Бернард осмотрел свои фотоаппараты, уложенные на пол по бокам. Только немного испачкались в пыли, а так были невредимы. Удивительно даже. Значит, он действительно не упал или что-то в этом духе.
– Просто присел ненадолго, – сказал Бернард, чувствуя на себе выжидательный взгляд Юэна. – Устал немного.
Юэн выпрямился и протянул руку.
– Ладно, с тобой все нормально? Идти можешь?
– Конечно, могу, – сказал Бернард, протягивая не испачканную кровью руку.
– Заброшки отнимают много сил, – сказал Юэн, помогая Бернарду встать на ноги. – Думаю, наша экскурсия на сегодня закончена.
– Нет, есть еще одно место. Последнее.
Они вышли из медицинского корпуса и попали во внутренний дворик. Клумбы давно поросли всевозможными сорняками, кустарники разрослись и представляли собой труднопроходимые дебри. Лишь кое-где угадывались намеки на пешеходные дорожки. Солнце пылающим диском зависло над макушками деревьев.
Сверившись со своими распечатками из архива, Бернард направился по одной из тропинок, отталкивая от себя ветки кустарников.
– Опять ты ведешь меня черт знает куда, – бубнил сзади Юэн.
Дорога вышла недолгой. Всего пару минут. Макушки деревьев едва-едва начали погружаться в красный шар солнца.
– О, это интересно, – сказал Юэн.
Перед ними находился белый каменный мостик, перекинувшийся через ручей, который раньше явно был шире, а сейчас его прибила разросшаяся трава. Бернард ступил на мост и остановился посередине.
– У нас будет минутка истории? Ты ведь что-то знаешь об этом мостике, да? – спросил Юэн.
Бернард нашел необходимый листок и пробежался по нему глазами.
– До строительства дома отдыха здесь находилась усадьба. Информации по ней катастрофически мало. Известно только то, что тут жил очень богатый человек, у которого было много прислуги. А еще он за большие деньги заказал белый камень откуда-то издалека и повелел построить из него мостики через ручей для удобных прогулок по территории. Этот мостик один из самых крупных и хорошо сохранившихся. Что случилось с усадьбой и с тем богатым человеком – непонятно. История об этом умалчивает. Может, он разорился.
– После мига возвышения падение неизбежно, – прозаически отметил Юэн.
– Вроде того, – кивнул Бернард, продолжая свой рассказ: – Впоследствии дом отдыха так и назвали «Вайтбридж». В доме отдыха знакомилось множество людей, и почему-то считалось особенно романтичным признаться в любви и сделать предложение, стоя на этом мостике. «Мост предложений» – так его и прозвали, – Бернард сложил листок и убрал его в карман. – Просто удивительно, как некоторые вещи становятся знаковыми.
Юэн что-то задумчиво промычал и, потерев подбородок, с озорным блеском в глазах посмотрел на Бернарда. Лучи заходящего солнца придавали белому камню мостика золотисто-ржавый оттенок.
«Лучше бы я не читал последний кусок», – подумал Бернард, морально подготовившись к очередной шутке на соответствующую тему. Не то чтобы он устал от подколов Юэна, просто после того, как ему привиделась мать и пошла носом кровь, голова была как в тумане, и отдел, отвечающий за саркастические ответы, работал на слабых оборотах. А еще он вдруг заметил, что отсюда простирался неплохой вид на дом отдыха.
– Ладно, кто делает предложение первым, ты или я? – спросил Юэн и, не дав Бернарду ответить что-либо, хотя он и не планировал, сказал: – Хорошо, я начну. Давай закажем что-нибудь на вечер. Пиццу, например, а лучше две.
– Это… предложение?
– А что это по-твоему? Ты же сказал: «мост предложений», но не уточнил каких.
– Я… – нерешительно протянул Бернард, пытаясь вспомнить, что он вообще говорил до этого. Внезапно он улыбнулся и чуть не стукнул себя по лбу.
«Дурак. Да-а, тебе точно нужен отдых», – обратился он сам к себе.
Он так ждал от Юэна какой-то иной шутки, что не сразу сообразил, что к чему. Парень, между тем, выглядел довольным собой, будто произвел на Бернарда именно тот эффект, какой и планировал с самого начала.
– Ладно, – сказал Бернард с улыбкой. – Я согласен с твоим предложением.
Юэн широко улыбнулся. Он повернулся, и теперь солнце придавало его коже мягкий золотисто-розовый оттенок.
– Еще предлагаю сходить куда-нибудь вечером, не сегодня. Можно завтра. Например, в бар. Нам ведь так и не удалось посидеть с Чилтоном, давай хоть вдвоем.
Бернард сделал глубокий вдох. На языке горечью отозвался факт, что они с отцом так и не попали на игру, не посидели в баре после матча, не поболтали обо всякой ерунде и о важных вещах, как самые обыкновенные отец с сыном. Было теперь что-то страшное в том, чтобы строить какие-либо планы. Потому что если они разрушатся, то будет гораздо больнее. Если бы Грегор был жив, Бернард просто купил бы билеты на ближайшую игру, даже если бы она состоялась в тот же день, и сообщил бы об этом отцу. Слишком много «если бы»…
– Давай. Сходим. Завтра, – согласился Бернард.
