Нравится ли он ей настолько, чтобы рисковать несколькими годами жизни в надежде, что что-то из этого выйдет? Или плюнуть на все, и даже на то, что тикают часики ее репродуктивного цикла, и просто быть счастливой здесь и сейчас.
С кем из них?
А, может, никто из этих мужчин и не воспринимал ее всерьез? А она размечталась.
Стоило бы выяснить, потому что никакие другие отношения, кроме серьезных, ей не подходили.
В этом возрасте.
Она вздохнула. Уж очень не хотелось торопиться с решением, оглядываясь только на этот фактор. Но такова природа: век женщины скоротечен, молодость и здоровье не будут ее вечными верными спутниками. А Марьяне совсем не хотелось думать о том, что она какая-то там (как говорит Мурзя) старо-родящая - ей просто хотелось расцветать, как цветок, в любви, атмосфере добра и счастья. Просто жить. Просто любить.
О, женщины!
Девушка остановилась возле своей квартиры и достала ключи. Ей ужасно хотелось поскорее очутиться дома, заварить себе ароматного чая и посидеть часок-другой возле окна в кресле с новой книгой. Вдруг слева что-то скрипнуло.
Пытаясь вспомнить, где лежит баллончик, она испуганно обернулась. Из своей квартиры выглядывал помятый заспанный Ленька.
- Привет, - проронила Марьяна, чувствуя облегчение.
В этот момент дверь поддалась и отворилась.
- Привет, - приглаживая сальные волосы, хрипло ответил Выхин. Он высунулся наполовину из своей квартиры и пялился на нее как-то озадаченно. – Не знаешь, - кивнул он в сторону Лизиной двери, - что здесь за переполох вчера был?
Девушка вздохнула.
Похоже, Ленька был не в курсе про смерть Лизы. Вчера вечером половина отделения Полиции топталась на их лестничной клетке возле квартиры девушки, которая так нравилась Выхину. Жаль, что ей самой теперь приходилось сообщать ему эту новость. Сосед всегда вызывал у нее чувство жалости. Возможно, не умри его мать, когда он был столь беспомощен и не приспособлен к жизни, то его судьба сложилась бы по-другому.
При воспоминании о безжизненном теле Лизы у Марьяны невольно задрожали руки. Она открыла, поставила на пол сумку и пакет, прикрыла дверь обратно и направилась к Леньке.
«Как бы помягче сказать ему? Но в таком вопросе не существовало безболезненных способов. К сожалению».
- Я должна тебе рассказать кое-что…
Сосед сделал шаг назад, вглубь плохо освещенной квартиры.
- Заходи, - сказал он, обдавая ее волной перегара.
Девушка, опасливо озираясь по сторонам, вошла и прикрыла за собой дверь.
Выхин отошел назад еще на пару шагов. Марьяна огляделась. Планировка его квартиры напоминала планировку ее собственной, только зеркально отраженную. А еще в ней не было ни намека на ремонт: старые желтые обои, кусками отходящие от стен, деревянный пол, выкрашенный коричневой краской, потолки с желтыми разводами и ни единой люстры или абажура –лишь лампочки, свисавшие сверху на кривых проводах.
- Дело в том, что… - девушка нервно провела руками по пуговицам пальто, - с Лизой случилось кое-что нехорошее…
Коридор окутала тяжелая пульсирующая тишина. Ленька непонимающе смотрел на нее и ждал пояснений. От его взгляда у Марьяны горело лицо. Она сжала руки в кулаки и продолжила:
- Ее больше нет, Леня, она мертва. Лиза мертва.
Выхин сглотнул. Больше ничего не выдавало его волнения.
- Вот как, - еле слышно произнес он.
- Ее убили, - страшно волнуясь в этот момент за его душевное равновесие, уточнила девушка.
Может, сосед и не сходил с ума по Лизе, но слышать о смерти человека, с которым буквально на днях общался, всегда бывает очень тяжело. Такие новости трудно понять и принять. В больнице было не принято утешать родственников пациентов дружеским похлапыванием или объятиями, но вдруг сейчас и здесь это могло бы оказаться уместным? Она не знала. Лишь стояла, не решаясь подойти и прикоснуться к этому неопрятному человеку и не понимая, что он чувствует и как реагирует где-то глубоко внутри себя.
Выхин продолжать стоять и просто смотреть на нее.
- Кто это сделал? – вдруг спросил он, прикусывая губу.
- Полиция еще не знает.
Он кивнул, помолчал и кивнул еще раз. И еще.
Марьяне стало не по себе. Вдруг он переживает настолько сильно, что не стоило бы сейчас оставлять его одного? Похоже, парень находился в шоке.
- Будешь кофе? – вдруг предложил он, разворачиваясь в сторону кухни. – Расскажи мне все, что знаешь.
- А-а, ну, хорошо, - растерялась девушка, наблюдая, как он нетвердой походкой удаляется по коридору в полумраке.
Помедлив секунду, она сняла берет, вложила в него шарфик и положила на полку. Здесь же лежал ее ноутбук. Марьяна задалась вопросом, починил ли сосед его уже или даже не начинал заниматься? Сейчас это не имело значения. Она посидит пять минуточек, расскажет все, что ей известно, и пойдет домой.
Пожалуй, стоило бы позвонить Сереге и узнать, есть ли какие-то новости о расследовании. От одной мысли, что придется говорить с Донских, у нее по спине пробежали мурашки. Вспомнился вчерашний поцелуй, и губы зажгло горячим огнем. Пора было уже и признаться самой себе, что ей хочется просто услышать его голос.
