– Дядя, потом поговорите. - Джанет поднялась на веранду. - Пора обедать. Наш гость, наверное, проголодался.
Она помогла дяде встать и, придерживаясь за ее плечо, тот заковылял к двери. Походка была странная, вихляющая. За дверью оказалась не прихожая, а сразу гостиная - обширный зал с ведущей наверх лестницей. Джанет проводила Русова в ослепительно чистую ванную и задержалась, недовольно глядя, как он моет руки.
Отдельной кухни не было, сели за стол в углу гостиной: зеленая лужайка под окнами, в тени дубов пламенеют цветы.
Вместо привычной по дому селедки перед Русовым поставили тарелку с ломтиками чего-то желтого и ароматного. Это был не то фрукт, не то овощ - на вкус нежно-сладкий и назывался дыней. Курица была в столь остром соусе, что пришлось открыть рот, чтобы его остудить. Русов испытал легкую панику, увидев, как Джанет разделывает курицу ножом и вилкой, дома обходились руками. Он попытался копировать движения девушки, при этом вспотел, и ему показалось, что та слегка улыбается…
Под конец Джанет подала мороженое, дома Русову это лакомство доставалось редко.
– Спасибо, - пробормотал он, едва не облизываясь. - Все очень вкусно.
Джанет улыбнулась, в первый раз за сегодня, хотя все равно хмуро, а ее дядя поинтересовался, складывая салфетку:
– А что едят обычно в России?
Русов с досадой оглянулся на свою салфетку, которой забыл воспользоваться.
– Я знаю только про Карельскую Автономию. Рыбу… - Он снова ощутил во рту вкус надоевшей трески. - Еще картофель и мясо, а фрукты привозные, из южных Автономий. Летом пекут пироги с грибами и ягодами…
Тут Грегори задал неизбежный вопрос:
– А откуда вы так хорошо знаете язык, юноша? У вас даже южный выговор.
Русов вздохнул.
– У меня мама американка, - нехотя начал он, уже в третий раз сегодня. - Родом из Южной Каролины. Приехала в Россию еще до войны, с христианской миссией. Тогда у нас вроде была дружба с Америкой. После той заварухи, конечно, пришлось остаться. Отец ее в жены взял. Она и выучила меня языку…
Закончив, он ненароком глянул на Джанет: ее глаза были широко открыты и чуть не светились зеленым пламенем. Она тут же опустила их, и Русов заметил, что в комнате стемнело.
– Завтра наговоритесь, дядя, - тихо сказала Джанет. - Гостя положим спать наверху. - Мельком глянула на Русова: - Пойдем, покажу твою комнату.
Русов последовал за девушкой вверх по лестнице, а затем по коридору. Джанет буркнула, где находится туалет и ванная, а потом открыла дверь в большую комнату. Вдоль стен стояли широкая кровать, комод и шкаф; дубы протягивали черные ветви к окну.
Вспыхнул свет, и дубы спрятались в темноту. Открыв комод, Джанет побросала на кровать постельное белье.
– Спокойной ночи. - Исчезла.
Русов сел на кровать, вдыхая запах свежих простынь и пытаясь унять калейдоскоп в голове: схватка на базе, сумасшедший перелет, мертвый Чикаго, аэропорт в Лимбе, чужая страна, чужой город, чужой дом… - все это обрушилось на него за один непомерно долгий день. Он почувствовал озноб, все могло кончиться гораздо хуже: схватил бы случайную пулю, самолет сбили или разбился при посадке, попал бы в тюрьму…
Русов содрогнулся и пошел в ванную.
С трудом разобрался в кранах, разок его обдало ледяной водой, зато потом понежился в горячей воде - редкое удовольствие дома, где ванные комнаты были вечно заняты. Накинул махровый халат и вернулся в спальню. Другой смены белья у него не было, но на кровати поверх стопки простынь лежала пижама. Поколебавшись - дома таким не баловали, - Русов облачился в нее и долго искал выключатель, пока не догадался тронуть пластинку в стене.
