Они постояли на улице еще минут пять, поболтали о всякой ерунде. Юэну даже показалось, что Берн становится прежним. Практически таким, каким был до смерти Грегора, только сейчас они с Юэном были ближе друг к другу, чем тогда. Кто бы знал в тот первый день, когда Юэн пришел в фотостудию сделать фотографии, что они с Бернардом будут вот так стоять ночью на крыльце и смотреть на лесную опушку под лунным светом?..
– Становится прохладнее, – сказал Берн, – давай вернемся в дом.
Они поработали еще около часа. Юэн проявил несколько снимков и не испортил ни один из них. Основную суть он уловил еще в самый первый раз, теперь же было намного привычнее орудовать щипцами. Ничего сложного. Всего лишь засекай время и подцепляй плавающую в растворе фотографию. Берн даже поаплодировал его успехам.
Когда свет сменился с красного на обычный, Юэн подошел к развешанным для просушки фотографиям. То были снимки, сделанные в доме отдыха «Вайтбридж» (на самом деле их намного больше, но Берн еще не показывал те, что сделал на цифровой фотоаппарат).
– У тебя ведь были какие-то планы на эти фотографии, если я не ошибаюсь?
– Да, – сказал Бернард, снимая одноразовые перчатки и отправляя их в мусорное ведро. – Я думал о выставке. Серия фотографий, посвященная некогда популярному в наших краях дому отдыха. Наверняка многие жители вспомнили бы. Но, вообще-то, у меня не было разрешения снимать там.
– Да, точно. Мы же вторглись на частную территорию. Надеюсь, нас не посадят.
– Мы не сделали ничего плохого. Так что, думаю, нет, не посадят. Но эти снимки я вряд ли буду использовать на выставке.
– Тогда куда их? Они выглядят чертовски атмосферно. Знаешь ли, многим нравятся фотографии заброшенных и полуразрушенных мест.
– Пока не знаю, но подумаю. Надо переговорить с Ньюменом.
– Смотри, Берн, – сказал Юэн, указывая на несколько фотографий заброшенного бассейна. На всех из них виднелись полупрозрачные белые круги разного размера. – Я что-то слышал про эти штуки, но никогда не видел своими глазами.
Бернард приблизился и посмотрел на фотографии, на которые указывал Юэн.
– Мне уже попадались такие круги, – спокойно сказал он. – Не часто, но бывало. Однако впервые вижу, чтобы их было так много, обычно один-два.
– Ты посмотри, они, оказывается, есть на многих фотографиях, – Юэн отклонился в сторону и указал на другие снимки. – Что это такое?
– Есть несколько версий. Кто-то уверен, что это души умерших людей, кто-то думает, что это разумные энергетические сферы. Еще они якобы бывают разных цветов, но на своей практике я встречал только белые полупрозрачные.
– И какой версии придерживаешься ты?
Бернард сложил руки на груди, состроив полную скептицизма гримасу.
– Я считаю, что это всего лишь мелкие частички пыли либо шумы. Ничего паранормального в этом нет. В искусстве съемки и обработки фотографий существует множество понятий, описывающих искажение изображения из-за несовершенства оптической системы. Разного рода аберрации, например.
– Но ты на сто процентов не уверен, что конкретно эти белые круги – это аберо… абера… короче, как их там?
– На сто процентов не уверен, – вздохнув, повторил Берн. – Допускаю возможность чего-то необъяснимого и пока что не изученного.
– Интересно, а если спуститься в подвал к холодильным камерам и сделать серию снимков там, появятся ли на них полупрозрачные сферы? – задумчиво произнес Юэн, продолжая рассматривать развешенные фотографии.
– Можно будет проверить как-нибудь.
Юэн аккуратно оттянул первую веревку, чтобы посмотреть на второй ряд фотографий, и застыл на месте. На одном из снимков был изображен мостик из белого камня – «мост предложений», – на котором стоял полупрозрачный силуэт, похожий на человеческий.
– А это как объяснишь?
Сначала Бернард подступился к Юэну практически вплотную (все-таки в студийной лаборатории было как-то свободнее), затем потянулся и снял фотографию с веревки, продолжая придерживать ее специальной прищепкой. Он молчал.
– Это очень и очень похоже на человека. Ну, или на… призрака, – прошептал Юэн.
Бернард приблизил фотографию к лицу. «У него, что, проблемы со зрением?»
