– Поверьте, мисс Хьюм, мы весьма ценим вашу искренность и смелость, необходимые для того, чтобы продемонстрировать столь необыкновенную фотографию. Если не ошибаюсь, вы без колебаний согласились позировать для целой дюжины таких работ?
– Для одиннадцати.
– Хорошо – для одиннадцати. – Он помолчал, выстраивая папки у себя на столе в ровные стопки. – Обо всем, что вы говорили здесь под присягой, вы знали уже в день убийства?
– Да.
– Вы сказали, что, как только услышали о смерти отца, сразу выехали из Суссекса и прибыли домой в тот же вечер?
– Да.
– Разумеется, – откликнулся генеральный прокурор, дотошно складывая еще одну папку на вершину стопки. – И все же ни тогда, ни позже вы не упомянули в полиции об этих удивительных обстоятельствах?
– Нет.
– Вы рассказывали о них кому-нибудь?
– Только… – Девушка сделала жест в сторону Г. М.
– Мисс Хьюм, если бы вы передали эту информацию полицейским и сообщили им, что капитан Ансвелл пытался вас шантажировать, вам не пришлось бы приносить фотографию в зал суда. А также подвергать себя унизительному допросу, который, я уверен, именно таким вам и показался.
– Да, я это знала.
– Знали? – повторил сэр Уолтер, с неподдельным интересом поднимая взгляд от папок на столе.
– Я… наводила справки.
– Предполагаю, что вам не нравится давать показания в суде.
– Нет, не нравится, – ответила девушка, напряженно глядя на сэра Уолтера.
– Тогда почему вы ничего никому не рассказали? Вы могли помочь обвиняемому, не доводя дело до суда.
– Я…
– Возможно, вы решили, что он виновен? В этом случае ваши фотографии не имели бы никакого отношения к преступлению.
Г. М. поднялся на ноги с видимым трудом.
– При всем уважении к заботливости моего ученого коллеги, мы хотели бы знать, чего он добивается своими вопросами. Принимает ли обвинение версию, о которой мы давно сообщили, что подсудимый расслышал «Кеплон Ансвелл» вместо «капитан Ансвелл» и что покойный пытался разобраться не с тем человеком?
– Едва ли, – улыбнулся сэр Уолтер. – Мы принимаем фотографию в качестве факта, как и предположение, что ее сделал капитан Ансвелл. Однако мы вынуждены отрицать, что эти два факта имеют касательство к нашему делу – виновен обвиняемый или нет.
Эвелин больно ткнула меня в бок.
– Надеюсь, они не собираются опять об этом спорить, – прошептала она. – Для меня все ясно как день.
Я ответил, что у нее предвзятое отношение.
– Шторм искренне верит, что Ансвелл – заурядный убийца, который пытается отрицать очевидные факты. Он теперь постарается выставить Мэри Хьюм обманщицей, которая хочет спасти Ансвелла: будто бы между ней и капитаном были всякие шуры-муры, однако шантажировать ее никто не пытался; якобы они с Г. М. хотят таким образом построить свою защиту.
– Звучит ужасно глупо. Ты в это веришь?
– Нет, но посмотри на тех двух женщин-присяжных.
Злобные взгляды, которые бросали на нас со всех сторон, заставили меня замолчать. Генеральный прокурор произнес:
– Возможно, я плохо выразил свою мысль. Попытаюсь еще раз. Все, что вы сказали нам сегодня, вы могли сообщить во время ареста обвиняемого?
– Да.
– По-вашему, это не принесло бы обвиняемому пользы, однако помогло ему сегодня, как, очевидно, полагает мой ученый коллега?
– Я… я не знаю.
– И все же вы ничего не сказали.
– Нет.
– Вы предпочли (простите мне это слово, мисс Хьюм, боюсь, оно необходимо), вы предпочли выставить себя напоказ в зале суда, а не объяснить все это раньше, в полицейском участке?
– Это никуда не годится, сэр Уолтер, – строго вмешался судья. – Должен вам напомнить, что здесь не полиция нравов. Мы достаточно натерпелись в прошлом от борцов за моральную чистоту, поэтому вынужден сделать вам замечание.
Генеральный прокурор поклонился:
– Как будет угодно вашей чести. Лично мне казалось, что я остаюсь в границах перекрестного допроса… Мисс Хьюм, вы сказали, что в пятницу вечером, третьего января, капитан Ансвелл выехал из Фроненда в Лондон, чтобы навестить вашего отца на следующий день?
– Да.
– Для того чтобы получить деньги за фотографии?
– Да.
– Почему же они так и не встретились? – (Свидетельница открыла рот и застыла. Несмотря на хрупкий вид, она прекрасно владела собой – до этого момента.) – Позвольте мне пояснить вопрос. Несколько свидетелей дали показания – которые вытащил из них мой ученый коллега, – что в субботу вашего отца никто не навещал; он не получал никаких сообщений, ему никто не звонил – не считая писем и звонков, о которых уже упоминали. Капитан Ансвелл и близко к нему не подходил, даже не пытался с ним связаться. Как вы это объясните, учитывая ваше заявление о том, что капитан помчался в Лондон ради встречи с вашим отцом?
– Я не знаю.
Сэр Уолтер поднял руку:
– Вот что я скажу, мисс Хьюм: в субботу, четвертого января, капитана Ансвелла даже не было в Лондоне.
