– В таком случае пока… и удачи. Полагаю, ночь у тебя будет длинная, и удача тебе понадобится, – усмехнулся Бернард.
Юэн драматично схватился за сердце и склонил голову.
– Пока, Берн. Спасибо, что приехал.
– Спасибо, что пригласил.
В зеркало заднего вида Бернард увидел, как Юэн помахал ему на прощание, но он по-прежнему не спешил обратно в клуб.
По дороге домой Бернард ехал медленнее, чем было разрешено по знакам. В темное время суток он предпочитал передвигаться на машине осторожно. К тому же сказывалась бессонная ночь, а глаза уставали от однотипного пейзажа – дорогу до Сент-Брина окаймляли леса, в которых водились лоси и другие животные, которые могли выскочить на трассу ночью. Голова еще была полна образами с концерта: разношерстная толпа, без перерыва играющие музыканты, Юэн с гитарой, плавным движением руки обхватывающий микрофон. В ушах грохотали тяжелые риффы рок-музыки, подобно грому, над которыми, как бы возвышаясь, парил мелодичный голос. Голос Юэна, который на сцене раскрылся удивительным образом и до сих пор звучал у Бернарда в голове.
Глаза слипались, и Бернард интуитивно сбросил скорость. Подсвеченная фарами дорога, лес, свет софитов, гитара, лес, ссадина на щеке, мелькающая разметка дороги, человек в соломенной шляпе с вилами в руках, ловец снов, покачивающийся из стороны в сторону, как маятник у гипнотизера, снова лес… Под ладонями что-то задрожало. Вибрация передалась через руки всему телу. Бернард очнулся и, увидев перед собой деревья поразительно близко, вдавил педаль тормоза в пол. Ремень безопасности больно впился в грудь, мгновенно пробуждая. Бернард помотал головой, похлопал себя по щекам. Он задремал за рулем и выехал на обочину, но еще буквально пару секунд, одно неосторожное движение руками, и свалился бы в кювет.
Прихватив бутылку воды, Бернард вышел из машины. Свежий воздух прибавлял бодрости, пусть и ненадолго, главное, чтобы хватило до дома. Оглянувшись по сторонам на пустынной дороге, Бернард обошел вокруг машины два раза, разминаясь и стряхивая сонливость. Из леса доносились голоса птиц и шум раскачиваемой ветром листвы. Тьма затаилась между деревьев. Ощутив себя достаточно бодрым, Бернард сел обратно в машину и включил радио. Громко. Ехать оставалось всего несколько миль.
Увидев дорожный указатель с надписью Сент-Брин, Бернард ощутил, что попал в родные края, будто бы не был здесь целую вечность. Город спал, лишь кое-где в окнах горел свет.
Бернард проехал мимо парка, вспоминая, как днем разговаривал с Эрикой. В задумчивости он побарабанил пальцами по рулю. На одном из перекрестков, когда надо было сворачивать направо, он намеренно проехал вперед. У библиотеки снизил скорость до минимальной и увидел тусклый свет в окнах. Все, как и говорила Эрика. Можно было бы даже не обратить внимания, если бы такое произошло всего пару раз, но девушка утверждала, что так происходило давно и часто.
Бернард медленно и с шумом выдохнул, посмотрев в зеркало заднего вида, затем развернулся на пустом перекрестке с неработающими в такое позднее время светофорами и заехал на парковку библиотеки. Заглушил мотор и несколько минут сидел, смотря в окна.
Он нащупал в кармане ветровки связку ключей, переданную Эрикой. Покачал головой и завел двигатель.
«Что я тут забыл? Это вообще не мое дело».
Отъехав от библиотеки, он в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, и ему показалось, что в одном из окон мелькнул чей-то силуэт.
Уже несколько дней стояла теплая погода. Дождь шел ночами, прибивая кружившую в воздухе пыль, а к полудню асфальт высыхал, и на улице становилось даже душно. Однако в фотостудии Бернарда Макхью всегда было прохладно. Кирпич, из которого было построено здание, плохо прогревался, отчего в первое время после прихода с улицы казалось, что воздух приятно освежал, а спустя час хотелось накинуть на плечи толстовку.
И хоть после ночных дождей к обеду на улице оставалось мало луж, Юэн, залипнув в телефон, угодил в одну из них и промочил кроссовку насквозь. Он явился в студию, оставляя за собой мокрый след, на что Бернард покачал головой и сказал, что даже не удивлен.
– Наверное, это была единственная лужа в радиусе пары миль, и ты все равно ее нашел, – произнес он как-то устало, будто эта шутка отняла у него последние силы.
Юэн лишь усмехнулся и пожал плечами.
– Спасибо, я старался.
У Бернарда нашлась сушилка для обуви (будто студия для него второй дом, где есть все), чему Юэн даже не особо удивился, беря в расчет, что их город стабильно ассоциировался с пасмурной погодой и дождями.
