– Я ничего не могу обещать, но сделаю все, что смогу.
Она встала, убрала телефон Анны в пакетик и положила его в передний карман своего рюкзака. Телефон Сары она оставила на столе.
– Эй, а как насчет моего? – спросила Сара.
– Я передумала, – ответила Мона. – Тебе пора покупать новый.
Глава 32
Позже на той же неделе я сидела у дома мистера Мэтьюса и глядела в окно его гостиной. На тренировке по легкой атлетике он был молчаливее, чем обычно, и более рассеянным. Он сказал, что простудился, но, когда одна ученица заметила, что ему надо бы принимать витамин С, он непонимающе посмотрел на нее, а потом слабо улыбнулся и пообещал запастись апельсиновым соком.
Придя домой, он медленно повесил пальто на вешалку. Я ждала, что он пойдет на кухню, как обычно. Но вместо этого он стоял посреди комнаты, глядя в окно. Я испугалась, что он увидел меня несмотря на то, что я была осторожна, а потом заметила, как расфокусирован его взгляд. Нетвердой походкой он приблизился к дивану и уселся на него. А потом уронил голову и заплакал.
Раньше я видела плачущего мужчину только однажды – это был папа в тот день, когда умерла Анна. И это выглядело иначе: папины слезы были будто нарисованы на его застывшем лице, как капли дождя на лице статуи. Здесь все было совсем иначе. Мистер Мэтьюс полностью отдался чувствам, он плакал так, как плачешь, когда никто не видит, когда нет никаких причин сдерживаться. Жуткий плач человека, чье сердце разбито. Рыдания сотрясали его согнувшееся тело. На это было тяжело смотреть, и все-таки я словно зачарованная не могла отвести взгляд.
Я не знала, плакал ли он об Анне. В конце концов, он мог плакать по самым разным причинам: заболел кто-то из родных, кто-то дал плохой отзыв о его работе, – что угодно. Но самое странное было в том, что в этот момент я хотела, чтобы он плакал по Анне. Я хотела, чтобы он оплакивал ее. Я хотела, чтобы кто-то был влюблен в нее так сильно, что ее гибель разорвала бы его чертово сердце в клочья, чтобы боль копилась и копилась внутри изо дня в день с момента, как ее не стало. Я хотела, чтобы она удостоилась такой любви, а не просто встречалась с каким-то типом, который уже забыл о ней, который никогда не понимал, что она особенная.
К тому же я эгоистично желала, чтобы кто-то еще понимал ту особую скорбь, которую я испытывала из-за утраты Анны. Чтобы кто-то еще мучился, не зная, как прожить остаток дней без нее. Мысль о том, что кто-то еще переживает такие эмоции, на короткое мгновение дала мне почувствовать себя менее одинокой.
Я думала, что никогда не попаду в число тех, кто меняется, начав встречаться с парнем. И все-таки это случилось. Когда он сказал, что ему нравятся распущенные волосы, я стала чаще выбирать такую прическу. Когда он сказал, что духи, которыми я пользуюсь, пахнут слишком резко – хотя на самом деле я не пользовалась никакими, – я стала использовать дезодорант без отдушки. Когда он говорил мне не думать слишком много, отменять свои планы, я его слушалась. Я менялась. А потом, через месяц, я решила, что этому нужно положить конец. Чем бы это ни было. Что бы ни было между нами.
Глава 33
До локтей вымочив руки в теплой мыльной воде, уставшая после тренировки, я чувствовала расслабление. Я начала размышлять вслух о теоретической допустимости отношений с мужчинами, которые намного старше. В это время я одновременно передавала маме острый нож, который нужно было сполоснуть и высушить. Нож выскользнул из ее руки, и его кончик оцарапал ей ладонь.
– Извини, что? – спросила она.
– Мне показалось, ты поранилась, – сказала я, глядя на пятнышко крови, расползающееся по ее ладони.
– Все в порядке, – ответила она, даже не посмотрев. – Ты вроде только что спросила, считаю ли я, что из отношений между подростком и взрослым может что-то получиться?
– Вроде бы я спросила не совсем это. И тебе правда лучше заклеить порез пластырем, – сказала я, видя, что пятнышко крови разрастается. – Если ты не хочешь, чтобы кровь попала на тарелки – мне же тогда придется их перемывать.
– Все нормально, – повторила она. – Но я хочу, чтобы ты объяснила мне, почему ты упомянула об этом именно сейчас. Почему ты решила, что из таких отношений вообще может выйти что-то хорошее?
К этому моменту я уже отчетливо поняла, что услышанное ей не понравилось, но ее тон вызвал у меня любопытство.
– Недавно в новостях показывали сюжет про учительницу и ее ученика. Ее посадили в тюрьму, но они не расстались. Вроде у них даже был ребенок. Разве это ничего не значит?
– Нет, это означает, что она завладела этим бедным подростком, воспользовалась им, вскружила ему голову. Здоровыми отношениями это не назвать.
Наверное, она была права насчет того, что я привела не лучший пример. Я попробовала зайти с другой стороны.
– Ладно, согласна. Но разве не говорят, что возраст – это всего лишь число, и разве не может случиться, что человек влюбляется в кого-то совершенно неожиданно? Может, они и не будут жить долго и счастливо, но зато их чувства настоящие. Разве они не могут заботиться друг о друге?
