This is Not Football
Я спилил елку.
В Канаде принято ходить на елочные базары, но они не такие, как в России, – там нет уже готовых елок, которые кто-то срубил за тебя и привез в магазин. На канадских елочных базарах ели и сосны растут как в лесах, и их нужно добывать самостоятельно. Я бродил между деревьями, размышляя, как здесь не хватает российских елок – маленьких и желтых, с обсыпающимися иголками, потому что только такие и можно было поместить в нашей квартире. Большинство деревьев на этом базаре были с размашистыми лапами, так что поставь их в нашей гостиной – и они заполнят собой всю комнату.
В конце концов я ее нашел – умеренно пушистую елку с меня ростом – и спилил. Ну не совсем так, конечно: я очень долго пытался, но пила елозила по толстому стволу, не желая поддаваться силе трения, и, когда я промучился около получаса, ко мне подошел мужчина – работник этого базара – и спилил елку примерно за полминуты. Но я никому об этом не рассказал, сделал вид, что справился сам.
Мужчина отнес елку в гремящий агрегат (тот оплел ее сеткой), назвал мне стоимость, я мысленно посчитал, сколько курева купил бы на эту сумму, – у меня так всегда, что бы я ни покупал, – и отдал деньги. Затем вернулся к машине – там, сидя на капоте, меня ждали Слава и Ваня, играя в города.
– Прошел посвящение в канадские лесорубы? – спросил Слава при виде меня.
Я коротко кивнул, проходя мимо него. Слава просунул руку в салон машины, нажал на рычаг, открывая багажник. Затем помог мне разместить елку внутри.
– Спасибо, – сказал он. – А то я не люблю топоры и пилы.
– Да ничего, – ответил я, плохо скрывая едкую иронию. – Береги маникюр.
Украшенная елка в центре гостиной добавила нашей квартире канадского лоска – все стало выглядеть еще прилизанней, словно вот-вот к нам домой ввалятся снимать рождественское кино. Когда мы украшали елку в России, современные игрушки перемешивались с советскими белочками, сосульками и шишками, и пусть Слава называл это «дизайнерским кошмаром», зато в этом было больше настоящего. Я уставал от жизни в декорациях, Канада казалась мне огромным яблоком из супермаркета – красным, с блестящей восковой кожурой, идеальным снаружи, но безвкусным внутри. Россия – это яблоко с бабушкиной дачи, пускай червивое, зато свое.
Чем больше я об этом думал, тем сильнее тосковал по дому и тем сложнее для меня оказался следующий разговор со Львом – двенадцатого декабря, в день его рождения. Я проснулся в шесть утра, чтобы успеть поговорить с ним, а потом собраться в школу. Сначала мы болтали на отвлеченные темы: я поздравил его, пожелал счастья-здоровья, спросил, как он отметил.
– Я работал, – коротко ответил Лев.
– Отметишь в другой день? – уточнил я.
– Может быть, – уклончиво ответил он. – Если вы приедете.
– Мы? – переспросил я.
– Ты и Ваня. Скоро ведь каникулы. – Он опустил взгляд, словно ему неловко просить нас об этом.
От радостного волнения у меня в ушах застучало сердце.
– Вау… – выдохнул я. – Можно приехать? Правда?
Лев пожал плечами.
– Если Слава не будет возражать.
– Конечно не будет! – уверенно ответил я.
– Точно?
– Точно!
Оказалось, что не точно.
Тем же утром за завтраком я сообщил Славе радостную новость, но он не особо порадовался. Поморщившись, будто услышал о чем-то противном, он уточнил:
– Он хочет, чтобы вы провели там Новый год?
– И его день рождения, – добавил я.
– Новый год в России – это же уныло, Мики, – чуть ли не жалобно сказал Слава.
Я помрачнел, понимая, что он не хочет нас отпускать. Пожал плечами, буркнув в чашку с чаем:
– Кому как…
– У тебя в России было пятнадцать новых годов, а в Канаде – еще ни одного. Разве не интересней остаться здесь?
– Нет, не интересней! – с вызовом ответил я.
– Не кричи, – попросил Слава.
Но я все равно перешел на крик:
– Ты говорил, что не будешь препятствовать нашему общению!
– Я и не препятствую.
– Ты не разрешаешь поехать к нему!
– Я просто считаю, что сейчас не лучшее время, – терпеливо объяснял Слава. – И Ване пока ни к чему такие долгие перелеты.
– Тогда отпусти меня одного!
– Это не лучшая идея, Ваня расстроится.
– Блин, ну конечно!
Я вытащил ложку из кружки с чаем и с силой кинул ее на стол, потому что мне хотелось что-нибудь швырнуть – и желательно не ложку, а всю посуду разом.
– Тише, – мягко попросил Слава. – Давай в марте, хорошо? В марте тоже будут каникулы. Поедешь на свой день рождения.
– Еще целых три месяца! – возмутился я.
– Они быстро пройдут, – заверил Слава.
– В марте ты еще что-нибудь придумаешь, чтобы не отпускать!
– Да я не придумываю, Мики! Я просто не хочу оставаться в праздники один.
Меня настолько возмутил его ответ, что на секунду в груди сперло дыхание и я закашлялся. Вдохнув, я снова закричал на него:
– Уж ты-то точно не останешься один! Найдешь кого позвать!
Слава сощурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь что!
– Нет, не знаю, скажи нормально.
