- Да, - довольно хмыкнул Павел, убрал руки с клавиатуры и сложил их за головой.
Он мечтательно прикрыл веки, наваливаясь на спинку кожаного кресла. Вот так. Никакой боли, никакого насилия, жажды смерти, ненависти, отчаяния. Есть только мужчина и женщина. Их дыхание, переплетенные почти до боли и нежелания отпускать, пальцы. И одна на двоих волна, накрывающая с головой, разрывающая сознание, тело и их обоих без остатка.
Камышев выдохнул и потянулся к чашке кофе, но та была уже пуста. Ни единой капли. Видимо, настолько окунулся в работу, что не заметил, когда успел опустошить ее. Он улыбнулся сам себе и почесал бороду. Да уж, давненько Павел не чувствовал такого вдохновения. Такого, чтобы, не считая часов, до седьмого пота виться коршуном над ноутбуком, впиваться в клавиши и стирать пальцы почти до мозолей. Энергично, вдохновенно и почти с остервенением выплескивать из себя потоки сознания, торопясь, пока они не истощились.
Рядом на специальной подставочке дымилась брошенная им сигара. Пузатая и ароматная. Вернее то, что от нее осталось. Он взял ее, повертел в руках и сунул в рот.
Коиба.
Камышев обожал их. Отборный табак, сворачиваемый на Острове Свободы вручную, да еще мастерицами высшего класса (он предпочитал верить, что именно на бедрах мастериц и нигде иначе, и спорить с ним было делом бесполезным).
К ним бы еще любимого барбадосского рома с попугаем на этикетке, подумалось ему. Со свежим и сочным фруктовым ароматом, нотками цитрусовых, карамели, меда и цукатов. Ммм.
Он почти ощущал во рту его приятный, мягкий вкус.
Затянувшись сигарой, он протянул руку, радостно нажал «Сохранить» и, с чувством выполненного долга , направился к окну. В полутьме гостиной он мог спокойно разглядывать окна девушки, вдохновившей его на многочасовой марафон по написанию текста, в котором ему самому раньше было трудно разобраться, а теперь жилось, как рыбе в воде. Но у нее не горел свет. И некому было махнуть рукой в знак благодарности за взявшееся ниоткуда вдохновение.
Очень жаль. Эта молодая женщина, похоже, действительно его зацепила.
И первый раз за все время после развода он думал о ком-то, не как об объекте сексуального влечения. Да, неплохо было бы прикусить мочку ее уха, поцеловать в шею, намотать огненно-рыжие волосы на кулак, а затем, привязав к спинке кровати, терзать ее не меньше получаса. Но просто сварить ей чашку кофе по собственному рецепту, сходить куда-нибудь вместе вечером или просто полежать с книжкой на диване было бы не менее круто, и даже больше – было бы просто превосходно!
Что за мысли? Он вдруг удивился сам себе. Ничего себе, как поплыл. Даже на романтику потянуло. Разглядывая темный квадрат ее окна, Камышев покачал головой. Да, пожалуй, Марьяна оказалась бы не только страстной любовницей, но и прекрасной спутницей.
И, может, даже не пришлось бы поступать с ней, как с остальными: выбрасывать за дверь, как ненужный хлам, не утруждая себя придумыванием предлога, чтобы не оставлять на ночь. У Павла в последнее время было слишком много проблем, чтобы задумываться о чьих бы то ни было чувствах. А еще была чудовищная усталость. Просто адская.
Его размышления вдруг прервал настойчивый звонок в дверь.
Камышев обернулся, затушил сигару в хрустальной пепельнице, приоткрыл сильнее форточку и направился в прихожую. Посмотрел в глазок.
Мужчина. Высокий, в куртке и со странным шарфом на шее. За его спиной еще кто-то.
- Какого черта? - подумал он и вслух лениво проворчал: – Кто там?
- Полиция, - донеслось из подъезда.
- Кто? – переспросил Павел, открывая дверь на ширину цепочки.
- Следователь Донских, - представился мужчина, ткнув ему удостоверение под самый нос, и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
- Но ваши сотрудники уже были у меня, - открывая дверь, протянул Камышев.
Он уже представил, что теперь придется снова отвечать на очередную порцию скучных вопросов об убитой девушке, и вытер, успевшие вспотеть, ладони о задние карманы джинсов.
Донских вошел, убрал корочки в карман и поправил шарф. За ним следом в прихожую Павла юркнул молоденький парнишка - оперативник Костя. Все-таки, к подозреваемому в серийных убийствах поодиночке не суются. Парень встал у двери, скромно вытянув руки по швам, и уставился в одну точку, словно служебная овчарка.
Сергею не терпелось взглянуть врагу в лицо или, так сказать, в бесстыжие глаза. Да уж, приходилось признать - этот Камышев был мощным и плечистым. Эдакий большой русский медведь, суровый и серьезный.
Вроде и ростом не выше его самого, и не чертов качок с каменными мышцами, и даже не особо подтянутый. Но, нельзя было не признать, что во всей фигуре мужчины, в его уверенной позе и крепких руках читалась «сила». И не просто сила, а «силища». При мысли о том, что Марьяна каждый вечер могла наблюдать из своего окна за этим бородатым бруталом, у Донских засосало под ложечкой. Да и настроение как-то упало. Сразу же. Тяжело обрушившись куда-то ниже плинтуса.
