Но он всегда со мной.
В какой-то момент Бернард осознал, что услышал бы от Юэна еще что-нибудь в таком стиле. Правда, может, что-нибудь менее мрачное и грустное, все-таки Юэн обладал по большему счету позитивной энергетикой, и чуть более жизнерадостные песни подошли бы ему лучше. Девушка в основном только подпевала, и их голоса вместе звучали гармонично. Юэн и блондинка эстетично тянули руки друг к другу, но стулья специально располагались таким образом, что между кончиками пальцев исполнителей оставалось расстояние, добавляя драмы к тексту песни.
Ты не выстоишь против бури,
Я снова вернусь к тебе,
И даже когда жизнь покинет мое тело,
Я навсегда останусь с тобой.
На протяжении всей песни Бернард неосознанно задерживал дыхание. Потом понимал, что не дышит, и заставлял себя сделать вдох, но пару секунд спустя снова забывался, будто стабильное дыхание как-то мешало и не позволяло впитывать в себя музыку. Такое проникновенное исполнение песни вызывало дрожь по всему телу, легкое саднящее чувство в груди и едва уловимое волнительное ощущение где-то в районе солнечного сплетения. Он давно не испытывал ничего подобного. Музыка никогда не рождала в нем такие эмоции. Поэтому когда музыканты поклонились публике и ушли со сцены, Бернард сидел еще минут пять и пытался заставить себя встать и тоже уйти.
Наконец, он посмотрел на наручные часы и поднялся с места. К тому времени на сцену вышла другая группа, однако Бернард не планировал оставаться надолго. Сегодня его еще ждали кое-какие дела.
Юэн окликнул его, когда он уже был около машины и схватился за ручку двери. Бернард замер, обдумывая стратегию: если он не будет шевелиться, возможно, никто не заметит его темно-зеленую машину и его самого. Но за спиной послышался звук приближающихся шагов, и Бернард обернулся.
– Ты ведь был в клубе, видел наше выступление, почему не сообщил, что приедешь? – протараторил Юэн, его щеки раскраснелись от духоты клуба или от разогнавшейся после концерта крови. А может, от принятого алкоголя, хотя на ногах парень стоял ровно, язык не заплетался, в серых глазах отражался живой блеск. Из-под распахнутой легкой ветровки выглядывала розовая на черном надпись «Drama Queen».
– Не поверишь, но здесь я оказался по другому делу. Просто вспомнил, что вы сегодня выступаете, и решил послушать немного.
– Удалось сделать несколько фотографий? – спросил Юэн, указывая на фотоаппарат, висевший на шее Бернарда. – Или это исключительно для антуража, чтобы у охраны не возникло никаких вопросов?
– Сделал пару интересных снимков, – кивнул Бернард.
– Покажешь потом, – произнес Юэн, улыбаясь.
Он встряхнул головой и провел рукой по волосам. Губы его дрогнули, будто он хотел сказать что-то еще, но слова не шли, и он продолжал просто стоять и смотреть на Бернарда. В его правой ноздре блестело тонкое колечко.
– Когда ты успел проколоть нос? Или я не замечал раньше? – спросил Бернард, приблизившись к Юэну.
Юэн засмеялся. Казалось, он был в хорошем настроении.
– Это кольцо-обманка. Для концерта, – ответил он. – Мне идет? – чуть приблизившись, спросил Юэн и, вновь коснувшись волос, широко улыбнулся, словно позировал для обложки журнала.
– Пожалуй, да… – смотря на тонкое колечко, ответил Бернард.
Выразительная линия губ Юэна вытянулась в довольную улыбку. С его щек не сходил румянец. На его пальцах Бернард насчитал пять колец.
– Так что скажешь о нашем выступлении? Как тебе? – хлопнув в ладоши, спросил Юэн.
– Неплохо, – закивал Бернард, чувствуя, как веселое настроение частично передалось от Юэна ему самому, и тоже улыбнулся. Не так широко, как музыкант, но искренне. – Особенно последняя песня. Получилось очень… артистично и чувственно.
– Серьезно? – брови Юэна даже взметнулись вверх. Он засиял еще ярче прежнего. – Тебе понравилось?
– Да, – кивнул Бернард. – Вы хорошо спелись с той девушкой.
– Кирсти. У нее неплохой голос, но скверный характер, – сказал Юэн, а затем, понизив голос до шепота, добавил: – Впрочем, если есть желание укротить фурию, могу познакомить, – он подмигнул.
– Нет, не надо, – покачал головой Бернард.
Юэн пожал плечами. Бернард посмотрел ему за спину. Там, на углу, недалеко от входа в клуб, стояла небольшая группа людей. Бернард узнал среди них музыкантов из коллектива Юэна. Они о чем-то разговаривали с несколькими девушками, смеялись, и кто-то из них периодически посматривал в сторону Бернарда и Юэна.
– Тебя, кажется, ждут.
– Да, – Юэн чуть повернул голову, – мы с группой решили отметить хорошее выступление. Поэтому меня ждет отличный вечер в компании привлекательных девушек.
Бернард сдержанно улыбнулся.
– Желаю хорошо провести время, – сказал он и сел в машину, завел двигатель.
Наклонившись, Юэн постучал по стеклу. Бернард опустил окошко.
– Заранее извиняюсь, если приду завтра только к вечеру. Или вообще послезавтра.
– Я вычту это из твоей зарплаты, – с насмешкой ответил Бернард и закрыл окно.
Юэн развернулся и направился к ребятам из группы, которые уже вовсю флиртовали с хохочущими девушками. Бернард секунды две-три наблюдал за Юэном, затем подтянул к себе рюкзак и достал из него сложенные пополам бумаги. Сверившись со своими распечатками, он посмотрел в сторону клуба.
Когда-то это было административным корпусом старого театра. Сам театр был заброшенным уже больше десяти лет. Однажды в нем произошел пожар, причину которого выяснить так и не удалось. Власти города решили, что восстанавливать старое здание или отстраивать на его месте новое – невыгодно. Со временем помещения административного корпуса, чтобы зря не пропадали и приносили хоть какую-то прибыль, начали сдавать, так как пожар их не коснулся. Этот корпус и сам театр территориально находились на разных улицах. И если в этом здании не было ничего интересного, то сгоревший театр определенно привлекал внимание.
Бернард нажал на педаль газа и поехал по дороге, оставив позади Юэна с его группой.
Натянув капюшон толстовки, Бернард стоял перед огороженным высокой сеткой зданием сгоревшего театра. Над горизонтом небо уходило вверх градиентом от голубого к глубокому синему цвету, уже загорелись и подмигивали первые звезды. Рядом жужжала лампочка фонаря, у которой кружились мошки и мотыльки.
Когда-то эта улица была более людной, хоть и располагалась далеко не в центре города. Сейчас же ее освещали только редко установленные фонари, некоторые из которых и вовсе не работали. Будто сгоревший театр унес с собой жизнь из этого закутка города. Местность, откровенно говоря, вызывала мурашки по коже. На таких безлюдных улицах, где сорняки с травой уже начинали пробиваться через асфальт на тротуаре, можно было легко нарваться на неприятности.
Двое мужчин, явно не интеллигентной наружности, проходя мимо, странно покосились на Бернарда. Он прикрыл фотоаппараты краем куртки, накинутой поверх толстовки, и скрестил руки на груди, думая только о лежавшем в кармане перочинном ножике. Ему никогда не доводилось им пользоваться в качестве защиты, и Бернард очень надеялся, что и не придется. Он сделал несколько шагов в сторону, прячась в сгущающейся темноте между двумя фонарями.
«Может быть, это и к лучшему, что здесь плохо с освещением», – подумал Бернард и, подняв фотоаппарат, попытался сделать несколько снимков. Однако на улице уже было все-таки слишком темно, и, скорее всего, на фотографии будут видны лишь сетка и слабые очертания здания где-то вдалеке.
Бернард прошел вдоль ограждения, обогнул угол и двинулся дальше по дорожке. Фонарей в этой части города совсем не было, но чтобы не привлекать внимание и не наткнуться на что-нибудь или кого-нибудь, он шел без света, осторожно продвигаясь по дороге и стараясь наступать на хрустящие камушки и веточки как можно мягче. Он часто оглядывался по сторонам, «сканируя» местность, чтобы успеть вовремя заметить подозрительные тени. При столкновении с хулиганами предпочтительнее было довериться крепким ногам и выносливости. Он знал, что при необходимости мог бегать очень быстро.
Пройдя почти до конца забора, Бернард не обнаружил ничего интересного и вернулся к дороге с фонарями. Отойдя в тень, он снова сделал снимок здания сгоревшего театра, теперь под другим углом, а когда опустил фотоаппарат, заметил рядом с собой темный силуэт. Желудок неприятно скрутился в тугой узел, а в кровь ударил адреналин. Бернард в мгновение напрягся и инстинктивно отшатнулся в сторону. Как только он не услышал, что к нему подошла какая-то фигура, или это очередная галлюцинация?
– Так вот зачем ты сюда приехал, – раздался знакомый голос из темноты.
Фигура сделала шаг вперед, выходя на свет. Бернард с облегчением выдохнул, узнав Юэна. Парень стоял перед ним с легкой иронической улыбкой на губах.
– Ты же вроде бы собирался остаться с друзьями, – сказал Бернард, снова прикрывая курткой фотоаппараты от любопытных глаз, которые, вполне возможно, сейчас наблюдали со стороны.
– Я заподозрил неладное, когда увидел, что ты поехал совсем в другую сторону, явно не к шоссе, – Юэн скрестил руки на груди и склонил голову набок. – И сразу понял, что ты что-то задумал.
– Что ты, я ничего серьезного не задумал, – ответил Бернард, освободив фотоаппарат и настроив объектив на Юэна. Тот усмехнулся как раз в тот момент, когда Бернард его сфотографировал.
– А я-то уж подумал, что ты приехал исключительно на мое выступление, просто постеснялся ответить прямо и придумал что-то про другие дела, – Юэн с наигранной горечью выдохнул и посмотрел в сторону здания за сетчатой оградой. – Удивительно, мы много раз выступали в этом городе, и я знал, что недалеко отсюда находится сгоревший театр, но почему-то никогда не думал, что это здание может тебя заинтересовать, хотя теперь мне это кажется очевидным.
– Попасть бы внутрь.