– Слушай, – обратился Бернард к Юэну, пытаясь его немного растормошить. Тот был подозрительно молчалив, не острил и не отпускал глупых шуток – это настораживало, будто его подменили, как только он оказался в заброшенном театре. – В первую встречу с Чилтоном ты произвел на него впечатление за счет своих познаний в философии. Не скажу, что я был сильно удивлен, но…
– Но это немного не сочетается со мной, да? – остановившись, спросил Юэн. Он мягко улыбался. – Я ведь выгляжу таким легкомысленным и поверхностным, да?
Бернард тоже остановился, огляделся по сторонам, втянул тяжелый воздух и закашлялся.
– В общем-то, да. Производишь впечатление именно такого человека, – осторожно ответил он.
Юэн пожал плечами и сдвинулся с места.
«Это его как-то задело или нет?» – засомневался Бернард, следуя за Юэном. Он несколько секунд смотрел ему в спину, вспоминая ту сцену с отчимом около дома.
– И все же просто интересно, откуда такие познания? – решил продолжить Бернард, поравнявшись с Юэном.
– В школе я ходил в театральный кружок, он был с уклоном в философию. Мы там ставили разные номера, но мне быстро надоело. Скучно. А так интернет завален всякими цитатами. Некоторые я использовал, чтобы повысить градус пафоса текстов своих песен.
– Понятно. Ты вкладываешь знания в творчество. И еще на пианино умеешь играть.
– Нет, не умею, – усмехнувшись, ответил Юэн. – Я ходил в музыкальную школу, знаю нотную грамоту, но клавишные – не мое. Все, что я могу, – это сыграть что-нибудь по старой памяти.
Секунды две-три Бернард молчал.
– Возможно, ты недооцениваешь свои таланты, – сказал он.
– Теперь твоя очередь, – перебил Юэн, пропуская его фразу мимо ушей. – Чем ты занимался в школе? Помимо фотографии, конечно.
– Ходил в кружок легкой атлетики.
– Ого, это объясняет, почему ты так быстро бегаешь.
– Но этот кружок просуществовал недолго. Так что не сильно я там натренировался…
– Да, слышал, что тот кружок давно прикрыли. Если и появляется что-то положительное в нашем захолустье, то оно надолго не задерживается.
Они продолжали обходить огромный холл театра. Иногда Бернард останавливался и просил что-то подсветить. Юэн беспрекословно помогал ему со съемками, и вроде бы у него появился интерес, после того как они немного поговорили. Они активно поднимали в воздух пыль, и тишину нарушали периодический кашель и чихание.
– Подумать только, на что я променял вечер с симпатичными девушками, – с наигранной горечью бурчал Юэн, подсвечивая фонариком разруху и запущенность.
– Я не просил тебя идти за мной.
– Да-да, но ты бы один не справился, так ведь? – Юэн повернулся с улыбкой на губах. Хотя бы немного ожил и стал похож на прежнего себя. Юэн перевел свет фонарика на указательную табличку. – Ну что, какие места выберем: поднимемся на бельэтаж или остановимся на партере?
Бернард проследил за пучком света, высветившим черные, поеденные огнем ступеньки. Здесь начиналось то, с чего театр вообще стал заброшенным.
– Боюсь, если мы туда поднимемся, то все равно провалимся вниз.
– Согласен, не будем рисковать.
Через главный вход они вошли в зрительный зал, который все еще хранил в себе запах пожара. Одна часть просторного помещения, где располагались сиденья, представляла собой скопище сгоревших обломков, словно огонь не только пожирал, но перемалывал и разбрасывал все вокруг себя. Другая часть зала просто выглядела запущенной. Частично обрушившийся балкон нависал сверху, несколько бельэтажных мест тоже обрушились. В крыше, спускаясь на стену, зияла проеденная пожаром дыра, виднелся кусок темно-синего неба с несколькими мигающими звездами. Здесь было чуть легче дышать из-за поступающего с улицы свежего воздуха. Над сценой со свисающими лохмотьями портьерами висел символ театра – две маски, одна с радостным выражением, другая с грустным.
– Символично, – шепотом произнес Юэн. – Две части зрительного зала тоже отличаются друг от друга.
Бернард заметил, что пятно света от фонарика скачет и, по всей вероятности, не специально. Он перевел взгляд на Юэна, который сосредоточенно смотрел куда-то на сцену, туда, где висели обгоревшие портьеры, а за кулисами притаилась кромешная темнота. Рука его подрагивала. Нет, не только рука. Он сам весь дрожал.
– Ты замерз? – поинтересовался Бернард, приблизившись на шаг.
Казалось, Юэн не услышал. Он продолжал смотреть на сцену, будто видел там что-то странное, не пугающее, а просто подозрительное. Бернард тоже посмотрел на сцену, но ничего особенного не заметил.
– Юэн? – настороженно сказал он и сделал еще один шаг.
Тот, наконец, повернул голову, но лица его было не разглядеть из-за того, что свет исходил с его стороны.
– А, да, – кивнул он. – Здесь что-то прохладно. Холоднее, чем на улице. Не заметил?
Бернард понял это давно, как только они оказались еще в той первой комнате, через которую залезли. В заброшенных зданиях всегда было холодно. Он снял свою куртку и протянул Юэну.
– Возьми.
