о очереди, одну и другую. Он не стеснялся своих слёз.
А мои текли по щекам, от счастья, сожаления, даже не знаю от чего.
Мои крошки так похожи на своего отца. Сейчас это сходство было особенно заметно. Цвет волос, глаза.
Моя душа кричала: «Что же мы наделали с тобой, Илюша!».
Но произнести это вслух я не могла. Он предал меня когда-то. И какая разница, что я ждала его все эти годы без всякой надежды на встречу. Какая разница, что продолжала любить…
— Илья, девочкам пора спать. А нам поговорить. — Я пыталась быть жёсткой.
— Да, конечно. — А они всё так же обнимали его за шею.
— Ты с нами посидишь, пока мы уснём? — спросила его Яна.
— Если мама позволит, — он вопросительно смотрел на меня.
Я попросила его разуться и забрала пиджак. Потом занесла два букета орхидей в вазах в детскую. Они предназначались им. Розы мне. Я всё знала. Мне не нужно было слов, чтобы понимать. Но как я боялась своего же понимания.
Девочки лежали в кроватках, а он рассказывал им сказку. Спать они вовсе не собирались.
— Илья, ты надолго в Москву?
— Как получится.
— Нам надо поговорить. Твоё появление неожиданно.
Он лишь усмехнулся.
— Как ты нашёл нас?
— Меня дочки нашли. Мила, девочки уснут и мы поговорим.
— Смотри, что нам папа подарил! — они обе показали коробочки с серёжками. — Ты проколешь нам ушки?
— Илья, а ты не меняешься.
— Со стороны виднее, хотя я за три прошедших дня всю свою жизнь с ног на голову поставил, а может, наоборот. На ноги с головы.
Я ждала на кухне примерно час. Сева не уходил, я понимала, что выгнать его я не могу. И рвать с ним отношения сейчас — не лучшее время. Мы молчали. Наконец в кухню вошёл Илья.
— Спят?
— Спят. — Он улыбался. — Я научился их различать.
— Ты их отец. Илья, пожалуйста, давай обойдёмся без упрёков.
— Давай, с упрёками мы запоздали.
— Чай налить? С тортом, я сама пекла.
— Нет, спасибо. Мила, я ещё раз повторю, я приехал к дочкам, только к дочкам.
— Я понятливая. Будешь ездить туда-сюда? Откроешь счёт для них, так?
— Уже открыл. Я покупаю квартиру в Москве, сейчас тепло и мы можем с ними просто гулять, но настанут холода. Я хочу нанять тебя в качестве дизайнера.
— Ничего личного?
— Нет. Просто работа. Мне нравится твой вкус. Твои проекты меня вполне устраивали. Всё, что ты делаешь, ты делаешь качественно. Я могу тебе доверять.
— Спасибо за оценку. Как твоя жена?
— Не знаю, мы разводимся.
— А сын?
— Сын останется со мной.
— Она согласна?
— Я не спрашивал. Вернусь домой — узнаю. Мила, моя личная жизнь должна интересовать тебя меньше всего. Так какие планы на завтра?
— Я согласна.
— Мила, мы собирались провести день за городом. — У Севы прорезался голос.
— Это работа, ничего личного. Хорошо, мы все вместе завтра посмотрим квартиру и решим, что можно сделать.
— И подпишем бумаги.
— Подпишем, Илья.
Он распрощался и ушёл. Вслед за ним засобирался Сева.
========== Илья ==========
Я не спал практически всю ночь, утром задремал, потом еле проснулся от звука будильника. Затылок ломило, но надо собраться. Времени у меня в обрез. Начало положено.
Итак, пока всё идёт по плану. Ну, кроме давления.
Выпил ежедневные утрешние таблетки, закусил каптоприлом, двумя по пятьдесят, и спустился на парковку. Сев за руль арендованного автомобиля, подумал, что вот так и убиться можно, в таком состоянии. Надо будет попросить порулить Милу.
Из машины позвонил риэлтору. Договорился о встрече.
Мила, как мне показалось, была рада мне. Девочки — так точно рады. С рук не слезали.
— Илья, давай начнём с завтрака, ты себя плохо чувствуешь?
— Нет, видимо, просто перенервничал, давление.
— Давно? Давление? — в её голосе слышалось беспокойство.
— Пару лет. Мелочи. Я в дороге всю неделю, устал, но мои феи всё компенсируют.
— Расскажи о себе?
— Зачем? Мила, спасибо за дочек. Всеволод скоро будет?
— Я просила его не приходить. Ты не рад?
— Не знаю. Ваши дела, ваши отношения. Девочкам он нравится?
— Так получилось, что они познакомились только вчера. Пока не нравится. Но время. Нужно время.
— Понимаю, а тебе?
— Что мне?
— Тебе он нравится?
— Да. Не знаю. Нравится. Он мне подходит, во всех смыслах. Илья, я так устала быть одна. Я как маленькая лодочка в открытом море. Всё сама, и никому до меня нет дела. Даже если меня поглотят волны, никто не заметит. Только дочери.
— У тебя в доме нет картин. Ты?..
— Я больше не рисую. Сначала только карандашом, а потом перестала совсем. Море — это же как мечта. Я разучилась мечтать.
— Мы говорили с твоим Севой вчера на улице.
— И что?
— Он намерен за тебя бороться. Сказал, что просто так не отступит.
— А ты?
— Что — я?
— Не отвечай вопросом на вопрос. Ты намерен бороться? Или перефразирую. Он собирается бороться с тобой?
