Две пары глаз посмотрели в его сторону. Бернард сидел на диване, Виктор за столом. Еще секунду назад они о чем-то беседовали, но теперь замолчали.
– Извините, я вам не помешал? – широко улыбнувшись, спросил Юэн.
– Конечно же, нет, – первым откликнулся Чилтон. Он привстал и протянул руку для приветствия. – Прости, что не выхожу из-за стола, сегодня лишние движения даются мне тяжело.
Юэн пересек кабинет и пожал крепкую и сухую ладонь Виктора.
– Я не такая важная птица, чтобы ко мне было какое-то особое обращение, – небрежно махнув рукой, усмехнулся Юэн и, последовав пригласительному жесту Чилтона, присел на диван рядом с Бернардом.
– Как ты сегодня рано… – покосившись на него, заметил Берн.
– И тебе привет, босс, – улыбнулся Юэн и обратился к Чилтону: – Разве врачи не должны были вас уже вылечить?
– Мы сейчас как раз с Бернардом обсуждали этот вопрос, – ответил Виктор, надевая очки, стекла которых на мгновение поймали яркий блик. – Болезнь – это своего рода замок, висящий на нашем теле. Он буквально запирает какие-либо из наших возможностей. И подобрать ключ, то есть лечение, зная только, как выглядит этот замок, бывает сложно. Иными словами, пока что я только в начале нового курса лечения.
«Это надо где-то записать, про замок и ключи, – подумал Юэн. – Звучит неплохо».
– Надеюсь, врач на этот раз подобрал для вашей болезни более подходящий ключ?
– Время покажет, – таинственно улыбнулся Виктор, постукивая и выравнивая стопку бумаг о поверхность стола.
Они побеседовали еще минут десять, избегая тем болезней и других, аналогичных им. Обыденный человеческий разговор, при котором, однако, Юэн чувствовал себя третьим лишним. Виктор и Бернард общались как отец с сыном. Как ладящие отец с сыном. Как, можно было бы даже сказать, чуть ли не идеальные отец с сыном. Даже формальность, которую соблюдал Бернард по отношению к Чилтону как к старшему, словно бы имела скругленные углы. А Виктор, в свою очередь, тепло разговаривал с Бернардом, хоть и никогда не позволял сократить его имя или фамильярно назвать «сынком».
Виктор Чилтон, конечно, в целом излучал дружелюбность, но та, что была направлена в сторону Бернарда, обладала какими-то иными свойствами. Не беря в расчет тот факт, что Бернард с Виктором внешне не похожи, разве что только ростом и поджарым телосложением, их легко можно было бы посчитать за родственников. Рядом с Бернардом оставались люди, которые могли поддержать его в трудный жизненный период. Это было хорошо и даже немного завидно. У Юэна не сложились отношения ни с отцом, ни с отчимом, и сейчас это уже, наверное, не имело никакого значения, а может, и имело, он не задумывался.
Когда Бернард поднялся с дивана, сообщив, что им надо возвращаться к своим обязанностям, Чилтон нахмурился.
– Бернард, если ты все-таки надумаешь… – сказал он, оставив в конце предложения многозначительную паузу.
– Я вам сообщу, – ответил Берн. – Вы будете первым, кто узнает.
Что-то в этой фразе кольнуло Юэна. Может, и не что-то, а кое-что конкретное: факт того, что Бернард словно бы намеренно выделил важность роли Чилтона. Он ведь прекрасно знал, что Юэн это услышит. Впрочем, мысли не стали зацикливаться на этом, а понеслись дальше: о чем таком Чилтон должен узнать первым?
– Что Виктор имел в виду под этой загадочной фразой? – не выдержал Юэн, когда они начали подниматься по лестнице в студию.
– Под какой? – решив свалять дурачка, невозмутимо спросил Бернард, уткнувшись взглядом в ступеньки. – Ты про замок и ключи?
– Нет, – цокнув языком, резко ответил Юэн. – Это как раз-таки очевидно. Я про последнюю его фразу. Чилтон явно не в самом лучшем состоянии, наверняка он всерьез задумался о поиске преемника. Так что, кто сядет на трон гробовщика? Ты?
– И что заставляет тебя все еще держать эту мысль у себя в голове? – с усталым вздохом, но как-то дерзко парировал Бернард. – Глупость. Чилтон на тот свет не собирается, и я уверен, он еще долго протянет. Но даже если предположить, что он готов отдать кому-то свой бизнес, почему этим кем-то должен стать я? У него есть родственники. Два сына, я вроде уже говорил. Часто подобное передается по наследству.
– Ты ему практически как сын, – твердо заявил Юэн. – Третий сын, чего такого?
Бернард вновь устало вздохнул, словно его дневная норма слов подходила к концу и заряд батарейки близился к нулю.
– С чего ты взял? – спросил он, вяло поворачивая ключ в замке двери студии.
– Тут не надо быть умником, достаточно просто иметь глаза и уши, – сказал Юэн Бернарду в спину. – Серьезно, Чилтон кажется настолько к тебе лояльным, что передача похоронного бизнеса в твои руки видится мне вполне очевидной. Ну ладно, может, и не такой уж очевидной, но я даже не удивлюсь, если в итоге все сложится именно так.
