Отовсюду слышатся крики, доносится запах крови и паленой кожи. Мечи сталкиваются с мечами, шипят магические плетения, достигая своей цели. Нортон углубляется в гущу битвы, а мой взгляд цепляется за знакомую рыжую макушку. Вальчек!
Он делает выпад и луком бьет орку в шею. Его удар достигает цели, орк неестественно запрокидывает голову, но с другой стороны на Вальчека опускается огромный топор. Я зажмуриваюсь и лишь в последний момент успеваю откинуть потоком воздуха и оружие, и второго орка.
Однако парня все равно успевают ранить. Я кидаюсь к нему, выставляя по возможности щиты, и едва успеваю вытащить его из-под падающего тела очередного громилы. Мы пытаемся выбраться из самой заварушки, и, кажется, даже почти удается.
Меня за шею хватает здоровая шершавая лапища и утягивает обратно.
— Айтина! — кричит Вальчек, пытаясь подняться и дотянуться хоть до какого-то оружия.
Я пытаюсь поднять землю, как делала это в прошлый раз, но никак не могу сосредоточиться. Меня встряхивают, поднимая в воздух, я вцепляюсь ногтями в пальцы орка, но это то же самое, что бороться зубочисткой против токарного станка. Дышать становится все сложнее.
Внезапно рядом возникает смазанная фигура, я успеваю краем глаза заметить взмах и слышу хрип, и хватка на моей шее слабеет. Я падаю на землю, пытаясь отдышаться и откашливаясь.
— Я же говорил тебе уйти отсюда, — Родер поднимает меня за руку и… замирает, глядя в лицо.
Время будто останавливается в тот миг, когда я кладу ладонь на шею и понимаю, что бус из семечек на шее нет, видимо, их сорвал, падая, орк. Перехватывает дыхание.
— Родер…
Глава 49
Взгляд вспыхивает пламенем и мгновенно гаснет, словно звезда, поглощенная тьмой. Родер механическим движением с холодной точностью отражает две атаки и с такой силой отбрасывает орка, что тот отлетает, будто тряпичная кукла.
— Слушай, я… — я начинаю, но тут же приходится уклониться и, подхватив пламя, отбиться он ещё одного громилы, чье дыхание пропитано жаждой крови.
— Иди в таверну, — голосом, полным едва сдерживаемого гнева, произносит Нортон, каждое слово пропитано горечью и болью. Он закрывает меня своим телом, буквально вырывая из пекла сражения, и его взгляд впивается в мою душу. — Хоть раз сделай что-то, о чем я тебя прошу.
После этого он врывается в толпу орков и превращается в дракона, раскидывая противников в стороны. Внутри меня что-то надрывается с оглушительным треском, оставляя после себя выжженную пустыню одиночества, которую очень хочется заполнить.
Только вот как? Если тот, кто мог бы сейчас вдохнуть в меня жизнь, распахнув крылья, летит в гущу вражеской армии.
— Айтина, — отчаянный крик Мери разрывает пелену моих мыслей. — Помоги!
Вижу ее, дрожащую в одной сорочке, пытающуюся удержать Вальчека, который балансирует на грани сознания, его лицо искажено мучительной болью. Я… я могу сейчас кинуться в гущу боя. А могу остаться в деревне.
«Хоть раз сделай то, о чем я тебя прошу», — звучит в голове голос Нортона.
И это оказывается решающим, потому что я понимаю его и не хочу, чтобы от важного сражения его отвлекали заботы о том, в порядке ли я.
Поэтому я подбегаю к Мери и подхватываю Вальчека под другую руку, помогая довести его до таверны. У входа его подхватывают чьи-то сильные руки, растворяясь в полумраке помещения, я даже не вижу кто это, потому что задерживаюсь на крыльце и смотрю на поле боя.
Орков много, очень много. Они заполонили всё пространство, подобно тёмному морю, но там и тут всё ещё работает защитная магия тыкв, словно маяки надежды в этом хаосе. Наши ребята тоже должны еще иметь ее поддержку от тыквенных блюд, а дракон, я это вижу по вспышкам пламени, атакует тыл армии орков.
Наших не удается оттеснить ни на метр, один наш воин бьется с двумя, а то и с тремя громилами, и это дает надежду.
«Грон — сильный дракон, — раздается внутри голос. — Он уже нашел их слабое место. Но победа будет нелегкой».
Как будто «внутренняя я» уверена, что будет победа.
«А иначе и быть не может, вам с Родером еще поговорить надо», — фыркает с тихим рыком в голове голос.
Я хватаюсь за приоткрытую створку двери, потому что меня пронзает совершенно невероятной, но по ощущениям правдоподобной идеей.
— Айтина, с тобой все в порядке? — рука Орты касается моего плеча, я поворачиваюсь, и… — Чужая…
На мгновение ее глаза становятся похожими на те, которыми Орта смотрела на меня в бреду. «Перепутье… Довериться или погибнуть… Подарить крылья потерянному народу… Ты! Чужая», — мне кажется, я до сих пор помню тот момент.
— Мери помогла с иллюзией, — не пытаясь оправдаться, говорю я.
Орта хмурится, качает головой, но все же впускает меня:
— Рук не хватает. И горячей воды тоже, — коротко говорит она.