– Похоже на дефект пленки, – сказал Берн и прицепил фотографию обратно на веревку с таким видом, будто его это заинтересовало еще меньше, чем белые сферы, – то есть никак.
– У тебя на все одно объяснение – дефект, – пробурчал Юэн, ему-то как раз фотография показалась интересной.
– Потому что это так, – бесстрастно ответил Бернард. – Если обращать внимание на всякие мелочи и сразу присваивать непонятному статус «паранормальное», можно свихнуться.
Юэн обреченно вздохнул и посмотрел на фотографию с «дефектом».
– А я-то уж надеялся, что мы, наконец, поймали призрака. Может быть, того самого, с кем в доме отдыха произошел несчастный случай.
Демонстрируя отсутствие интереса к силуэту на фотографии (именно так показалось Юэну), Бернард отступил к двери и обернулся, приставив пальцы к выключателю.
– Засиделись мы тут что-то. Завтра фотографии высохнут, и мы посмотрим их на свежую голову. Ты идешь?
– Иду, – кивнул Юэн, отходя от стола с фотографиями.
И почему не покидало ощущение, что Бернард тактично выгнал его из проявочной?
Юэн лежал на кровати и смотрел на стену. Если точнее, то на картину с морской тематикой, однако в сумраке детали смазывались. Сон не шел. Глаза давно привыкли к темноте, и были хорошо видны очертания мебели и немногочисленных предметов в комнате. Как ни странно, Юэн думал не о полупрозрачных кругах и подозрительном силуэте на свежих фотографиях. Сейчас беспокоило не это, а концерты, на которых он выступил за последние дни.
Стоило признать, думал он, когда выступаешь один, даже если являешься временным участником, ощущаешь некую свободу. Да, по-прежнему действуют ограничения в виде выбранных кем-то песен, и нет возможности петь, но ты сам определяешь, хочешь ли выходить на сцену с этими песнями или нет. Ведь можно было не соглашаться на предложение ребят из чужой группы, а со своей группой надо было выходить всегда, и сонглист, который устраивал бы всех, составить порой оказывалось сложно. Если только не относиться к выступлениям так же безответственно, как Кид.
Может быть, размышлял Юэн в ночи, ему проще обходиться совсем без коллектива? Что, если попробовать сольный проект? Привлечь еще одного гитариста, чтобы гитарная партия не звучала слишком просто, но, в принципе, можно обойтись и без него. У Юэна имелось несколько песен собственного сочинения, которые он так и не смог никак продвинуть, пока был в «Три шага в никуда». Он никогда всерьез не думал над сольной карьерой, считая, что его стихия – игра в коллективе, ведь зачастую ему неплохо удавалось ладить с людьми. Но, может, стоило попробовать? Просто попробовать и посмотреть, понравится ли?
Не включая света, он взял гитару, сел на краешек кровати и положил рядом с собой блокнот с карандашом. Провел по грифу пальцами, едва касаясь струн. Звук от гитары исходил едва слышимый, но Юэну не нужна была громкость – музыка играла у него в голове. Он знал, как звучит каждый лад каждой струны, руки двигались сами по себе. Юэн составлял сонглист, в практически беззвучном режиме проигрывая свои песни и отмечая в блокноте, какие из них требовали доработки.
Репетицию прервал короткий приглушенный вскрик из соседней комнаты. Комнаты Бернарда. Юэн отложил гитару и настороженно прислушался, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Послышались громкие и «нервные» шаги по комнате туда-сюда, звук передвигаемых стульев и еще какие-то непонятные шорохи. Чувствуя неладное, Юэн натянул джинсы и кофту с длинным рукавом и вышел в коридор.
В комнате Бернарда что-то происходило. Неясно, что, но, недолго постояв в размышлениях, Юэн решил постучать, несмотря на то, что время было около трех часов ночи.
Спустя несколько секунд Бернард приоткрыл дверь, в комнате горел свет. Вид у парня был встревоженный. Лицо блестело от пота, волосы мокрыми завитками прилипли ко лбу. Взгляд перепуганного зверька, которому охотник приставил дуло ружья к голове.
– Что случилось? – дрогнувшим голосом спросил Берн.
– Это я у тебя должен спросить. Я слышал какой-то подозрительный шум из твоей комнаты. Подумал, может, случилось что-то.
Бернард устало прикрыл веки. Дышал он часто и тяжело, словно ему не хватало воздуха. