– Да, можешь, – сказал он, вставая из-за стола, и, опираясь на трость, прихрамывая, направился в сторону фотографа. – Составь компанию Бернарду по дороге до городского морга. Я поеду за вами следом, но чуть позже, а дальше мы сами разберемся.
Удивительный этот человек Виктор Чилтон. Даже сейчас он выглядел спокойным, в то время как Бернард представлял из себя человеческую оболочку, изо всех сил старающуюся сохранять здравомыслие, а у самого Юэна, казалось, перегорела лампочка. Он чувствовал себя бессильным. Ситуация, которой он стал свидетелем, была ему неподвластна. Это только раздражало, напоминало о человеческой слабости, о его личной слабости. Старик, несомненно, вел себя достойнее. На его стороне возраст и годы опыта в похоронном бизнесе, в котором он со временем приобрел черствость в качестве своеобразной защиты. Однако хладнокровие и рассудительность сейчас были особенно необходимы. Хорошо, что рядом оказался такой человек, как Чилтон.
– Спасибо вам, – сказал Бернард. Он не смог встать с дивана с первой попытки, потом сильнее оттолкнулся руками и поднялся. – Я не совсем понимаю, что нужно делать.
– Езжайте сначала с Юэном к моргу и ждите меня там. Я подъеду, и мы со всем разберемся, – повторил Чилтон. В конце предложения напрашивалось слово «сынок», однако старик его не произнес. Он приблизился к Бернарду, тепло, почти по-отечески, погладил его по плечу.
Берн кивнул и двинулся прямо на Юэна, будто вовсе не замечая его. Юэн сделал шаг в сторону, пропуская Бернарда. Чилтон, опираясь на трость, подошел и сказал:
– Присмотри за ним, пока я не приеду. Когда человек внешне вот так спокоен, это хуже всего.
Юэн ощутил, как желудок сжался от страха. Эти слова еще сильнее выбили его из колеи. Мужчина кашлянул и, поджав губы, кивнул. Без сомнения, ситуация все-таки тронула даже его затвердевшее сердце. Если уж даже гробовщик забеспокоился о состоянии Бернарда…
На улице Бернард появился с рюкзаком и с фотоаппаратами на шее, посмотрел на Юэна, который уже ждал его около входной двери, и ничего не сказал. Но когда они сели в машину, он все-таки произнес:
– Тебе не обязательно ехать со мной туда. Ты к этому никак не относишься, не теряй время. Не слушай Чилтона. Могу только подвезти тебя и высадить где-нибудь в городе.
– Успокойся. Просто езжай, куда сказал старик.
Всю дорогу Бернард был мрачнее тучи. Он с силой сжимал руль, и Юэн сомневался, что тот вообще видел дорогу, хоть и неотрывно смотрел на нее. Бернард держался из последних сил, Юэн только следил, чтобы тот не наделал глупостей, однако он прилежно вел машину, обращая внимание на все светофоры и пешеходов, переходящих дорогу.
– Я могу прийти на похороны? – спросил Юэн и после понял, что стоило вообще помалкивать.
– Это же похороны, – отозвался Бернард, не посмотрев на Юэна. – Каждый сам решает, приходить или нет.
Тема была исчерпана. Через пару минут машина остановилась на парковке госпиталя. Бернард заглушил мотор.
– Все, можешь идти.
Юэн не сдвинулся с места. Ловец снов, прикрепленный к зеркалу заднего вида, медленно раскачивался. Тишина оглушала. Бернард повернулся.
– Пожалуйста, уходи.
Юэн поймал его взгляд, но долго смотреть Бернарду в глаза не смог. В отражении зеркала он заметил подъезжающий черный катафалк.
– Соболезную, – с трудом произнес Юэн и вышел из машины.
Проводив спины хромающего старика и парня с рюкзаком, на котором болтался ловец снов, Юэн нащупал в кармане ключи от студии, которые забыл отдать.
Юэн не знал точного адреса Бернарда. Он не звонил и не писал ему, посчитав, что тому не до ответов на сообщения. Однако выяснить, где он жил, не составило труда – многие в городе примерно знали, на какой улице, ведь репутацию «странного» носил не только Бернард, но и его ныне покойный отец, Грегор. Семейство Макхью, уже поредевшее, в целом было у многих на слуху, да и Сент-Брин не такой большой город, чтобы в нем заплутать и не найти искомого.
Юэну никто не сообщил, к какому времени подходить, поэтому, облачившись в черный костюм, он двинулся в путь, когда посчитал нужным, не с самого утра, а чуть после полудня. По дороге купил пять роз, которые в цветочном магазине подвязали черной лентой. Дом Бернарда находился в самом конце улицы, около лесополосы. По шедшим навстречу людям, одетым в темные траурные одежды, Юэн понял, что двигается в правильном направлении. Прохожие, которые уже «попрощались» с Грегором Макхью, бросали на Юэна короткие, ничего не значащие взгляды, некоторые переговаривались друг с другом об усопшем.
«По молодости он работал в редакции газеты».
«Они с мэром Ньюменом были друзьями».
«Неудивительно, что умер в таком молодом возрасте, у него же было больное сердце».
«И больная голова».
«Смерть жены его изменила».
«Сын похож на него. Главное, чтобы тоже не свихнулся».