Она пристально посмотрела на меня, внимательно изучая мое лицо:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Рассказать тебе? Нет.
– Потому что, если есть какой-то учитель в школе или, может, кто-то из наших знакомых давит на тебя…
Теперь до меня дошло.
– О боже, нет. Нет!
По какой-то причине перед моим внутренним взором возник не мистер Мэтьюс, а мистер Ричардс, пытающийся прижать меня своим брюхом к циркулярной пиле.
– Уверена? Потому что я не буду тебя ругать, но, если что-то случилось, очень важно, чтобы мы могли все обсудить…
– Нет.
– Точно нет? – В ее голосе зазвучала надежда.
– Нет, – твердо повторила я. – Клянусь.
– О, слава богу. – Она оперлась на раковину. – Потому что на самом деле возраст – это не просто число, Джесс. Помни об этом и никогда не доверяй тем, кто утверждает обратное. Ладно?
Я кивнула, потому что мне уже очень хотелось сменить тему. Поднимать ее было большой ошибкой.
– Хорошо, – сказала она и посмотрела на свою руку. – Боже, мне точно не помешает пластырь.
– Я принесу, – предложила я, обрадовавшись, что у меня появился повод уйти.
Роясь в шкафчике в ванной, я размышляла, зачем вообще об этом упомянула. Теперь я сама не знала, как воспринимать идею о том, что у мистера Мэтьюса и Анны могли быть отношения. Сначала он казался мне извращенцем, хищником, но когда я увидела его слезы, мне стало сложнее думать о нем так. Возможно ли, что между ними было что-то хорошее? Отчасти я даже надеялась, что так и было, потому что у Анны не будет второго шанса найти чистую, светлую любовь.
А может, это лишь самообман – думать, что между ними могло быть что-то хорошее. Может, наивно с моей стороны относиться к мистеру Мэтьюсу иначе, увидев, как он плачет и разговаривает с кошкой. В последнее время я не была уверена ни в чем.
Глава 34
Выступления полицейских в рамках программы DARE[3] были коронным номером школьных собраний еще со средней школы. Раз в год тщательно выбритый офицер в накрахмаленной форме приходил в школу и произносил речь о вреде наркотиков и алкоголя – о том, что одного глотка алкоголя до двадцати одного года или одной дозы наркотиков в любом возрасте достаточно, чтобы покатиться по наклонной плоскости к зависимости, бездомности и (для девочек) беременности. Учитывая, что я вряд ли рисковала скатиться по этой наклонной, меня раздражало, что придется выслушивать еще одну серию поучительных историй. Но, похоже, возмущаться было бесполезно, так что, когда нас созвали в спортивный зал, я поспешила туда.
Когда я вошла, Сара помахала мне рукой и заставила парня, который только что сел рядом с ней, подвинуться.
– Привет, я не рассказывала, что сдала на права? – спросила она.
– Рассказывала, – ответила я. – Уже несколько раз.
– Ух ты, да ты реально умеешь подбадривать людей, – произнесла она и кивнула в сторону микрофона, установленного на полу спортзала. – Как думаешь, кто будет на этот раз? Один из тех, которые говорят: «Привет, когда-то я тоже был молодым и думал, что нужно пить и колоться, чтобы быть крутым» или «Давайте посмотрим на фотографии очаровательных подростков и на обломки горящей машины, в которой они погибли»?
– Трудно сказать.
Она задумчиво кивнула:
– Надеюсь, что обойдется без всей этой жести на фото. Впрочем, нет, на самом деле я по-настоящему надеюсь, что выйдет как в тот раз, когда один из наших любителей дебатов устроил докладчику перекрестный допрос насчет того, насколько вредна марихуана, учитывая, что несколько штатов ее уже легализовали.
Я улыбнулась:
– Помню. Выступающий тогда аж весь покраснел.
– Критическое мышление в лучшем виде.
– Ага. Лучше бы они просто сконцентрировались на мете. Я имею в виду, про мет куда проще рассказывать. Достаточного одного фото метамфетаминового наркомана с жутким пустым лицом и гнилыми зубами, чтобы убедить меня никогда не прикасаться к этой дряни.
Директриса вышла на сцену и пригладила волосы, убрав пряди за уши. Она спокойно посмотрела на толпу недовольно ерзающих учеников. Гул разговоров умолк. Она прокашлялась, и в зале стало совсем тихо.
– Спасибо вам всем, что пришли, – объявила она. – Давайте дружно поприветствуем офицера Майру Герон из Бёрдтонского отделения полиции.
Вялые хлопки, которые последовали за этими словами, прозвучали небрежно, нарочито и иронично.
Офицер Герон вышла вперед и обменялась с директрисой быстрым рукопожатием. Ее имя я слышала впервые, но в ее широком лице и манере уверенно смотреть вперед было что-то знакомое. Выйдя к кафедре, она оперлась ладонями о ее края и оглядела комнату. В этот момент я ее и вспомнила. Это она предлагала мне горячий шоколад в больнице. Бумажный стаканчик, ковер, искусственный цветок – воспоминания нахлынули так резко, что меня внезапно замутило, и мне пришлось наклониться вперед. Я ущипнула себя за руку, надеясь, что это поможет прийти в себя. Только не здесь, подумала я и ущипнула то же место еще сильнее, а потом заставила себя поднять взгляд и сосредоточиться на словах офицера Герон.