— Видимо, со мной. Мила, я скажу тебе честно и откровенно. Я не знаю. Моё «не знаю» относится не к тебе. А скорее… Я не знаю. Я не знаю тебя теперешнюю. Я много думал, я любил тебя, и, пожалуй, только тебя — из всех женщин. Но вы с Алевтиной одинаково меня обманывали. Две подружки. Она — сказав, что беременна и подключив мою маму, а потом родив на два с лишним месяца позже. И ты, скрывавшая от меня моих детей. Я не мог ей доверять никогда и не простил. Мы подошли к разводу.
— Меня тоже не простишь? Пойми! Я думала, что мщу за измену. Я сказала тебе тогда, но ты не понял, а тут звонок твоей матери, о судьбе несчастной Лялечки, соблазнённой тобой, и так далее. Обо мне, эгоистке, которая принципиально рожать не хочет. Я рассердилась. Я была в бешенстве.
— Я понимаю, отомстила всем троим. И мне, и собственным детям. А может, и себе самой.
— Илья, мне было физически плохо, у меня гормоны бушевали, я уже чувствовала себя матерью. Я защищала моих детей.
— От их собственного отца? Мила, давай не будем. Давай прекратим беспредметный спор, я хочу провести день с тобой, с дочками. Я хочу быть счастливым. Если тебе нужен Сева, позвони ему, или давай за ним заедем. Ты просто пойми, я пытаюсь восполнить те пять лет.
— Хорошо. Просить прощения бесполезно?
— Бессмысленно.
— Ты изменился, Илья. Стал жёстче.
— Ты тоже изменилась.
— Я мать.
— Ага, а я отец. Приходящий. Или — наконец пришедший!
— Мы так и будем отпускать колкости?
— Ты считаешь это лишь колкостями? Мила, мы же щипцами души друг другу ковыряем, и меряемся, у кого болит больше… Спасибо за завтрак, пойдём, и не плачь, нас ждёт риэлтор.
— Хорошо, я только умоюсь.
***
Квартиру выбирали девочки, невероятно серьёзно подошедшие к этому вопросу. Я только удивлялся и умилялся. Они сами планировали свою комнату, причём одну на двоих, и на мой вопрос не хотят ли они каждая свою, одновременно ответили: «Нет!».
Те квартиры, что присмотрел я, не понравились ни Миле, ни девочкам. Они выбирали. А я заведомо соглашался с их выбором.
Остановились на четырёх комнатах. Подписали договор купли. Квартиру я оформил на Милу. Она отказывалась. Но я настоял. Не мог не настоять. Я покупал её дочерям. Сердце давило. А я им должен. Конечно, я не сказал истинную причину, обосновав для Милы покупку на неё тем, что ещё не разведён и не хочу делить эту квартиру с бывшей женой.
Убедил.
Поймал себя на мысли, что безумно хочу жить. Мне есть ради кого жить. А ещё я так не хотел, чтобы этот день подошёл к вечеру, когда я снова останусь в гостиничном номере один. Я столько лет был один.
— Илья, какие-то предпочтения в стиле оформления есть? — Мила смотрела на меня с беспокойством.
— Нет, на твоё усмотрение, а Яна с Анитой тебе помогут.
— Ты примешь розовую спальню?
— Любую. У меня есть лишь одно условие. В гостиной и спальне должны быть картины, твои, с видом на море.
— Илья, тебе плохо?
— Мне хорошо, ты даже представить себе не можешь, как хорошо. Ради этих двух дней стоило жить.
— Илья, поехали в больницу.
— В банк, я должен открыть на тебя счёт, нужны деньги на ремонт. А затем в ресторан, детей кормить.
— Илья, я беспокоюсь.
— Спасибо, за рулём ты.
Мы присели на лавочку. Девочки рванули кататься с горок. Мила сходила в ближайший магазин и принесла мне бутылочку воды. У неё столько тоски в глазах было, пока она наблюдала, как я запиваю таблетки.
— Илюша, ты ведь загнал себя. Зачем?
— Мне не было ради кого жить, только сын. Ты нарисуешь море, для меня?
— Нарисую. Давай посидим немного и в больницу, тебе плохо. Я вижу, я чувствую. Илюша, я очень тебя прошу. Ради девочек, ты можешь это сделать ради своих дочерей, ради Мишки. Ради меня…
Последние слова она практически прошептала, опустив голову, прерывая наш контакт глаза в глаза. Я взял её руку. Я смотрел на неё. Я любил её раньше. Понимал, что люблю и теперь.
— Милочка, я должен успеть. Всё должно быть законно. Понимаешь?
— Ты всё успеешь, господин торопыга. Поехали.
Она позвала дочек, и я уселся вместе с ними на заднее сиденье автомобиля, крепко прижимая их к себе. Я действительно должен всё успеть. А чтобы двигаться вперёд, иногда нужно дать себе передышку, пусть и такую незапланированную.
Интересно, они меня запомнят? Как хочется, чтобы запомнили.
========== Мила ==========
Я всё-таки привезла Илью в больницу, несмотря на его сопротивление. Девочек отправила домой, вызвав няню.
В приёмном ждать пришлось довольно долго, мы же не по «скорой», а самообращением. Я не выдержала и, влетев в кабинет, наорала на всех, пообещав засудить, если что пойдёт не так. Помогло, забегали.
Сделали ЭКГ и положили, не принимая никаких возражений. Он, конечно, возмущался и расписку пытался написать, ссылаясь на дела неотложные. Какая расписка в таком состоянии?
Обещала быть рядом и заняться его делами, в роли его доверенного лица. Проводила до палаты и поехала за нотариусом. Составили генеральную доверенность, и я отправилась за его вещами в гостиницу. Документы забрать в первую очередь.