– Класс. Только без машины. Я знаю, что ты без нее, как и без своих фотоаппаратов, никуда. Но в этот раз ты не отделаешься чем-то безалкогольным.
– Само собой, без машины, – усмехнувшись, повторил Бернард.
Юэн принялся расхаживать по мостику взад-вперед, пока Бернард делал снимки дома отдыха в закатных лучах. В кармане у него имелась фотография, сделанная отцом с этого ракурса, но он не стал ее доставать.
– Если больше никаких предложений нет, то предлагаю закончить на сегодня и поехать домой, – сказал Бернард, посмотрев на Юэна. – И можно по дороге заказать пиццу, чтобы ее привезли прямо к нашему приезду.
Юэн молча кивнул. Бернард спустился с мостика, раздумывая, как будет лучше им сейчас пробраться к воротам.
– Давай еще куда-нибудь съездим.
Бернард застыл на месте и обернулся. Юэн стоял на краешке моста, почти на дорожке, но формально еще на «мосту предложений».
– Вот так: ты, я и фотоаппараты, – добавил он.
– Хорошо. У меня много мест на примете.
Когда они дошли до сторожки у ворот, начало смеркаться, и дом отдыха выглядел уже не так гостеприимно. Бернард уходил с чувством выполненного долга. Он повторил многие фотографии отца и побывал в месте, где познакомились его родители. Видение матери на больничной койке требовало анализа, однако Бернарду казалось, что вызвано оно было усталостью и тем, что он сегодня очень много думал о родителях.
– Берн, – сказал идущий сзади Юэн, когда они вошли в сторожку, – я только сейчас заметил – твой ловец снов…
Бернард остановился и снял рюкзак. Странное волнительное предчувствие охватило его. Из ловца снов, который болтался у него на рюкзаке, исчезло кольцо, а нитки окончательно распустились, даже пары перышек не хватало.
– Жаль, – сказал Бернард, полностью снимая амулет с рюкзака. – Это ведь было кольцо, которое подарила твоя сестра.
– Не переживай, у нее таких сотни, она подарит тебе еще. Ловец снов был симпатичным, хоть и стареньким, но, кажется, ему уже ничем не помочь.
– Да.
Бернард положил амулет на пыльный стол охранника.
«Придется чем-то пожертвовать, – вспомнил он недавние слова матери. – Это ли та самая жертва?»
Несколько секунд Бернард с Юэном смотрели на ловец снов с таким сожалением, будто провожали умершую домашнюю рыбку или птичку в последний путь. Для Бернарда в какой-то степени все было именно так. Он не выбрасывал сделанные матерью амулеты, но и никогда не видел, чтобы они выходили из строя вот так. С другой стороны, он раньше и не забирался в заброшки так часто. Мог просто где-то зацепиться.
Когда Юэн вышел из сторожки на улицу, Бернарду послышался какой-то шум. Будто шепот, приглушенные голоса. Он остановился у двери и осмотрел помещение. Возможно, ему показалось. В последний раз посмотрев на амулет на столе, он вышел.
Они сидели за кустом каких-то цветов на корточках, и Юэн набирал сообщение в телефоне. Бернард не видел, что именно он писал, несмотря на то, что находился близко.
– Сейчас, она выглянет, – сказал Юэн и убрал телефон в карман, оставляя их без источника света.
Вокруг сгущалась тьма, но глаза уже к ней привыкли. Свет от придорожных фонарей заграждал двухэтажный дом. Дом, в котором жил Юэн. Однако в данный момент он здесь не жил и пробрался на территорию с иной целью.
На обратной дороге Юэн попросил заехать к нему, чтобы забрать кое-какие вещи. Он не мог заявиться домой через главный вход, потому что это спровоцировало бы скандал, поэтому машину пришлось припарковать в начале улицы и дальше передвигаться пешком. И вот они сидели на заднем дворе, прятались за кустом цветов, как воры, ждущие, пока хозяева уснут, а на собаку подействует снотворное. Собак, кстати, в семье Юэна не было.
Наконец послышался шум открываемого окна. Юэн зашевелился, выглядывая из-за куста. Издав какой-то звук, похожий на птичий свист, в одном из окон второго этажа показалась Джи. Вероятно, она была одета во что-то черное, возможно, в толстовку брата, потому что на фоне темноты комнаты виднелось только ее лицо и маленькие ладошки. Юэн вышел из-за куста и подошел к дому, Бернард последовал за ним.
– Привет, Джи, – шепотом сказал Юэн.
– Привет! О, и Берни с тобой. Привет, – она помахала Бернарду рукой, он помахал ей в ответ, предпочитая ничего не говорить, чтобы не производить еще больше шума.
– Как обстановка дома? – все так же шепотом спросил Юэн.
– Вилли в тихой ярости. Он ждет тебя. Он даже телевизор смотрит на слабой громкости, чтобы не пропустить момент, когда ты вернешься. Мама просто волнуется.
– Скажи ей, что все нормально. Я с хорошим человеком.
– С Берни, да? Да, он хороший, – сказала Джи, даже во мраке была заметна ее широкая улыбка.
– Ты только что получил официальное одобрение от самой авторитетной личности города, – сказал Юэн, повернувшись к Бернарду. – Ты ведь не сдашь меня маме? – спросил он, снова обращаясь к сестре.