Метельский попробовал сглотнуть, но во рту пересохло. — Да, мерзость. Кто только придумал вернуть эту средневековую казнь.
— Мадос, конечно. Старый рецепт — хлеба и зрелищ для быдла.
— Можете получить дополнительное наказание за неуважительное упоминание великого Мадоса, — высокопарно произнес робот.
— Заткни это себе в задницу, — презрительно сказала Хельга.
— Не понял. Если лингвистическая экспертиза установит, что это оскорбление…
— Пошел ты!
Во двор опустился ховер с эмблемой легиона.
— Это за мной, — сказала Хельга. — Прощай, Лон.
— До свидания, — сказал Метельский.
Целоваться на прощание не стали, Хельга пошла к ховеру с гордо поднятой головой. Метельский вернулся в свой глайдер и некоторое время сидел. Ничего не видел перед собой, а когда очнулся, ногти больно врезались в ладони. Ладно, надо что-то делать.
«Сивилла, попробуй отследить, куда перевезут Хельгу».
«Если Кводриону не заблокируют контакт с соответствующими периферийными устройствами, то…»
«Слышал уже. Сделайте, что можете».
Дальше. Раз он в Ростове-на-Дону, то и до Кисловодска недалеко. Скорее всего, ворон понадобится, чтобы отыскать Хельгу. Что для него нужно?..
«Сивилла, отыщи зоомагазин».
Набрал орешков, семечек, а клетку посоветовали купить только для перевозки, эта птица любит простор. Еще рекомендовали купить что-нибудь свежее, пришлось отправиться на рынок. Нередко навещал местный рынок в селе Иогач, посылать туда Аэми было неловко. Цены оказались неумеренно высокие, но покупателей все равно хватало. Купил мяса, творога, яиц — глайдер специально выбрал с холодильником. Теперь можно и отправляться, только самому пообедать. Выбрал ресторанчик за городом, на другом берегу Дона — оказалось дороговато, а аппетита не было, перед глазами вставала сцена казни. Вернулся в глайдер и вдруг отключился, успел лишь откинуть спинку сиденья.
Проснулся в темноте, подсвеченной одиноким фонарем на стоянке. Похоже, проспал остаток дня, вечер и половину ночи. Немудрено: перелеты, беготня, судилише, казнь… Покосился на пустое сиденье справа и поднял глайдер. «Сивилла, курс на Кисловодск».
Примерно через час полета небо стало сереть, и впереди на горизонте обозначилось что-то розовое. Вскоре стало видно отчетливее — розовые облака бесконечной грядой лежали на темной земле. Да это не облака, а Кавказские горы встречают рассвет! И вспомнились розовые снега Канченджанги, как занимались с Хельгой любовью, а поезд уносил их к жарким равнинам Индии…
Горы становились все ближе, вот и Кисловодск. Метельский снял номер в отеле, принял душ и позавтракал в ресторане. Опять дорого, не результат ли это его с Хельгой партизанской деятельности? Теперь на поиски.
От города летел недолго: холмы внизу, по курсу вырастает белоснежная громада Эльбруса, а впереди уже мрачные обрывы Бермамыта. Подножия и плоские вершины в снегу, и где здесь искать ворона? Как прочитал, любят гнездиться по уступам скал, но этот вроде ручной. Придется летать взад-вперед, открыв задние окна.
В таком порхании прошел весь день, а вообще так можно летать неделями. Но на другой день от одинокой скалы отделилась темная точка, приблизилась, и превратилась в большую птицу с черным, отливающим синевой оперением. Ворон! Он облетел машину, в окно не полез, и Метельский аккуратно повел глайдер на снижение. Сел на лужайке, припорошенной снегом, и вышел. Ворон тоже приземлился, сев на каменную плиту.
— Ну, здравствуй, Мунин, — приветствовал Метельский.
«Кр-р, — скрипуче отозвался ворон. — Кр-р-р».
Похоже, тот самый. И похоже, признал. Как прочел, вороны хорошо запоминают человеческие лица. Метельский полез в холодильник и выложил на край плиты творог и яйцо. Ворон без церемоний расклевал яйцо, подчистил и творог. Наверное, не очень-то жировал на природе. И что дальше?
Метельский поднял заднюю дверь, сел в глайдер и поманил пальцем. Ворон потоптался, а потом взлетел и нырнул в машину. Метельского обдало порывом холодного ветра, но на душе стало теплее — так же было, когда ворон вылетел из глайдера при Хельге.
— Ну, летим искать твою хозяйку, — сказал Метельский.
Только где она? Но уже вечером получил сообщение от «Сивиллы»: «Лон, Хельгу перевезли на север России. Лагерь строгого режима в автономии Коми». Ну что же, летим на север… Хотя нет, придется задержаться в Москве.
Летел с одной остановкой для смены аккумуляторов, там еще раз покормил ворона. В полете он то разгуливал по заднему сиденью, то спал, засунув голову под крыло. Метельский тоже подремал, и к вечеру были в Москве. Задерживаться не стал: поручил ворона Марии, созвонился с нужным знакомым в Новосибирске, и в полночь сел на поезд Транссибирской магистрали. Поезда по Великой северной шли только до Енисея — видимо, другие подрывники Гунтера постарались, — но мост через великую реку обещали восстановить в кратчайший срок. Метельскому нужно было только до Новосибирска.
