идывать или нет, складируй в той комнате, – Берн указал на клетку-аквариум по левую сторону от себя.
– Какое ответственное задание. Придется приложить максимум своих усилий. Чувствую, меня ждет повышение. Приступим! – провозгласил Юэн и, потянувшись, размял руки и шею.
Это заняло больше времени, чем ожидалось. Под мини-галерею с фотографиями из заброшенного театра Юэн решил использовать стену ближе к окну, по правую сторону от рабочего стола. В углу стоял стеллаж с дополнительным оборудованием, используемым при фотосессиях. С чем-то Юэн уже был знаком. Например, со штативом, на который крепилась крупная лампа с рассеивающим светом. Вообще ламп было несколько, каждая из них выполняла особенную функцию, но в этот темный лес тонкостей искусства фотографии Юэн не лез.
Мусора в этой части студии было совсем немного, и основная работа заключалась в переносе вещей из одной комнаты в другую и более емком их расположении. Тетрис своего рода. Ладно, может, это и не такая уж ответственная работа, как показалось Юэну поначалу. Сложной ее точно не назвать, а вот пыльной – да.
Юэн достаточно начихался, пока пересматривал коробки и перетаскивал их. Еще здесь нашлась старая тумбочка с поломанными колесиками, и Юэн принял решение вовсе с ней расстаться. Бернард возражать не стал. Обрадовавшись тому, что можно, наконец, что-то выкинуть, Юэн, вытащив ящики и вытряхнув из них содержимое, чуть ли не вприпрыжку побежал на улицу к мусорному баку. Он также обнаружил приставленный к стене раскладной стол, который затрещал и враждебно защелкал, когда Юэн попытался его разложить. Хватило только одного взгляда на Бернарда и его краткого кивка, чтобы решить участь стола. Тут, правда, не обошлось без помощи фотографа. Пришлось аккуратно тащить стол вниз по ступенькам.
– Откуда здесь столько хлама и ненужной мебели? – спросил Юэн, отряхивая руки. – Просто каждый раз поражаюсь.
– Многое из этого привез Ньюмен. Не он сам, конечно же, а по его поручению. Когда я только планировал открывать студию, он пообещал мне, что поможет с мебелью. Что-то он покупал, что-то бывшее в употреблении откуда-то привозили. В итоге многое осело здесь, и я все никак не мог разобраться, нужно ли мне оно вообще.
– Кажется, я разрешил некоторые твои дилеммы, – усмехнулся Юэн.
Бернард слабо улыбнулся в ответ.
– Тумбочка и стол уже откровенно пережили свой век, – заметил Юэн, – а вот кое-какую другую мебель можно попробовать продать. Тебе ведь не помешают дополнительные средства?
– Это идея, – откликнулся Бернард.
В целом, Юэну удалось освободить пространство рядом со стеллажом. Оставалось подумать, как и на чем лучше расположить фотографии. Он признался, что пока у него нет никаких идей, но он посоветуется с Джи. Правда, сегодня у Юэна не будет возможности с ней пообщаться на эту тему. Он забежит домой за гитарой, переоденется и помчит на автобусе в соседний город в клуб, где у них планировался концерт. А так как сонглист немного поменялся, надо было прогнать небольшую репетицию перед выступлением. Поэтому к концу рабочего дня Юэн мысленно уже был на концерте и даже не обратил внимания, когда у Бернарда зазвонил телефон.
– Да, мистер Чилтон, – ответил он в трубку.
Виктор Чилтон звонит вечером? Явно не для того, чтобы спросить, как дела. Юэн решил задержаться, хотя уже хотел было выбегать из студии.
– Я понял, – сказал Бернард. Голос его стал напряженным, как натянутая гитарная струна. – Да, он пока еще здесь, – продолжил он, внимательно посмотрев на Юэна.
«Интересный расклад».
Юэн вопросительно приподнял бровь, заинтригованный тем, для чего мог понадобиться Чилтону.
– Ладно, ждем, – сказал Бернард и положил трубку.
– Так, мне совсем не нравятся твои звонки. Каждый раз они передают тревожные вести. Я надеюсь, никто не умер?
– Умер.
Юэн застыл на месте. Ноги будто бы приклеились к полу, стали невыносимо тяжелыми, словно в них залили свинца. Он ослышался? Или это была шутка, хоть и очень странная. Неужели кто-то умер из его родственников, а связались с ним через Чилтона и Бернарда. Подобная цепочка казалась нелогичной, но мысли не выбирают свой путь, они просто приходят. Мрачные и тягостные. В такой ситуации невольно начнешь опасаться всякого. А еще эти стены все-таки имели свойство действовать на голову определенным способом.
– Кто умер? – спросил Юэн, не слыша собственного голоса.
– Я не знаю этого человека.
Юэн сделал глубокий вдох и медленно выпустил из легких воздух.
– Виктор попросил помочь, – пояснил Бернард. – Обычно он со всем справляется сам, в редких случаях нанимает кого-нибудь для одноразовой работы, пару раз я ему помогал. Но ты видел, в каком он сейчас состоянии, еле передвигается. Он обзвонил тех, кто обычно ему помогал, но все оказались заняты.
