– Но, честно говоря, я стал замечать подобные вещи только после того, как уже понял, что она мне нравится. – Он закрыл глаза. – Знаешь, однажды она держала меня за руку. Просто увидела, что я чем-то расстроен, села рядом и взяла меня за руку. Это было несколько лет назад, и я даже не помню, из-за чего я тогда грустил, но с тех пор я понял, что она мне нравится. Просто все так складывалось, одно к другому. Все больше и больше причин ее любить и никаких причин этого не делать.
Его глаза были по-прежнему закрыты, но у края век появилась тонкая полоска влаги. Наверное, дело в том, что солнце светит слишком ярко, подумала я. Невероятно ярко. Поэтому я тоже закрыла глаза. Он выдержал испытание, он вспомнил то, что было действительно важно. И все-таки я ощутила странное чувство в груди. Чувство, которое по незнанию можно было бы принять за ревность.
Когда я отстранилась, так что его пальцы ухватили воздух, мы не произнесли ни слова. Мы решили, что это просто случайность, что это никогда больше не повторится. И все-таки это оставило на мне отпечаток – словно прикосновение его пальцев к моему бедру превратило меня в другого человека.
Глава 25
Я уже много раз приходила к дому мистера Мэтьюса, наблюдала за ним в окно, и меня ни разу никто не заметил. Даже риска такого не было. А это означало, что я начала вести себя менее осторожно, когда шла следом за ним. Стала держаться от него на меньшем расстоянии, чем раньше. Уже меньше времени уделяла растяжке. В каком-то смысле мне начало казаться, что мы просто проводим время вместе, знакомимся друг с другом поближе. Тот факт, что эти отношения не были взаимными, ускользал от моего понимания.
И однажды он шел как будто медленнее, чем обычно. А бежать медленно довольно сложно, и я постепенно приближалась к нему. До его дома оставалось меньше квартала, когда где-то позади послышался резкий звук мотора. Мистер Мэтьюс тут же развернулся и увидел меня – метрах в четырех от него посреди пустого тротуара, на открытом пространстве.
– Джесс? – Он наклонил голову, глядя на меня, словно не сразу узнал в непривычной обстановке.
Я застыла на месте. Веди себя естественно, скомандовал мой мозг. Веди себя естественно. К несчастью, я никак не могла вспомнить, как это.
Он зашагал ко мне. Я открыла рот. Я не смогла издать ни звука – из моего горла вышел только странный скрежет. Чтобы скрыть это, я сделала вид, что кашляю.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я кивнула, не переставая кашлять, стараясь растянуть этот кашель как можно дольше без риска повредить горло. Наконец я посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Вы меня напугали, – сказала я.
Он нахмурился:
– Как я мог тебя напугать? Ты же бежала позади меня.
Я исправилась:
– Я имела в виду, меня испугала эта машина.
– А, ясно. Было довольно громко.
– Да, именно.
Он по-прежнему странно смотрел на меня, так что я ухватилась за первую же идею, которая показалась мне убедительной:
– На самом деле я пыталась вас догнать. Я как раз собиралась окликнуть вас, когда появилась эта машина.
– Ну ладно. Что ты хотела мне сказать?
О! Ну вот. Продумать все настолько далеко вперед я еще не успела. Может, изобразить еще один приступ кашля? Нет, это будет уже чересчур. Я посмотрела на свои кроссовки, а потом снова подняла взгляд.
– Тренировки. Хотела сказать вам спасибо, что взяли меня в команду, хотя время записи уже кончилось. Мне нравится заниматься.
Я молилась, чтобы ему не пришло в голову спросить, почему мне внезапно захотелось поговорить с ним об этом именно сейчас. Потому что на этот вопрос ответа у меня не было.
К счастью, он, похоже, принял мои слова за чистую монету.
– Великолепно, – произнес он. – Похоже, у тебя и правда стало получаться.
– Спасибо.
Мне подумалось, что мы могли бы закончить на этом и разойтись, но я не могла догадаться, как проще всего отступить. Так что я решила продолжать говорить, чтобы скрыть неловкость ситуации под ничего не значащей болтовней.
– Я слышала хорошие отзывы о ваших уроках английского, – подала голос я.
Нужно стелить помягче. Завалить его комплиментами до одурения и сбежать прочь.
– Рад слышать, – ответил он. – Тебе стоит записаться в следующем году.
Он произнес это неискренне, скорее из вежливости. И все-таки я была удивлена, что он оказался достаточно бестактным, чтобы вообще сказать это вслух.
– Ага, думаю, теперь я смогу записаться.
– Теперь?
Я покраснела, возмущенная тем, что он вынудил меня произнести это вслух.
– Анна раньше ходила на ваши занятия. Так что мне приходилось ходить с другой группой. Школьные правила.
– Не понимаю, о чем ты.
– Правила насчет братьев и сестер. Насчет того, что им нельзя учиться в одном классе.
Он медленно покачал головой:
– Нет такого правила.
– Говорю вам, есть.
– Нет. У меня в этом году на углубленные занятия ходят два брата.