После библиотечной фотосессии потекли рутинные будни в фотостудии. Бернард попросил Юэна прийти всего пару раз после обеда, чтобы заняться уборкой в клетке-аквариуме, в которой, казалось, хлама не убавлялось, да и вообще порядок, который вздумал навести фотограф, был чем-то недостижимым. Проявкой пленок и фотографий если Берн и занимался, то только тогда, когда оставался один. Хотя Юэн не мог понять, почему его не звали в проявочную, ведь в первый раз он, откровенно говоря, допустил не так уж много ошибок. Ну, испортил один лист бумаги, в масштабах фотостудии это не такая большая потеря, особенно когда эта самая бумага закупается пачками. Юэн не то чтобы горел желанием заняться проявкой, но даже просто понаблюдать за процессом было бы намного интереснее, чем перебирать хлам и чихать от пыли.
Сегодня, однако, пока потерпевшая кроссовка сушилась, Бернард освободил часть своего рабочего стола и, выдав Юэну несколько коробок с бумагами, попросил их перебрать.
– Ладно, на вид ничего сложного, – сказал Юэн, разминая пальцы.
Сидя за одним столом, но по разные стороны, они молча погрузились каждый в свое занятие: Юэн перебирал бумаги, разные счета на покупку материалов и прочую канцелярскую ерунду, в которой мало что понимал: разные виды документов раскладывал по отдельным стопкам, старые в одну сторону, новые в другую; Бернард, особенно молчаливый сегодня, занимался с фотографиями в графическом редакторе.
Еще вчера он был более разговорчив. С иронией откликался на шутки и показывал сделанные на концерте фотографии. Юэн перекинул их себе, а одну, с крупным планом себя у микрофона, уже даже поставил на аватарку.
– Я тут прямо как настоящая рок-звезда, – сказал он, смотря на фотографии и замечая краем глаза, как Берн улыбнулся уголками губ.
Сегодня фотограф выглядел так, будто всю ночь не спал, страдая от бессонницы или от кошмаров. Он заваривал себе какой-то чай с душистыми травами, но всякий раз забывал про него, потом с неохотой вставал, шел в проявочную и выливал содержимое кружки, возвращался и заваривал снова. Один раз Юэн осторожно поинтересовался у Берна, все ли с ним в порядке, потому что выглядит он далеко не хорошо, однако тот лишь мотнул головой и процедил: «Я в норме». Это не очень было похоже на правду, и вообще фраза звучала как завуалированное послание заткнуться и не совать нос в его дела.
«Ладно, у всех бывают тяжелые дни, – подумал Юэн, продолжив перебирать бумаги. – А сегодня и вовсе все как во сне. Странный день какой-то».
Когда кроссовка высохла, а кончики пальцев потемнели от пыли и типографской краски, Юэн откинулся на спинку стула, поднимая руки вверх и в стороны. Скучно. Тишина, разбавляемая только уже надоевшим звуком кликавшей мышки, давила, потолок словно бы стал ниже, клетка-аквариум щетинилась хламом, очертания которого вырисовывались в полумраке, даже листва за окном будто бы застыла. Виктор Чилтон, который в последние пару дней стабильно появлялся в своем бюро, тоже вел себя тихо, позабыв, должно быть, про обещание угостить парней чем-нибудь по поводу знакомства. Правда Юэн успел перекинуться с ним парой фраз. Гробовщик производил впечатление человека интересного, с ним можно было бы вступить в долгую беседу за стаканом бренди или виски, или вина, или что там еще у него припрятано в мини-баре? Хотя, увидев, как Чилтон передвигался, опираясь на трость из темного дерева, Юэн частично понимал, почему старик позабыл свои обещания.
Он подобен Харону,
Переправляет мертвецов.
Но что произойдет,
Когда он сам услышит
Загробного мира зов?
Сидя напротив развешанных на стене фотографий, Юэн отмечал, что некоторые места на них он узнавал, а кое-какие казались смутно знакомыми, остальные же видел впервые. На снимках были запечатлены дома, новые, обжитые и старые, некоторые полуразрушенные и давно покинутые, деревья и дороги, даже какая-то заросшая часть железной дороги.
«Интересно, сколько же у него всего фотографий? Ведь это далеко не вся его коллекция».
Внезапно в тишине раздался странный приглушенный звук, будто задребезжало оконное стекло в раме. Юэн скользнул взглядом по сидевшему за столом и уткнувшемуся в монитор Бернарду, тот выглядел так, будто ничего не услышал. Затем интуитивно посмотрел на окно и ощутил слабую вибрацию под ногами. Здание трясется? Землетрясение? Да нет, глупо. У них никогда такого не бывало. Или, может… заработал лифт? А заработать он мог только по одной причине… Юэн покосился в сторону двери. Однако пока он размышлял, звук пропал так же внезапно, как и появился. Юэн посчитал это отличным поводом размять ноги.
– Ты слышал? – поинтересовался он, вставая с места и подходя к единственному окну, но Берн ничего не ответил. Отсюда нельзя было увидеть машину Чилтона, обычно стоявшую с другой стороны здания, но Юэн подумал, что, если бы что-то действительно случилось, он бы наверняка заметил. – У меня с самого утра какое-то странное предчувствие. Мерзкое ощущение.
Не увидев за окном ничего интересного, он обернулся. Берн вяло кликал мышкой, ретушируя чье-то фото. Обычно (насколько мог судить Юэн, основываясь на тех немногочисленных днях, что уже отработал в студии) фотограф работал быстрее, а сейчас сидел уже битый час над одной и той же фотографией. Время тянулось ужасно долго. Минута казалась часом, час – целым днем.