Бернард ничего не отвечал. То ли обдумывал услышанное, то ли посчитал, что молчание послужит точкой в этом разговоре. Юэн давно понял: если существуют какие-то кажущиеся очевидными вещи и на них намекаешь, Бернард не видит их в упор и раздражается. Раздражается оттого, что совершенно не видит. Так было с Эрикой.
Мистер Фотограф смотрит на мир
через объектив фотоаппарата
и думает, что знает все.
Он уверен, ничто не скроется
от его всевидящего ока.
Все будет запечатлено в вечности.
Но убери фотоаппарат и
посмотри вокруг своими глазами, и ты поймешь,
что ошибаешься.
Ошиба-а-е-ешься.
Мысль плавно перетекла в песню, к которой Юэн уже начал подбирать аккорды в своей голове, и так увлекся сочинительством, что даже не сразу сообразил, к чему Бернард произнес:
– У нас не было разговоров с Виктором по поводу передачи похоронного бизнеса. Даже завуалированных. Он говорил о другом.
Встряхнув головой, Юэн отвлекся от мыслей о песне и вернулся к теме их разговора.
– О чем тогда вы разговаривали?
Бернард уселся в кресло за свой рабочий стол и устало посмотрел на Юэна.
– Да ни о чем. О студии. Это наши с ним дела.
– Как скажешь, – кивнул Юэн, понимая, что большего из него не вытянуть. Продолжение разговора может закончиться тем, что Берн просидит остаток дня в молчании.
Это давало пищу для размышлений, но не беспокоило. В конце концов, у фотографа имелась своя голова на плечах, и Юэн не требовал, чтобы тот делился всем, что происходит в его жизни.
Да, в последнее время, если точнее, то с похорон Грегора, они с Бернардом заметно сблизились. Юэн это чувствовал. Сложившиеся отношения, наверное, можно было бы даже назвать дружескими. Впрочем, Юэн всегда опасался использовать слово «друг», и, по всей видимости, Бернард придерживался аналогичного мнения.
Так или иначе, как бы ни классифицировалась их связь, на данный момент Юэна многое устраивало. Он успел привыкнуть к студии и к ее расположению, и даже к тому, что в подвале периодически появлялись покойники, из-за чего в качестве бесполезного ритуала приходилось завешивать зеркало тканью. К тому, что Бернард Макхью иногда вглядывался куда-то вдаль, словно видя кого-то, кого на самом деле не было, пока привыкнуть было сложно.
– Почему ты так рано? – спросил Берн. С предыдущим разговором они закончили, и, вероятно, фотограф решил, что теперь его очередь задавать вопросы. – Обычно ты приходишь позже.
– Так в последнее время ты сам просил меня прийти пораньше, – невозмутимо сказал Юэн, пожав плечами и сделав вид, будто его внезапно заинтересовали развешанные на стене фотографии, которые он уже осмотрел много раз.
– Иногда, – поправил его Бернард. – Раньше, когда я тебя просил, ты мог прийти только позже или вообще не прийти. А сейчас по собственной воле вдруг приходишь утром.
– Это было раньше, – повторил Юэн, поворачиваясь к сидевшему за столом Бернарду. Сейчас прямой суровый взгляд и улыбка – лучшая защита. – Теперь я стал более ответственным. Разве не этого хотят от своих работников?..
Бернард на секунду отвел взгляд и поджал губы.
«Давай ты просто съязвишь что-нибудь, я съязвлю в ответ, и на этом мы закончим разговор», – мысленно взмолился Юэн. Сообщать об истинных причинах, почему ему не сиделось дома, он не желал.
Вопреки безмолвным мольбам, Бернард все же пристально посмотрел на Юэна.
– Слушай, если дело в том, что ты хочешь заработать побольше денег, тогда тебе лучше найти другую работу, – сказал он. – Я имею в виду, дел в студии, конечно, навалом. Но пока что я не могу позволить себе полноценного работника, который бы появлялся здесь пять дней в неделю с утра до вечера. Сейчас у студии не лучшие времена.
В последнее время Юэну казалось, будто над зданием бывшего хосписа нависла туча, знаменовавшая тяжелый период. Сейчас Бернард подтвердил, что и с прибылью туго. Да и сам он будто бы охладел к своей работе, поэтому Юэн считал, что закрытие фотостудии лишь вопрос времени. Он мог и ошибаться, потому что Бернард не посвящал его в свои планы, но чувствовал: как прежде точно уже не будет.
– Деньги это, конечно, неплохо, – сказал Юэн, выдохнув с облегчением. Как хорошо, что Бернард посчитал, будто его ранние появления связаны с желанием подзаработать. – Но я не стараюсь заставить тебя платить мне больше. Давай я просто буду приходить чуть раньше, а ты будешь платить мне как прежде?
Бернард приподнял одну бровь.
– Да ты прямо мечта для работодателя, – сказал он, смотря настолько проницательным взглядом, что Юэну показалось, что тот сейчас пролезет этим взглядом через его глазницы, прямо под черепную коробку и отыщет необходимую информацию самостоятельно. – Почему у меня такое чувство, будто ты просто хочешь спрятаться от кого-то в студии?
Юэну резко захотелось развернуться, чтобы ничего нельзя было прочитать по его лицу, но подобное действие говорило бы гораздо красноречивей и выдало бы его с потрохами. Он нервно усмехнулся. Кажется, Берн все-таки умеет пролезать взглядом прямо в мозг. Юэн подошел к столу и вальяжно развалился на сту