– Хорошо. Вы были знакомы с покойным, мистером Хьюмом?
– Не имел чести быть представленным…
– Просто отвечайте на вопрос, – резко перебил его судья.
– Конечно, ваша честь, – быстро ответил свидетель, усердно двигая челюстью; его верхняя губа приподнялась, обнажив ряд зубов. – Я лишь хотел сказать, что однажды его встретил, и мы отлично поладили. Он дал мне десять фунтов, чтобы я никому не сказал, что он вор.
Уже неоднократно на этом процессе судебный стенографист имел полное право отпечатать слово «сенсация» в своем отчете. Сообщение Грэбелла, строго говоря, нельзя было назвать таковым, поскольку никто не понял, что он имеет в виду, однако сказанные будничным тоном его слова прозвучали очень весомо. Судья медленно снял очки и сложил на столе, внимательно глядя на свидетеля.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – спросил он.
– Еще как, ваша честь.
– Я лишь хотел убедиться. Продолжайте, сэр Генри.
– Мы попытаемся это установить, ваша честь, – прогрохотал Г. М. – Итак. Откуда вы могли знать покойного в лицо?
– Раньше я работал в другом месте – неподалеку. Каждое субботнее утро должен был относить кожаную сумку с недельной выручкой в Банке столицы и округов. Я служил кем-то вроде охранника, понимаете, сопровождал человека с сумкой, хотя надобности особой не было. Покойный, он-то ничего такого не делал, я имею в виду, не принимал деньги за конторкой или еще чего. Он лишь выходил из маленькой дверцы в дальнем углу и стоял, сложив руки за спиной, кивая мистеру Перкинсу, который приносил деньги, будто давал свое благословение.
– Сколько раз, по-вашему, вы его видели?
– Да разве сосчитаешь…
– Раз двенадцать?
– Больше, – покачал головой свидетель и свистнул через дырку в зубе, – примерно полгода каждую субботу.
– Где вы находились утром в пятницу, третьего января?
– Вытряхивал мусорную корзину в три-си, – быстро ответил Грэбелл. – Это квартира Ансвелла.
Он сунул кулак под подбородок, будто пытаясь поддержать падающую голову, и сделал дружелюбный жест в сторону подсудимого, после чего вновь принял торжественно-напыщенный вид.
– Где была корзина?
– На кухне.
– Дверь из кухни ведет в столовую?
– Как обычно, – согласился Грэбелл.
– В то утро дверь была закрыта?
– Да. Почти. Оставалась щелка.
– Расскажите, что вы там увидели и услышали.
– Ну, я работал довольно тихо и поэтому услышал, как дверь в столовую открылась – я имею в виду другую дверь, которая ведет в прихожую, – и подумал: «Вот так да!» – потому что мистера Ансвелла мы не ждали. Я заглянул в щелку и увидел, как в столовую вошел мужчина, двигаясь тихо и быстро. Я сразу понял, что он задумал неладное. Шторы в столовой были задернуты. Сначала он обстучал стены, как будто искал спрятанный сейф. Потом начал открывать дверцы буфета и наконец что-то достал из ящика; я не понял что, так как он стоял ко мне спиной. Затем мужчина подошел к окну и поднял штору, чтобы получше разглядеть предмет в руках, и я увидел, кто это был и что он достал.
– Кто это был?
– Покойный мистер Хьюм.
– И что он достал? – спросил Г. М., повышая голос.
– Пистолет капитана Ансвелла, тот, что лежит у вас на столе.
– Прошу передать его свидетелю. Посмотрите внимательно, вы уверены, что именно этот пистолет покойный взял утром пятницы из буфета?
– Он самый, – ответил свидетель, взглянув на серийный номер пистолета до того, как взять его в руки. Привычным жестом он вытащил обойму и тут же вогнал ее обратно, затем покрутил оружие в руках, напугав при этом женщину, сидевшую неподалеку на скамье присяжных. – Мне уже приходилось доставать эту обойму, когда одна вечеринка вышла из-под контроля.
– Что случилось после того, как вы узнали мистера Хьюма?
– Я не мог поверить глазам. Он достал небольшой блокнот и что-то там проверил, очень внимательно, после чего положил пистолет в карман. Тогда я решил, что с меня довольно, быстро открыл дверь и сказал: «Привет». Не очень-то вежливо, но ведь я обращался к вору. Изрядно его напугал, хотя он постарался не показать виду. Медленно повернулся ко мне, сложив руки за спиной и хмурясь, как Наполеон. «Вы знаете, кто я такой?» – спрашивает. Я отвечаю: «Я вас знаю, и знаю, что вы украли пистолет капитана Ансвелла». Он попросил меня не говорить ерунды, сказал, что это такая шутка. Только его тон был мне хорошо знаком, им часто пользуются благородные особы, когда натворили дел и стараются выйти сухими из воды. Думаю, мистер Хьюм понял, что я вижу его насквозь. Черт возьми, помню, как лорда Борфастли поймали врасплох с тузом, королем и валетом в жилетном кармане…
– Эту историю мы пропустим, – проговорил судья.