- Проходите, - Камышев любезно указал следователю на гостиную.
Сергей не сводил с него сурового взгляда. Все в этом мужчине все теперь казалось ему подозрительным. К подобным людям лучше не поворачиваться спиной. А еще лучше разговаривать через прутья решетки. Для безопасности.
Не то, чтобы он чувствовал страх. Нет. Но опасаться стоило. Один взгляд на руки бородача не оставлял никакого сомнения: такими лапами свернуть хрупкую женскую шейку – дело трех секунд, не больше. И это, не прикладывая особых усилий.
- Темно тут у вас, - оглядывая обстановку, заметил Донских.
Его глаза быстро пробежались по комнате, отметив скудность обстановки: один старый шкаф, угловой диван, удобное кресло и небольшой стол, на котором стоял ноутбук. Сергей подошел ближе и, слегка наклонившись, бесцеремонно заглянул прямо в него. На экране мелькали буквы текста.
- Сейчас включу свет, - отозвался Павел и щелкнул выключателем.
Костя подошел к гостиной и остановился в дверном проеме. Он улыбнулся, глядя, как Камышев щурит глаза, отворачиваясь от лампочки.
- Сидите в темноте, пьете кофе и курите дорогие сигары. – Донских наклонился на край стола, разглядывая содержимое пепельницы. - Что у нас тут, Kohiba?
Хозяин квартиры подошел к нему ближе, явно недовольный такими бесцеремонными вопросами.
- У нас что, запрещено курить сигары в темноте?
Сергей даже бровью не повел, словно и не слышал вопроса.
- Просто обои у вас отходят, розетки вываливаются. - Он, хитро усмехнувшись, очертил пальцем круг и затем вернулся к пепельнице. - Ремонт вы не можете сделать, а на дорогие сигары находите средства.
- А, может, я не хочу делать ремонт? – всплеснул руками Камышев.
Донских положил папку себе на колени и сложил руки в замок. Его начинало забавлять, как у этого великана от злости гуляют желваки на щеках, как смешно сходятся брови на переносице, как потешно, словно живые бабочки, шевелятся крылья носа.
- С кем вы живете?
- Один.
- Почему один? – Донских встал и подошел к окну. - Вам не двадцать лет уже. В жизни что-то не сложилось?
Камышев всплеснул руками.
- Какое это имеет отношение к делу?
- Теперь все имеет отношение к делу. – Сергей обернулся, пытаясь отыскать глазами окна Марьяны. – А почему вы так дерзко разговариваете со следователем?
- А я что подозреваемый?
- Можно сказать и так. – Глаза следователя хитро прищурились. - У вас позавчера в гостях была Елизавета Чернова?
- Это еще кто? – в недоумении вытянув лицо, спросил Павел.
- Не прикидывайтесь. – Донских мотнул головой в сторону окна. - Девушка из дома напротив.
- А-а, Лиза что ли? – Камышев облегченно выдохнул. - Была.
- С какой целью к вам явилась гражданка Чернова?
Хозяин квартиры, казалось, замешкался. Он сел на кресло, пожал плечами и улыбнулся:
- Пф, собственно говоря, не ведаю. Было дело, помог ей машину припарковать, она пришла отблагодарить меня, а уж, как и чем - мне теперь не узнать, ушла она быстро. – Он нервно смахнул несуществующую пыль со штанины. - Что-то случилось?
- А вы так не улыбайтесь, - Донских бросил свою папку на подоконник и уверенно сложил руки на груди, - труп Черновой был обнаружен утром всего в километре от вашего дома.
Камышев выпрямил спину и, словно теряя дар речи, перевел взгляд с одного посетителя на другого в поисках поддержки. Но в глазах служителей закона читалось лишь недоверие.
- Что?! – выдавил он, откидываясь обратно на спинку кресла. – Труп?
Глаза следователя больше не улыбались.
- Ничего не хотите мне сообщить по этому поводу?
- Я? – Павел выглядел ошарашенным. - Да я представления не имею! Как, куда, кто… Да вы мне сейчас просто мозг сломали! Почему, причем здесь я?
- После того, как она вышла от вас, ее никто больше не видел. – Сергей продолжал сканировать его взглядом. Он не собирался верить ни единому слову мужчины. За годы работы в органах ему не раз доводилось встречаться с преступниками, способными на раз разыграть перед кем угодно шикарный спектакль. - Долго вы с ней общались?
Камышев растерянно почесал подбородок.
- Но я говорю, как есть: она пришла, стояла здесь, в прихожей, потом ей позвонила подруга, она ответила, что приедет. – Его пальцы отстукивали нервную дробь. - Все, затем просто ушла. Больше я ничего не знаю. У меня оставалась ее визитница, показать?
- Давайте. – Сергей подошел ближе и посмотрел на маленький блокнотик в кожаном переплете, который мужчина выудил из ящика стола. Также глаза следователя успели ухватить канцелярские принадлежности, листы белой бумаги, трубку вишневого цвета и дорогую зажигалку в недрах стола. - Как эта визитница к вам попала?