает в своей голове спутник, дабы «сработать» с Дымовым наиболее эффективно.
— Бросьте, Стив! Не надо меня ни вербовать, ни пытать въедливыми допросами. Достаточно с вас и того, что вы путешествуете со мной и не считаете меня при этом своим врагом.
— А вы действительно не враг?
— Для вас — нет. В настоящее время мои интересы совпадают с интересами СИСТЕМЫ, а что это за организация, вы, я думаю, знаете лучше меня. — Вадим мысленно плюнул на все требования секретности. — Вас интересует Дайкирия, меня — тоже. Вы хотите выбраться отсюда живым, представьте себе — и я против этого не возражаю.
— Значит, вы тоже человек СИСТЕМЫ? — Бартон пожевал губами, словно пробуя на вкус ошарашивающую новость. — Интересно, очень даже интересно… Выходит, контора Дюгоня действительно подросла за последние годы. Что ж, вынужден признать свое поражение. Во всяком случае, вербовка живого шерха нам еще ни разу не удавалась…
Подняв руку, Вадим, которому беседа о спецслужбах уже порядком наскучила, поспешил перебить Бартона.
— По-моему, впереди крепостные стены. Если это Гарлах, то мы уже у цели.
— Скорее всего, Гарлах, и все же не забывайте: въехать в город не столь уж сложно, а вот выехать…
— Выедем, Стив, обязательно выедем! — Дымов пристукнул пятками по бокам верблюда, и, взбодренный его голосом, Рыцарь резвой прытью понесся к городу.
Глава 9
Двоих новичков к ним привезли за полчаса до выхода на арену. Это были рослые дайки с рыжеватыми бородами, небесно-голубыми глазами и необычайными ожерельями на шеях. Только внимательнее приглядевшись, Сергей определил, что на нитку надеты не бусы и не перламутровые ракушки, а самые настоящие человеческие ногти. И вспомнилось, что рассказывал на одном из ночлегов Виктор о здешних традициях. Истинный воин таскает на шее гирлянду из ногтей, причем все ногти должны срезаться с больших пальцев твоих противников, — детские ногти и женские в счет не идут, а если таковые порой встречаются, то обладателя «ложной» гирлянды вправе убить любой встречный. Конечно, если это окажется ему по силам, поскольку свои кровавые трофеи кочующие дайки добывают, как правило, в жестоких схватках. Но дело тем не исчерпывалось, — кроме гирлянд с человеческими ногтями новичков отличала особая метка на лбу и рыжеватые бороды. Если верить Виктору, подобные отметины имели лишь те, кого здесь относили к роду шерхов. Чем отличается простой дайк от шерха, связно объяснить бывший комендант не мог, однако почтение, с которым население барака встретило новичков, само по себе говорило о многом. Тот же угрюмый Рамах, брат покойного Шурыма, едва ли не первый согнулся в угодливом поклоне перед чужаками, после чего был удостоен руки ближайшего шерха, которую дайк с трепетом облобызал.