– Но это невозможно!
– Мисс Хьюм, полицейские проверили всех, кто причастен к делу, и, согласно их отчету, в пятницу вечером капитан Ансвелл поехал из Фроненда к своим друзьям в Рочестер, а в Лондон попал только около полуночи в субботу.
– Нет!
– Более того, капитан сообщил нескольким людям во Фроненде, что собирается поехать в Рочестер, а не в Лондон.
Молчание.
– Согласитесь, мисс Хьюм, хотя бы с тем, что, находясь в Рочестере, он никак не мог быть в Лондоне.
– Возможно, он меня обманул.
– Возможно. Давайте посмотрим на это с другой стороны. Вы сказали, что фотографии были сделаны год назад?
– Примерно. Может быть, чуть раньше.
– Как долго после этого вы оставались в отношениях с капитаном Ансвеллом?
– Недолго. Около месяца. Недолго.
– После того как вы расстались, прошло много времени – он пытался вас шантажировать?
– Нет.
– Или как-то иначе использовать эти фотографии против вас?
– Нет. Но разве вы не видели его лицо, когда он выбежал отсюда?
– Мы не обратили на него внимания, мисс Хьюм. Однако могу предположить, почему ваши показания его смутили, и шантаж здесь совершенно ни при чем. А вы можете?
– Не отвечайте на этот вопрос, – вмешался судья, положив ручку на стол. – Прокурор только что упомянул, что не обратил на капитана внимания.
– Вы сказали, что за все это время капитан Ансвелл ни разу не пытался вас шантажировать?
– Да.
– Вы понимаете, что такое присяга?
– Конечно.
– Мне кажется, что все ваши показания о шантаже капитана Ансвелла, а также о желании вашего отца «разобраться» с ним – это неудачная выдумка от начала и до конца.
– Нет, нет, нет!
Сэр Уолтер помолчал, глядя на мисс Хьюм внимательным мягким взглядом. Затем покачал головой, пожал плечами и сел на свое место.
Если кто-то подумал, что Г. М. будет повторно допрашивать свидетельницу, то он ошибался. Г. М. с утомленным видом поднялся со скамьи и выразительно произнес:
– Чтобы наконец покончить с этим делом раз и навсегда, вызываю доктора Питера Куили.
Я был уверен, что слышал это имя раньше, причем недавно, однако человек, ступивший на свидетельское место, был мне незнаком. Это был шотландец с грубыми чертами лица, спокойными манерами и чрезвычайно ясной дикцией. Ему едва исполнилось тридцать лет, но выглядел он сильно старше. Г. М. обратился к нему в своей обычной бесцеремонной манере:
– Ваше полное имя?
– Питер Макдональд Куили.
– Вы заканчивали медицинский факультет Университета Глазго и получали степень по научной криминологии в Университете Зальцбурга?
– Да.
– Чем вы были заняты начиная с десятого декабря прошлого года по десятое января этого года?
– Работал помощником доктора Треганнона в его частном санатории в Темз-Диттоне, графство Суррей.
– Как вы туда устроились?
– Должен пояснить, – с расстановкой ответил Куили, – что являюсь сотрудником Всемирной медицинской ассоциации. Меня пригласили в Англию в качестве специалиста по проведению экспертизы душевных заболеваний для разбирательства дел, в которых необходимо участие психиатра.
– То, что вы собираетесь нам сообщить, является частью вашего доклада Британской медицинской ассоциации, который уже был там прочитан и всецело одобрен?
– Да.
– Вы были знакомы с покойным, Эйвори Хьюмом?
– Был.
– Пытался ли его шантажировать капитан Реджинальд Ансвелл?
– Насколько я знаю, да.
– Да. Теперь расскажите, что вам известно об этом деле.
– В пятницу, третьего января этого года…
Первые же слова свидетеля потонули в гуле многих голосов, включая и шепот Эвелин. Перед нами стоял человек, в надежности которого сомневаться было невозможно. С кровожадной неторопливостью на этом процессе Г. М. кромсал пункты обвинения на мелкие кусочки. Он позволял им вести перекрестные допросы сколько вздумается и не считал нужным повторно допрашивать свидетелей. Не спеша, косолапой походкой, он продвигался к своей цели. В моей голове вновь зазвучали слова той песенки, которую цитировал Г. М., – теперь они казались мне скорее формулой, чем припевом: «Сначала найти, потом отследить, потом поутру уничтожить».
– В пятницу, третьего января этого года…
Глава тринадцатаяШтемпельная подушечка – ключ ко всему делу
Сенсационные показания Куили надолго задержали утреннее заседание – лишь в два часа дня мы с Эвелин и Г. М. устроились наконец в кабинете на втором этаже таверны «Голова Мильтона», что на Вуд-стрит, чтобы спокойно пообедать. Почти все обстоятельства дела Ансвелла были нам известны, однако кое-что по-прежнему оставалось неясным. Г. М. сердито оттолкнул тарелку и устроился в кресле у камина, похожий в его свете на китайского божка с косо торчащей изо рта сигарой.
– Ну что, тугодумы, теперь вам все понятно?
– Не совсем. Мы не понимаем, каким образом одно здесь связано с другим. И пожалуйста, объясните, как, во имя всего святого, вам удалось выйти на доктора Куили?