Девушка сняла пальто, вывернула наизнанку и ухватилась за петельку, примеряясь, куда бы его повесить. Все вешалки были забиты каким-то хламом, старыми вещами и пакетами с непонятным содержимым. Она поежилась. Да уж, Выхину давно стоило бы навести здесь порядок. В помещении ощущался стойкий запах затхлости и давно не стираных носков.
Марьяна дернула на себя дверцу шкафа в прихожей. Все вешалки и там тоже были заняты. Похоже, придется бросить пальто на стул. Прежде, чем закрыть шкаф, она внезапно уловила какой-то слабый, невыразительный, но такой знакомый запах. Он что-то напоминал ей, только не удавалось вспомнить, что именно. Он не вязался с этой квартирой, грязной и неухоженной. Запах чистый, изысканный и утонченный. Запах чего-то женского, нежного.
Она прошлась глазами по барахлу, висевшему в шкафу, и опустила взгляд ниже. Что-то мягкое и пушистое лежало внутри на самом дне. В сумраке это что-то, казавшееся почти черным, и свернутое клубком, весьма походило на спящую собаку. Несмотря на страх, тысячами иголок, пронзавший ее тело, Марьяна присела и вытянула вперед дрожащую руку.
Еще до того, как пальцы коснулись мягких волосков, она уже догадалась, что это будет. Девушка поняла это по запаху. Вспомнила. И стоило ей опуститься на колени перед странным предметом, как аромат стал очевиднее. Тот самый запах, который встретился ей в последний раз, когда она прибежала после смены домой с заветным биноклем в руке. Запах, созданный утонченным французским парфюмером, и купленный месяц назад соседкой за бешеные деньги, на которые простой рабочий мог жить спокойно целый месяц, ни в чем себе не отказывая. Запах, которым соседка неустанно хвасталась и даже брызгала в воздух, предлагая ощутить ей его снова и снова.
Запах Лизы, точнее, ее новых духов.
Сомнений не было.
Спина Марьяны мгновенно покрылась противным холодным липким потом. Пальцы опустились в холодный мех и застыли. Она сглотнула, пытаясь прогнать дальше в пересохшее горло клейкую, тягучую слюну.
Это была шуба Лизы. Ее норковая шуба. С ее запахом.
Девушка замерла, ощущая, как на каждом вдохе почти горит слизистая. Нужно было встать и выйти отсюда незаметно. Дышать тихо-тихо. Двигаться неслышно, осторожно. Только добраться до двери и уйти. Она закроется в своей квартире и позвонит Сереге. Закроется, и там он ее не достанет.
Марьяна встала. Густой, тяжелый и сладковатый запах, доносящийся от шубы, заставлял ее сердце стучать быстрее. Заставлял хватать воздух широко раскрытым ртом.
Просто открыть дверь. Повернуть замок и открыть.
Она протянула руку, надавила на ручку, та поддалась, и дверь начала открываться. Беззвучно. Вздох облегчения чуть не сорвался с ее губ. Свет из подъезда упал на ее ноги. Девушка потянула дверь на себя и хотела уже сделать шаг, когда что-то тяжелое внезапно обрушилось сверху на дверное полотно и силой вернуло его на место.
Она подняла глаза и увидела его руку. Серую, не знавшую мыла, с кривыми пальцами и грязью под ногтями. Его ладонь скользнула ниже и молниеносно переместилась на ее рот, не позволяя теперь произнести ни звука.
Марьяну накрыла колючая, тяжелая и сжимающая в своих тисках волна страха, заставляющая тело скручиваться и выгибаться в судорогах. Она застонала и попыталась вырваться, за что сразу получила тяжелый удар по затылку. Тьма окутала ее взор, проникла глубже и вдруг накрыла сознание плотной черной пеленой, не оставлявшей ни единой надежды на спасение.
***
Павел не стал дожидаться лифта. Он взбежал по лесенкам на свой этаж быстро и даже резво. В последний раз он так лихо скакал по ступенькам лет пятнадцать назад, после армии. Но тут не смог сдержаться, уж очень ему хотелось успеть оказаться дома к тому моменту, когда прекрасная рыжеволосая девушка войдет в дверь своей квартиры. Даже если это грозило ему проблемами с пошатнувшимся вдруг здоровьем.
Он влетел в квартиру и, забыв снять одежду и даже обувь, сразу прошел в комнату.
Ему трудно было объяснить это желание даже самому себе. Казалось бы, обыкновенный интерес, но за ним явно таилось что-то большее. После развода Павел связывался с разными женщинами. Не из-за того, что искал любовь или что-то такое. Он просто-напросто пытался найти хотя бы немного того, чего у него не было.
Он не отказывался от красивой женщины, если той хотелось попасть к нему в кровать. И не обманывал ее глупыми обещаниями. Тем более что женщин, которым не нужны были отношения, а хотелось просто отдохнуть телом и ощутить себя ненадолго желанной – было хоть отбавляй.
А самому Камышеву иногда, поздно ночью, когда он оставался один и курил, забывая про удушливый дым, прямо на кухне, хотелось вдруг оказаться не одному. Нестерпимо хотелось ощутить кого-то рядом, проговорить долго, до самого утра, о разных глупостях, и, прижавшись к чьему-то родному теплу, уснуть почти на рассвете.