Свет погас, темнота и шелест деревьев хлынули из-за окна.
Дважды за этот долгий день для Русова наступало утро, но наконец и его настигла, придя по незримому следу их самолета, ночь.
Она приготовила таблетки на ночь для дяди, прошлась по гостиной. Все убрано, входная дверь на замке, и горит зеленым дисплей охранной системы. По лестнице поднялась медленнее, чем обычно: второй этаж больше не принадлежал ей одной. Косо глянула на закрытую дверь: долго ли придется терпеть новое соседство? Неуклюжий, не подстриженный и плохо одетый молодой человек вызывал раздражение.
Что поделаешь, такова дядина прихоть…
Войдя в ванную, брезгливо перевесила мокрое полотенце, чтобы лучше сохло. Придирчиво посмотрела в зеркало: кожа лица светлая, даже бледная, и осталась довольна. К ее досаде, на вешалке не оказалось любимого халата - наверное, надел тот русский.
Прошла в свою комнату и, не включая лампы, встала у окна. Слабый свет падал на лужайку, и красные огоньки цветов выглядывали из темноты.
Она улыбнулась им: ничего, все пройдет.
«Как и твоя жизнь», - глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло зимним холодом.
«Не думай об этом!» - приказала себе. Надев любимую ночную рубашку, легла в постель. По детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать еще?
Мы не знаем, что принесет случайный гость - докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
Русова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать не хотелось: сразу вспомнил, что он не дома, а в чуждой Америке. Потом раздался резкий голос Джанет:
– Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Русов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошел умываться. Ему положили зубную щетку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошел по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
– Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в черном самолете угрожающего вида Русов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
– Ничего страшного. - На лице Грегори сложилась улыбка. - Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Русова. Она выглядела строже и элегантнее, чем вчера: желтая блузка эффектно оттеняла волосы.
– Надо переодеться, - в голосе скользнуло пренебрежение. - А то репортеры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Русов обиделся, но смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
– Это все дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Русов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули - это Джанет, войдя, увидела Русова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, она бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла снова.
Русов почувствовал, что у него загорелись щеки. В пакете оказалось ослепительно белое мужское белье, какого Марьяна ему никогда не покупала. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы опять разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донесся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
– Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм еще пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок в высоком стакане и ароматный кофе. Дома такого кофе Русову пить не доводилось.
– Настоящий, - криво улыбнулся Грегори. - Иногда я себя балую.
Не успел Русов допить кофе, как снова раздалось жужжание - подъехал автомобиль, а потом еще один. Несколько человек, увешанных сумками, стали шумно подниматься на веранду.
– Репортеры, - покачал головой Грегори. - Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортеры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Русов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелете… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Русов пожал плечами.
– Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился. А зачем мой напарник полетел, у него самого спросите.
– Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? - спросил другой репортер.
– Ну, Америки я толком не видел, - ответил Русов, - а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортеры переглянулись, и последовал новый вопрос:
– Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Русову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Русову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил ее в школе.
– Мы прилетели из Карельской автономии, - показал он на экран. - Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Главные отрасли хозяйства - горнорудная промышленность и рыболовство. Я вырос в Кандале - это портовый город на берегу Белого моря. Связь с остальной Россией только водным и воздушным путем, шоссе перерезано Темной зоной…
Русов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в нескольких десятках километров от города, а затем продолжал:
– На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат помягче, и людей живет больше. Нефть, газ, алмазы, космодром в Плесецке… Дальше к югу находится Волжская, Татарская и Уральская автономии. Они густо населены, имеют развитую промышленность, через Темные зоны перекинуты струнные дороги… Бывшие столицы необитаемы, в Темной зоне оказалась половина Петербурга и вся Москва… Про южнорусские и украинские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развиты Южно-Волжская и Новороссия. Все автономии имеют собственный аппарат управления, только у армии еди