Он так спокойно со мной разговаривал, что мне стало сложно на него кричать, и я, растеряв добрую часть своего гнева, стушевался. Почувствовав, как глупо прозвучат мои обвинения, я не стал отвечать.
– А почему он должен оставаться в праздники один? – совсем беспомощно спросил я.
– Не волнуйся, у него же много друзей, – серьезно ответил Слава. – Пусть позовет Артура.
– Иди ты… – Я оборвал сам себя не полуслове, не решаясь договорить.
Гремя посудой, я резко вышел из-за стола, подобрал школьный рюкзак в коридоре и, схватив куртку с крючка, скрылся в подъезде, громко хлопнув дверью. Верхнюю одежду надевал уже по пути в школу.
Обычно мы встречались с Майло на остановке и шли вместе, а теперь я проделывал этот путь в одиночку. Меня потряхивало после разговора со Славой, и я думал: жалко, что некому об этом рассказать. Все-таки плохо, когда человек совсем один. В тот момент, сокрушаясь о нашей ссоре, я впервые не думал о куреве.
На входе в школу меня встречал гигантский надувной Санта Клаус, раскатисто распевающий рождественские песни. Пока я стоял в холле, снимая верхнюю одежду, у меня разболелась голова от насыщенного аромата хвои – его источала высокая, под потолок, ель. Ребята вокруг радостно галдели, рассказывая друг другу, куда планируют поехать на Рождество, – мне хотелось заткнуть уши, чтобы отрезать себя от счастливого гомона, в котором для меня нет места.
У лестницы меня перехватили две незнакомые девчонки – ярко накрашенная блондинка с кривыми стрелками и, видимо, ее подружка – смуглая кореянка, похожая на розововолосового панка. Должен сказать, я удивился, потому что они выглядели как девушки, которые обычно не разговаривают с замкнутыми парнями-социопатами типа меня. А тут вдруг заглянули в глаза, улыбнулись, блондинка игриво накрутила локон на палец. Что-то не так.
– Приходи на нашу вечеринку, – наконец сказала одна из них. – Тридцать первого декабря в восемь вечера.
– Мы знакомы? – удивился я.
– Нет, – быстро выпалила кореянка. – Но ты же знаешь Майло?
– Да, пожалуйста, можешь привести с собой Майло? – в тон ей заныла блондинка.
Вот оно что. Я усмехнулся.
– Он вам нравится?
– Ей, – кореянка указала на блондинку.
Та закатила глаза, смерив подругу взглядом типа «Ты че, тупая?», и, переведя его на меня, сказала:
– Короче, мелкий, если не придешь с Майло – не приходи вообще. Я два раза не предлагаю.
Сначала я хотел засмеяться ей в лицо – да я бы не пошел на ее вечеринку, даже если бы за вход гостям платили деньги. Именно это я и хотел ей сказать, но прикусил язык – как некстати мне вспомнилось все, что я слышал о подростковых вечеринках в Канаде.
– А что у вас будет? – спросил я у девушек.
– В смысле?
– Ну, алкоголь… Или, может, что-то еще…
– Там будет все. – Блондинка хлопнула меня по плечу. – Ну, бывай.
Короткий прилив радости сменился быстрым разочарованием: если бы я мог так легко привести туда Майло, мне бы вообще не пришлось ходить на вечеринки. Замкнутый круг.
Вздохнув, я вытащил телефон, набрал короткое сообщение Льву: «Он не разрешил. Извини» – и отправился на математику.
Меня разозлил ответ Льва: «Ничего страшного». Перезвонив ему наутро по видеосвязи, я распалился в праведном гневе, мол, этот Слава ничего не понимает, думает только о себе, сидит в своей любимой Канаде, а то, что все остальные страдают, ему побоку. Вопреки ожиданиям, Лев не разделил моего негодования. Весьма сдержанно он ответил:
– Не надо так говорить, ему тоже нелегко, он с вами один.
– Ну мог бы отпустить меня домой, чтобы стало полегче, – вяло огрызнулся я, расстроенный тем, что не нашел в нем поддержки.
– Наверное, для него это что-то особенное, – рассудил Лев. – Страна его мечты, первое Рождество, первый Новый год… Может, ему просто хочется, чтобы ты был рядом.
– Или ему нравится всех обламывать.
– Ну ничего себе какой злодей, – усмехнулся Лев. – Он просто переживает. Ты ведь не летал раньше один, да еще и так далеко.
– А чего переживать, куда я денусь в самолете?
Лев развел руками.
– Родители – странные.
Нахмурившись, я внимательно посмотрел на Льва и чуть не сказал: «Зря ты его защищаешь». Мне хотелось рассказать ему, что Слава не такой, каким кажется, ведь, если бы Лев знал, как Слава поступил, как нашел себе новую любовь в первый же месяц расставания, он бы сейчас не говорил мне: «Да ничего страшного».
– Я думал, мы с тобой в одной команде, – шепотом произнес я.
– Мики, это не футбол.
От последнего слова меня зябко передернуло. Я хотел мрачно пошутить, что это футбол и что ворота уже упали, но не стал.
Еще на протяжении недели я пытался разными способами давить на Славу: уговаривать, умолять, кричать, обвинять, торговаться, – но ничего не срабатывало. Он отвечал, что сейчас не время, Ваня лететь не может, билеты стоят дорого («Вот в марте такого ажиотажа не будет»), ну и самый главный аргумент: «Я просто хочу провести это время с вами».