– Я не эксперт по вскрытию и бальзамированию, или что там делают с покойниками. Грим накладывать тоже не умею, – Юэн выставил руки ладонями вперед.
Ладно, на нижнем этаже похоронное бюро, пропахшее слезами убитых горем родственников, в подвале холодильная камера, за пределами здания, в близлежащих окрестностях, старое кладбище. К этому всему еще можно было привыкнуть, но видеть покойников так близко, может, придется до них дотрагиваться. Зачем ему это? Он ведь даже ни разу в мыслях не желал на самом деле увидеть, что происходит с мертвецами в промежутке между смертью и похоронами.
– К слову, бальзамирование сейчас делают редко, – сказал Бернард так, будто это все объясняло и вообще от этих слов можно было сразу успокоиться. – Так что никакого вскрытия не нужно. Ладно, понимаю, немного специфичное предложение, но на самом деле там ничего сложного. Основную работу Чилтон все равно выполняет сам, ему нужны только пара грузчиков, которые помогут вытащить тело из машины и спустить его в подвал.
Подвал без окон, которому полагается быть темным, пугал Юэна больше всего во всей этой истории. Но, с другой стороны, присутствовал и некий интерес к загробной жизни. Человек стремится к жизни. И к смерти. Одно перетекает в другое, и оба не могут существовать друг без друга.
– Хорошо, – согласился Юэн. – Если моя помощь необходима, я помогу. Только давай не будем задерживаться, а то я опоздаю на концерт.
– Знаешь, – обратился Юэн к Бернарду, когда они стояли у распахнутых двойных дверей и смотрели на катафалк, подтягивающийся к ним задним ходом, – ради того, чтобы разъезжать на такой машине, можно стать гробовщиком.
– Только ради машины? – спросил Бернард. – Если она так тебе нравится, что мешает, допустим, ее купить и просто на ней ездить?
– Первый пункт – это деньги, которых у меня явно не хватит. Но дело даже не в этом. Второй пункт – машина шикарная! Исторически сложилось, что эти машины становились либо каретами скорой помощи, либо катафалками. Это нерушимый канон. Так что нужно становиться либо врачом, либо гробовщиком. Кататься на ней просто так – позерство. Хотя, если так подумать…
Бернард что-то промычал в ответ.
– Когда я стану гробовщиком, буду, как Чилтон, стильно одеваться. Мне идут костюмы, знаешь ли, – сказал Юэн.
Он чувствовал, как сильно колотилось взволнованное сердце. Интерес вперемешку со страхом щекотал нервы. Примерно как впервые сесть на головокружительные горки с несколькими петлями: скорость и высота кажутся одновременно пугающими и притягательными. И когда Юэн был взволнован, неважно чем, он начинал говорить. Иногда много и не совсем по делу. Чаще глупости и второсортные шутки.
– Я знаю, – мрачно ответил Бернард.
Сначала Юэн хотел ляпнуть «откуда», но потом сообразил и промолчал. Бернард тоже больше не произнес ни слова.
На здание похоронного бюро и его окрестности медленно наползали сумерки. Машина остановилась. Стоп-сигналы погасли, и из автомобиля вышел Виктор Чилтон. Он с тяжестью опирался на трость, которая чуть продавливалась в почву, и без того затрудняя передвижение. Мужчина буквально волочил больную ногу за собой. Непонятно, кому следовало сочувствовать больше, ему или тому бедняге, что находился сейчас в багажнике. На лице Виктора отпечаталась сосредоточенная безмятежность. В идеально выглаженном коричневом костюме, с галстуком, он подошел к парням и поздоровался с ними, позволив себе лишь тень приветственной улыбки.
– Прощу прощения, что задерживаю вас. Но дело, сами понимаете, важное и срочное, а состояние ноги ухудшилось.
– Ничего страшного, – сказал Бернард и подошел к машине. – Вам надо больше заботиться о себе. Скоро операция?
– Да, я как раз к ней готовлюсь.
Юэн тоже приблизился к машине.
Операция? Значит, все зашло так далеко? И почему Юэн не в курсе? Он же последние дни был здесь практически с утра до вечера…
Бернард распахнул дверцы багажника, и Юэн увидел каталку и длинный черный мешок на ней, по форме напоминающий человека. Там и был человек. Или уже не совсем человек. Всего лишь тело, а душа где-то летала, может быть, и рядом. Уже пора идти и завешивать зеркала? Когда там это делают? Сейчас уже нужно?
Чилтон наклонился и протянул руку к низу багажника. На землю опустился металлический пандус. Берн схватился за ручку у основания каталки, где находились ноги покойника или его голова, и потянул ее на себя.
Широкая каталка с бортиками по краям, очень похожая на каталку из машин скорой помощи, выехала с легкостью, ножки ее выпрямились, и колесики примяли траву. Бернард, как и Чилтон, выглядел сосредоточенным. Сколько раз он проделывал это? Сколько раз помогал Виктору? Наверное, не очень много, но и немало, чтобы успеть привыкнуть.
Черный мешок по форме человека приковывал внимание. Внутри мог находиться кто-то из знакомых. Кто-то пожилой или молодой. Впрочем, уже не имело значения, какого пола или какого возраста человек внутри. Человек… Юэн видел такое впервые, и почему-то все-таки проще было думать, что это всего лишь мешок по форме человека…