Там жил один приятель — держал нелегальную маралью ферму на землях, отошедших Метельскому. Пару раз его навестил, оба присматривались друг к другу. Маралья ферма была очень выгодна: в сезон туда приезжали богатые мужчины с ослабленной, увы, мужской силой. Ванны из настоя маральих пантов и такие же эликсиры творили чудеса, потенция становилась действительно железной. Метельскому эликсиры пока не требовались, но из любопытства попробовал — и хорошо, что захватил в поездку Аэми. Маралы от того, что у них спиливали панты, особо не страдали — их опять отпускали на волю, — но все же это считалось жестоким обращением с животными. Из сочувствия к страдальцам Метельский закрыл глаза на нелегальный промысел, так что с хозяином подружились. Публика у того бывала не только богатая, но порою настоящие мафиози. Женщины для таких — лучшее средство снять стресс, и если уже не выходит (мужики на ферме выражались грубее), тут и выручала маралья ферма. С одним из них Метельский и попросил свести, в таких делах работают только личные связи.
Познакомили, но деловая встреча состоялась уже в Москве-2. Метельский подстраховался — заказал скрытную охрану в очень солидной конторе, но встреча прошла без сучка без задоринки: скорее всего, обе стороны одним миром мазаны. Любопытно, многие ли знают это выражение, сам Метельский подхватил его в Иогаче. Неприметный особняк за городом, пожилой лысоватый мужчина, выслушал Метельского и сразу взял быка за рога.
Имелось два варианта освободить Хельгу. Первый — юридический: немалые деньги на адвокатов (в лагере режим военного положения уже не действовал), и чтобы подмазать нужных людей. Требовалось примерно два года, зато Хельга выходила юридически чистой. Второй — организовать побег. Это дороже и неудобно тем, что после побега надо будет скрываться. Впрочем, мужик сразу порекомендовал несколько мест в Азии и Латинской Америке. Метельский чуть не фыркнул, представив, как окажется там, где отец развлекается с мулатками. Но спрятаться лучше в Москве: помнится, Касьян говорил, что Псы позволяют брать стройматериалы со складов. Ну и построит дом для себя и Хельги. А ждать два года не стоит: что-то Хельга выглядела надломленной, когда прощались.
Так что договорились о побеге. Метельский перевел половину обговоренной суммы (остальные деньги после того, как Хельгу передадут ему на руки), получил инструкцию по организации связи, и попросил еще станнер. Мужик дал его просто так, лишь предупредив, что не зарегистрирован. Теперь надо ждать, пока всё подготовят, около месяца. По совету того же мужика купил два трансмиттера повышенной дальности — такое устройство усиливало слабый сигнал трансида, и можно было общаться на расстоянии без линий доступа. Носил подобный на Алтае, но в цивилизованных местах нужды в нем не было.
Больше делать было нечего, только вызволил старый глайдер: статус вещдока он потерял, и за уже привычную мзду переправили по месту жительства владельца. Ремонтировать его не стал, нужна была только одежка Хельги, а еще, удивительно, обнаружил в багажнике футляр с ее сюрикэнами. Похоже, тщательно не обыскивали, но возможно и другое — сам его не увидел, пока случайно не наткнулся рукой. Занятные футляры делают в Японии… Время тянулось бесконечно, с неба все чаще сыпал снег. Наверняка куда чаще шел в лагере, Метельский получил информацию о его местоположении — горы Северного Урала, там еще в двадцатом веке были лагеря.
В столовой сидел один, и изысканных блюд уже не было: как Мария не старалась, еда была скромной, на завтрак порой только овсянка. Лишь на рынке еще можно было относительно свободно купить продукты, но выбор стал невелик — в средней полосе России давно забросили сельское хозяйство. — а цены непомерные. Со скуки стал чаще смотреть холовидение, новости были тревожные. На Ближнем Востоке положение временно стабилизировалось, наспех собранные арабские армии были разгромлены Израилем и легионом Мадоса. В ответ лидеры исламского мира заявили о выходе из Единой церкви, объявили продовольственную блокаду Европы и озаботились воссозданием давно запрещенного ядерного оружия. Для продовольственного снабжения Европы остался только один транспортный коридор: Касабланка — Париж — Лондон (мост через Босфор тоже был взорван). Гунтер объявил о переносе столицы из Асгарда в Берлин, и происходили военные столкновения в Германии и Польше. В Азии было более-менее спокойно, хотя и там Всемирная федерация все больше становилась чисто формальной. Было грустно наблюдать за ее крахом.
Через месяц получил новую инструкцию насчет Хельги: просить о свидании с ней и, независимо от результата, выдвигаться с глайдером в Инту. Навел справки — центр угледобычи в XX веке, потом захирел и возродился в конце XXI-го, когда снова понадобился уголь для энергоснабжения Трансполярной магистрали. Прошение о свидании направил в канцелярию легиона, и ответа, естественно, не получил. Наплевать, купил билеты, погрузил глайдер и выехал. На этот раз взял с собой ворона, клетка для транспортировки пригодилась. Вернется ли в свой пентхаус? Надо же, как все другое поблекло в мире, а Хельга стоит перед глазами. «Отыщи ворона, он приведет ко мне».