– Тем самым?..
– Открыв Реджинальду вид на коридор. Помните его реакцию, когда я сообщил ему о проблеме со стеклянной панелью в двери? Он немного позеленел и ответил: «Дверь, возможно, была открыта…» – и это было правдой. Дверь была открыта. Он даже не обратил внимания, какая там дверь, поэтому сказал в суде о стеклянной панели, которую видел раньше; ему не хотелось сознаваться в том, что он сунул свой нос внутрь дома. Я не знаю, что именно он там увидел. Сомневаюсь, что он разглядел, как Амелия Джордан стреляла из арбалета. Однако он точно видел достаточно, чтобы шантажировать ее и чтобы понять всю важность подозрительного чемодана. Проблема в том, что чемодан исчез, и он не знал куда. Наверняка ломал себе голову над этим, теряясь в догадках. Трудно понять, что на самом деле происходило в его голове и насколько близко он подошел к Амелии Джордан. Она так измучилась за это время, мне было ее искренне жаль, впрочем не настолько, чтобы отправить своего клиента на виселицу. Тогда я решил, что ей пойдет на пользу, если правда всплывет во время заседания. К тому же я мечтал поставить Реджинальда на свидетельское место и посмотреть, как этот мерзавец будет корчиться там, будто на раскаленной сковородке. Теперь мне приятно сознавать, что его посадили в тюрьму за показания, которые, по сути, были безупречной правдой.
Мы молча смотрели на Г. М., пока он глотал свой пунш. Этот человек всегда, во всех обстоятельствах должен был оставаться хозяином положения – старым маэстро, и, клянусь всеми богами, следовало признать, что он им был.
– Я считаю, – сказала Эвелин, – что вы бросаете тень на все славные традиции английского правосудия. Но поскольку мы здесь среди друзей…
– Полагаю, вы правы, – задумчиво согласился Г. М. – Говоря формально, я нарушил закон, попросив своего дружка-взломщика Шримпа Каллоуэя пробраться ночью в офис инспектора Моттрема и заглянуть в окошко Иуды, чтобы найти там кусочек пера. Не мог же я испортить свое потрясающее драматичное выступление в суде… В любом случае перо было на месте. Старику нравится, когда юным созданиям хорошо и весело, и я думаю, что в своем браке Джим Ансвелл и Мэри Хьюм будут не менее счастливы, чем вы двое. Так какого черта, гори все огнем, вы ко мне придираетесь?
Он снова сделал большой глоток пунша и зажег потухшую сигару.
– Значит, Реджинальда упекли за решетку, – произнес я, – извратив непорочные нормы правосудия. Теперь я начинаю подозревать, что и Джима Ансвелла тоже оправдали благодаря какому-то фокусу; что все это дело управлялось… чем же, черт возьми?
– Могу вам это сказать, – серьезным тоном проговорил Г. М. – Нечестивой, проклятой строптивостью этого мира…