– Значит, это против правил. Потому что запрещено. Эти ограничения ввели недавно – перед началом учебного года. Вот почему мы с Анной не ходили на занятия вместе в этом году. Я точно помню, как она мне рассказывала…
Его лицо помрачнело, на нем отразились печаль и растерянность. Я узнала этот взгляд, за прошедшие годы я видела его много раз. Он означал, что я не понимала смысла сказанного и собеседник не знал, как мне еще объяснить.
Я снова прокрутила в памяти разговор. Он сказал, что такого правила нет. Что у него сейчас в одном из классов учатся братья. А Анна объяснила мне совершенно четко, что, если мы не выберем разные классы сейчас, нас все равно заставят разделиться. Она соврала мне? Я посмотрела прямо на мистера Мэтьюса. Его взгляд был полон жалости. Она соврала мне.
Он попытался взять слова назад:
– Ну то есть я могу и ошибаться – может, для тех ребят в моем классе сделали исключение…
Он снова замолчал. Потому что он не ошибался. И мы оба это знали.
Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал ровно, но в нем все равно прорезались истеричные нотки:
– Ясно. Пожалуй, мне пора.
– Джесс…
Я резко и быстро помотала головой.
– Нет, мне пора домой.
Он потянулся к моей руке. Я отшатнулась. Никаких прикосновений. Нет, нет, никаких прикосновений. Особенно от него. Особенно сейчас. Я развернулась и пустилась бежать, стараясь оказаться от него как можно дальше. Потому что мне нужно было подумать об этом в одиночестве. В одиночестве. Потому что я ведь была одна. И похоже, уже давно. Еще до того, как не стало Анны.
Глава 26
Миссис Хайес неотрывно смотрела на меня, небрежно положив руки на стол и переплетя пальцы. Я смотрела на нее в ответ, стараясь выглядеть как можно невозмутимее. Мы сидели в молчании уже больше пяти минут, и она моргнула только несколько раз. Если бы мы играли в гляделки, она бы точно победила. В обычных обстоятельствах я была бы впечатлена. Но она была школьным психологом, а я не хотела, чтобы мне предлагали психологическую помощь.
– Не понимаю, зачем я здесь, – произнесла я наконец. – Я же сказала, у меня все в порядке.
– Учителя о тебе беспокоятся, – отметила она.
– Понятия не имею почему, – ответила я.
– Ладно, – сказала она, полистала свой маленький блокнот и сверилась с одной из страниц. – Так, значит, ты не понимаешь, почему они могут беспокоиться, если ты постоянно выбегаешь из класса без каких-либо объяснений? А на экзамене по английскому сдала пустой лист вместо работы?
Было в каком-то смысле нечестно обвинять меня в том, что я выбегаю из класса, учитывая, что один из последних случаев произошел как раз тогда, когда я увидела Мону, – это был совершенно разумный поступок, и не было никаких оснований ставить его мне в упрек. Разумный поступок, о котором я была неспособна рассказать.
– Мне нужно было в туалет, – объяснила я. – А с экзаменом по английскому вышло недоразумение.
«Недоразумение» показалось мне убедительной версией. Потому что я готовилась к экзамену, я потратила на подготовку несколько недель – собрала целую кучу примеров и аргументов, которые можно было бы использовать, отвечая на вопросы в билете. Но, когда я сидела за партой, мысли словно сорвались с цепи. Потому что Анна мне соврала. Не просто что-то от меня скрыла, а целенаправленно сказала неправду. Соврала, чтобы держать меня на расстоянии.
– Что значит – недоразумение?
– Я плохо себя чувствовала. Я собираюсь его пересдать. Другие оценки у меня хорошие. С остальными предметами я вполне справляюсь.
Она наклонилась вперед:
– Дело не в твоих учебных достижениях. Я просто хочу понять, как ты себя чувствуешь и можем ли мы сделать что-то, чтобы тебе помочь. Все понимают, как тяжело тебе приходится.
– Я справляюсь. Просто вчера плохо себя чувствовала. Нужно было пойти домой, а не пытаться заставить себя высидеть весь день. – Я помолчала. – Вот почему я внезапно ушла в туалет, мне показалось, что меня тошнит. – Я почувствовала гордость из-за того, что мне удалось придумать хорошее оправдание.
Миссис Хайес посмотрела на меня долгим взглядом. А потом кивнула словно бы самой себе и записала что-то в блокнот. Что-то довольно длинное.
– Что вы только что записали?
– Я записала, что ты сказала, будто плохо себя чувствуешь.
– И все?
– А как тебе кажется, что я записала?
– Не знаю, потому и спрашиваю.
Ее улыбка дрогнула.
– Джесс, что-то случилось? Я понимаю, у тебя бывают перепады настроения, но мне казалось, будто ты двигаешься в правильном направлении – стала ходить на тренировки, проводить время с Сарой. Сдать чистый лист – это так на тебя не похоже.
Стала ходить на тренировки, проводить время с Сарой. Двигаюсь в нужном направлении. Мне не приходило в голову, что за моим поведением наблюдают, что мои учителя и миссис Хайес оценивают мой прогресс, словно высматривая трещины, скрытые под слоем краски. Я задумалась, не участвовал ли в этом мистер Мэтьюс, не сооб