– Как по-джентельменски, – усмехнувшись и посмотрев на куртку, сказал Юэн. – А сам ты не замерзнешь?
– Я тепло оделся, даже очень.
Юэн надел предложенную куртку, которая оказалась для него велика на размер или два, но эта мелочь не имела значения.
– Ничего себе, как ты ее нагрел, – прокомментировал он, подтягивая края куртки. – Забираю твое накопленное тепло.
Медленно они продолжали осматривать зрительный зал театра, держась подальше от той части, которая была когда-то охвачена огнем и точно могла обрушиться даже от легкого прикосновения. Юэн вроде немного согрелся, по крайней мере, его руки дрожали теперь не так сильно. И почему он не может хоть раз одеться по-нормальному? Бернард лучше прихватит с собой лишний раз куртку или толстовку, чем будет содрогаться от холода.
– Как думаешь, здесь могут жить бездомные? – спросил Юэн, когда они залезли на сцену и двинулись за кулисы.
– Вряд ли, – отозвался Бернард. – Какое-то время назад, вероятно, жили в уцелевших частях. На территорию, как ты сам видел, пробраться легко. Но сейчас здание разрушается, даже бездомные не станут тут жить.
– Откровенно говоря, масштаб трагедии не такой большой, – сказал Юэн. Они попали в длинный полупустой коридор с обломками стульев, столов, лестниц и прочего хлама и двигались аккуратно и медленно, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу. Любая доска под ногами могла сломаться. – Одним ухом я слышал о сгоревшем театре, но знаешь, думал, что он сгорел весь, а по факту посмотри, пострадало не так уж много. Полагаю, это поддается ремонту, хотя я в нем ничего не соображаю. Ты ведь наверняка читал что-нибудь, прежде чем сюда залезть. Поделись информацией.
– Как ни странно, но об этом пожаре написано очень мало, – сказал Бернард и остановился, попытавшись открыть одну из дверей, однако та не поддалась. – Источник пожара выявить не удалось. Несколько раз предпринимались попытки отремонтировать здание, последние из них были даже года полтора назад, однако все заканчивалось, не успев толком начаться.
– Подозрительно как-то, – прошептал Юэн, дергая за ручку другой двери. Ручка легко опускалась, но дверь, как и многие здесь, не открывалась.
– Верно. На мой взгляд, мутные дела связаны с этим театром. Скорее всего, имел место поджог, и пожар, даже не уничтоживший здание целиком, оказался всего лишь предлогом закрыть театр. Кому-то, вероятно, это было выгодно. Кто-то был заинтересован, чтобы все обставить таким образом.
– Возможно, ты прав. Скорее всего, всей правды мы никогда теперь не узнаем.
Бернард наудачу толкнул дверь с неразборчивой табличкой, и та приоткрылась. Застыв на пороге, парни переглянулись.
– Давайте, мистер Смельчак, – сказал Юэн, хлопнув Бернарда по плечу. – Заходите первым, а я прикрою с тыла.
Держа телефон перед собой, Бернард сделал шаг вперед и мягко толкнул рукой дверь. В слабом свете телефонного фонарика он увидел множество разного размера силуэтов. Сердце подпрыгнуло к самому горлу. Кровь зашумела в голове с такой силой, что не слышно было собственных мыслей. Десятки лиц, больших и маленьких, смотрели на него из сумрака. Неосознанно задержав дыхание, Бернард начал пятиться назад, пока не почувствовал, что спина наткнулась на что-то твердое – стену. Он машинально запустил свободную руку в один из карманов толстовки и нащупал там маленький ловец снов.
Юэн смачно выругался и тоже отпрянул от двери, но секунду спустя усмехнулся.
– Вот это сюрприз. Черт, я от испуга чуть не обделался, – сказал он, направляя луч фонарика в комнату.
Ловец снов или шутливый тон Юэна – что-то из этого или все сразу – успокоили Бернарда, и он всмотрелся в нутро комнаты, от которого так шарахнулся.
Куклы. Огромное количество кукол. Бернард вошел внутрь, Юэн поравнялся с ним. Целая комната, заставленная куклами разных размеров, – от маленьких, которые надевались на палец, до кукол человеческого роста. Были здесь и марионетки, нити которых давно перепутались, и симпатичные куклы со свалявшимися волосами, куклы-демоны и куклы, похожие на диковинных существ. Многие из кукол находились в не очень хорошем состоянии. У кого-то отсутствовала рука или нога, волосы или глаза, у некоторых словно бы подплавилось лицо, а на одной полке и вовсе лежали только кукольные головы. Все это было покрыто пылью, однако казалось, что пыли тут значительно меньше, чем в остальных частях театра. Будто эта комната была обитаема некоторое время назад. Бернард испытывал тревогу, находясь в окружении такого большого количества кукол, смотревших на него запыленными глазками. Но его скорее пугали не сами куклы, а человек, который их тут коллекционировал, так как это не было похоже на обыкновенный реквизит театра.
Маленькое окошко оказалось напрочь заколочено, дышалось с трудом. В самом конце комнатки, в углу, обнаружился рабочий стол с останками поломанных кукол и инструментами. По поверхности стола рассыпались крохотные кукольные глазки. Еще на столе располагались расплавленные свечи, а покрывшаяся пылью куртка на спинке стула лишний раз говорила о том, что кто-то здесь все-таки был, но по каким-то причинам не приходил уже давно.