Пока что Юэн не знал, насколько задержится на «прощании», поедет ли на кладбище, он испытывал противоречивые чувства. Похороны – явно не то мероприятие, на котором хотелось бы присутствовать, однако проявить банальное уважение к ушедшему в мир иной человеку большого труда не стоило. И пусть он Грегора Макхью не знал, но это был близкий человек для Бернарда.
Солнце нагревало черный костюм, становилось душно, хотелось выпить стакан воды. Юэн волновался, чувствуя, как руки становятся липкими от пота. Нет, он не боялся похорон или увидеть мертвеца. За мертвого уже не стоило переживать. Похороны не для того, кто умер, они для живых.
Остановившись на дорожке из гравия перед домом, Юэн испытал волнительный трепет. С тех пор, как его высадили около городского морга, он не переставал думать о Бернарде – о том, как рано судьба забрала у него мать, а теперь вот и отца. И это его готовое лопнуть в любой момент внешнее спокойствие… Юэн ведь не знал, что могло случиться с ним в морге, но уже ожидал увидеть парня-фотографа изменившимся.
Он осматривал дом, стараясь по внешнему виду составить психологический портрет его владельцев. Вполне себе обыкновенный дом, такой же, как у многих в их городе, его не назовешь «странным». Довольно ухоженный, местами, может, и требовалось обновить краску, но не критично. Юэн сжал цветы в руке, если бы шипы не обрезали в цветочном магазине, они бы впились ему в ладонь. Никаких психологических портретов составить не удалось, мысли крутились в ином направлении. На лужайке стояли темно-зеленая машина Бернарда и начищенный до блеска катафалк Чилтона.
Отодвинув в сторону занавеску из цокающих друг об друга разноцветных бусин, Юэн сразу заметил крутящийся ловец снов у зеркала. В доме пахло свежими цветами, слышались разговоры; лестница, ведущая на второй этаж, была перекрыта. Юэн коснулся ловца снов, останавливая его танец, однако амулет спустя пару секунд вновь закружился от сквозняка.
Пройдя дальше по коридору, Юэн заглянул в комнату справа, из которой доносились разговоры, и сразу заметил опирающегося на трость Чилтона, следящего за происходящим. Рядом с ним стояла мисс Грант – она появлялась на каждых похоронах в городе. Эта пожилая женщина считала своим долгом помогать на похоронах. Юэн слышал, что она всегда приходила в числе первых и приносила несколько блюд для поминок. У нее не было своей семьи, ни детей, ни мужа, никого, никогда…
В комнате было просторно, часть мебели оказалась передвинута; что-то, вероятно, пришлось временно вынести. Чилтон сразу заметил Юэна и поприветствовал его кивком головы. Юэн сделал аналогичный жест и увидел в конце комнаты гроб на возвышении в окружении живых цветов. Бернард в черном костюме стоял неподалеку рядом с женщиной в темно-синей блузке и черной юбке ниже колена. Она поглаживала его плечо, но парень с поникшей головой, казалось, не обращал на нее внимания. Он сцепил руки перед собой и только иногда кивал, когда к нему подходили сказать пару слов и выразить соболезнования.
Судя по количеству цветов, те, кто решил попрощаться с Грегором Макхью, пришли раньше, и теперь в комнате остались лишь немногие. Они разделились на небольшие группы и беседовали друг с другом, иногда посматривая в сторону гроба.
– Говорят, приступ случился с ним прямо на работе. Он обмяк, повалившись на стол с посылками. Кто-то из коллег подумал, что ему просто стало плохо, душно, а он был уже мертв.
Юэн живо представил себе эту картину. Возможно, несчастье случилось с Грегором, пока они с Бернардом прогуливались до магазина. Он тряхнул головой, отгоняя жуткое видение, и, сделав глубокий вдох, подошел к Берну и женщине. На вид ей было чуть больше сорока. В чертах лица улавливалось что-то знакомое.
– Соболезную, – сказал Юэн, неловко держа пять роз перед собой.
Бернард поднял голову как раз в тот момент, когда женщина с темным каре приняла поминальный букет. Пустота в его зеленых глазах казалась всепоглощающей – словно Юэн смотрел на две черные дыры. Все виделось как во сне. Резко захотелось покинуть дом, чтобы не видеть Бернарда таким безэмоциональным, выжженным изнутри. Неосознанно переведя взгляд в сторону, Юэн ощутил, как желудок сжался в комок. Смотреть на мертвеца не жутко, жутко видеть его убитых горем близких. Берн формально кивнул и опустил голову.
Юэн заметил за его спиной на стене большое украшение, сделанное из нескольких крупных веток, сплетенных между собой узором из плотной белой нити. С нижней горизонтальной ветки свисали перья, крупные, белые с серыми крапинками, похожие на лебединые. Наверное, это была одна из разновидностей ловца снов, но Юэн никогда таких больших не видел, и еще этот был нестандартной формы, вытянутый, и узор имел хаотический вид, будто его сплел потерявший координацию паук. Белые перья чуть колыхались от движений проходящих мимо людей.
– Извините, – сказал Юэн, – можно попросить у вас стакан воды?
Женщина посмотрела ему за спину.
– Пройдем на кухню, – сказала она и, оставив Бернарда, направилась из комнаты, прихватив с собой поднос с пустыми стаканами, который стоял на небольшом столике у стены.