Я киваю и сразу же иду на кухню, где на лавках сидят раненые, которых перевязывают, везде на очагах и плите стоят котлы с водой, а в воздухе клубится пар и стоит запах крови. Использую силу, помогая чуть быстрее разогревать воду, и тоже присоединяюсь к перевязке. Здесь, видимо, те, кому повезло больше других, кто еще в сознании и может сидеть.
Я погружаюсь в заботы, и не сразу возвращаюсь к той мысли, которая меня осенила на крыльце. Что, если внутри меня, как внутри Родера тоже… Кто? Дракон? Драконица? Моя вторая половина?
Моя или Ариеллы?
«Твоя. Всегда была твоя, только в том мире мне не было места», — отзывается с какой-то тоской голос.
А тут есть?
«А здесь и есть наше место. Я Ириди, кстати, — наконец-то представляется она, и от этого признания по телу разливается тепло. — И да, я драконица. Еще не до конца окрепла, не могу дать тебе крылья. Но мы с тобой первые, кто может дать крылья всему драконьему народу здесь, в Эльвариаме. Все зависит от тебя».
Драконы и их вечные загадки! Напустят тумана, а ты потом ломай голову над смыслом их слов, что они хотят.
«А не важно, что мы хотим. Важно, что хочет твое сердце», — с толикой грусти отвечает Ириди.
Я чуть ли не вслух ругаюсь на очередное «мудрое» высказывание своей… драконицы. Но, надо признаться, этот разговор отвлекает меня от тягостных мыслей о бушующем снаружи сражении, от вида искалеченных тел, которых становится всё больше, от щемящей тревоги за Нортона, растворившегося в ночном небе.
Наши вытесняют орков за перевал. Я даже в воздухе уже не вижу ни летающего дракона, ни его пламени. Тревога нарастает подобно снежному кому, катящемуся с горы, становясь всё больше и тяжелее с каждым мгновением.
Заставляю себя работать на пределе возможностей, выжимая последние капли как физических, так и магических сил, пытаясь заглушить раздирающее душу беспокойство и разрастающуюся тяжесть в груди. Порванная простыня, горячая вода, чей-то самогон из деревни на обработку, какие-то наспех сделанные кровоостанавливающие травяные отвары, перевязка. И снова все по кругу.
Стоны, тихий плач кого-то из женщин, бурление воды в котелках.
Дышать становится практически невозможно, голова начинает кружиться. Перед глазами плывут чёрные пятна, и я едва успеваю выбраться на крыльцо, где жадно глотаю холодный воздух, пропитанный горьким коктейлем из гари, железа и первобытного страха. Воздух смерти.
На востоке уже совсем светло, розовой акварелью растекается рассвет. Звуков боя уже совсем не слышно. Закончилось все? Или просто так далеко?
В каком-то из дворов издает скрипучий крик петух, а меня разрывает от рыка Ириди. Полного отчаяния и боли. Такого, что свет меркнет в глазах, а все тело взрывается агонией.
Неужели… Родер⁈
Глава 50
Смятение. Страх. Понимание, что где-то там, далеко, происходит нечто плохое и необратимое, с чем почти невозможно справиться. Как с летящим на тебя поездом.
Поезд… Это был поезд. То ли это была ошибка водителя автобуса, то ли что-то на переезде сломалось. А я просто не успела… Я помогала выйти девушке с ребенком. Оттолкнула ее почти в последний момент.
Да и имеет ли это значение сейчас? Для меня уже совсем никакого, я не тоскую и не скучаю по тому миру. Этот, со всеми его причудами, сложностями, интригами стал для меня гораздо ближе и роднее.
Не говоря уже о том, что я здесь нашла и поддержку, и… того, кто смог запасть мне в душу. И… вторую душу, как бы это безумно ни звучало.
И стоять теперь тут, на крыльце, видеть, как разгорается новый день, но ощущать при этом абсолютную беспомощность.
«Я собрала помощь», — слышу голос Альбы. Сначала появляется она, а потом следом за ней одна за одной начинают выходить другие большие кошки: пятнистые, черные, рыжие… много.
Смотрю на это и не могу поверить! Так вот, почему ее не было. Я понимала, что это не ее война, и она не обязана участвовать, но и подумать не могла, что все это время она собирала подмогу.
«Садись, — пантера кивает себе на спину, — надо торопиться, чтобы успеть поставить точку».
Так… На лошадях ездила, на драконах летала, теперь еще на пантере?
Но это не останавливает меня. Точно не сейчас! Я сбегаю по ступенькам, кое-как устраиваюсь на спине этой большой разумной кошки, и, едва успеваю схватиться за ее холку, Альба срывается с места.
Мы несемся за перевал, а все остальные помощницы с небольшим отставанием следом. Ветер свистит в ушах, я чувствую, как перекатываются под белоснежной шкурой мощные мышцы. Мы проносимся мимо следов недавнего сражения: обломков оружия, брошенных щитов. Стараюсь не смотреть на неподвижные тела, распростертые на земле.
Пантера спускается по крутому склону перевала, ловко перепрыгивая через камни и расщелины. Воздух становится холоднее, и все больше пахнет каким-то смрадом.
Под нами расстилается долина, где еще недавно кипело сражение. Теперь там лишь пепел, дым и павшие воины и орки.
Альба не сбавляет темп. Мы несемся между острыми скалами, огибаем отвесные утесы. Ее лапы едва касаются земли, кажется, она летит над камнями. Мое сердце колотится от страха и жизненной потребности оказать быстрее там, впереди.