– Конечно, ваша честь. Я отвечаю: «Шутка или нет, только вам придется спуститься к управляющему и объяснить, зачем вам понадобился пистолет капитана Ансвелла». Тогда он сразу присмирел и говорит: «Ну хорошо. Вам известно, полагаю, с какой стороны хлеб маслом намазан?» А я ему: «Не могу знать, шеф, потому как никакого масла я в жизни не видал». Тогда он отвечает: «Будете держать рот на замке, и я дам вам фунт». Могу поспорить, в своем банке он так не разговаривал. Тогда я решил посмотреть, что он задумал: «То, что вы, шеф, предлагаете, всего лишь маргарин, на моем куске этого добра и так полно». – «Хорошо, – отвечает, – десять фунтов, и ни фунта больше». После чего он ушел – вместе с пистолетом.
– Вы взяли десять фунтов? – спросил судья.
– Да, ваша честь, – вызывающе ответил Грэбелл. – А что бы вы сделали на моем месте?
– Я не стану выносить суждение на этот счет, – отозвался судья Рэнкин. – Продолжайте, сэр Генри.
– Он ушел вместе с пистолетом, – Г. М. покивал головой. – Что вы сделали дальше?
– Я понял, что он задумал неладное, поэтому решил предупредить капитана Ансвелла.
– Вот как? Вы рассказали обо всем капитану Ансвеллу?
– Да. Я считал это своим долгом, хотя грош цена этому капитану.
– Когда вы его предупредили?
– Капитана не было в городе, однако он неожиданно появился на следующий день…
– Ага. Значит, он все-таки находился в Лондоне в вечер убийства, не так ли? – Г. М. помолчал, наблюдая, как свидетель двигает челюстями, будто пережевывая ответ. – Когда вы его встретили?
– В субботу, примерно в шесть десять вечера. Он подъехал на парковку для жильцов позади дома. Вокруг никого не было, так что я подошел к нему и сказал, что мистер Хьюм приходил днем раньше и украл его пистолет.
– Что он ответил?
– Он был удивлен. Постоял минутку, размышляя, а потом произнес: «Спасибо, вы очень помогли» – и дал мне полкроны. Потом опять сел в машину и уехал.
– Теперь послушай меня, сынок. Пистолет, найденный в кармане обвиняемого, – вот этот самый пистолет, который, как предполагали, он взял с собой, чтобы убить мистера Хьюма, – был на самом деле украден из квартиры самим мистером Хьюмом днем раньше? Верно?
– Даю голову на отсечение, все было именно так, – запальчиво произнес свидетель, высунувшись из кабинки навстречу указательному пальцу Г. М.
Тот же, услышав ответ, сел на свое место.
Грэбелл показал себя нахалом и пустомелей, однако его показания произвели изрядное впечатление. Теперь все ощущали, что назревает драка. Неприязнь между свидетелем и сэром Уолтером Штормом стала очевидна еще до того, как генеральный прокурор произнес первое слово. Каждый лондонец испытывает невольный трепет и глубокое уважение при виде алой мантии, которая смутно олицетворяет для него Империю и Закон, – нечто, уходящее корнями в далекое прошлое; возможно, поэтому Грэбелл проявил по отношению к судье смирение и покорность. Однако представители обвинения подобных чувств у него не вызывали. Уолтер Шторм казался ему, скорей, человеком, который желает его унизить. Грэбелл, должно быть, поглядывал на прокурора с тех пор, как зашел в кабинку, готовый ощетиниться в любой момент. Невольно надменный взгляд сэра Уолтера также не способствовал установлению мира.
– Э… Грэбелл. Вы сказали, что приняли от мистера Хьюма десять фунтов?
– Да.
– Вам кажется, это был достойный поступок?
– А вам кажется достойным с его стороны предложить мне эти деньги?
– По-моему, мы не обсуждаем здесь привычки мистера Хьюма…
– А стоило бы обсудить. Потому что из-за них этого бедолагу пытаются отправить на виселицу.
Генеральный прокурор, должно быть, принял весьма угрожающий вид, потому что свидетель немного отодвинулся вглубь кабинки.
– Вам известно, что такое неуважение к суду, Грэбелл?
– Да.
– Если вы не знаете, судья может вам это прояснить. Чтобы избежать неприятных последствий, должен сказать, что ваша обязанность – отвечать на мои вопросы, и только. Вы меня поняли?
Побледневший Грэбелл выглядел так, будто вот-вот сорвется с привязи, однако лишь дернул головой и ничего не сказал.
– Хорошо. Рад, что мы договорились. – Некоторое время сэр Уолтер наводил порядок на своем столе. – Из вашего поведения я сделал вывод, – продолжил он, искоса бросив долгий взгляд на присяжных, – что вы исповедуете учение Карла Маркса?
– Никогда о таком не слыхал.
– Вы коммунист?
– Может, и так.
– Еще не решили? А как насчет взятки от мистера Хьюма – вы ее получили или нет?
– Получил. А потом направился прямиком к капитану Ансвеллу и все ему рассказал.
– Понятно. Пытаетесь нас убедить в том, что «в бесчестье коренится ваша честь»?[35] Что вам можно доверять, потому что вы дважды не оправдали доверия?
– Чего вы ко мне привязались?! – воскликнул свидетель, затравленно глядя по сторонам.
– Вы сказали нам, что третьего января работали в «Комнатах Дорси» на Дьюк-стрит. Вы по-прежнему состоите у них в штате?
– Нет. Я… ушел.
– Почему?
Молчание.
– Вас уволили?
– Можно сказать и так.
– За что?
– Отвечайте на вопрос, – сказал судья резким тоном.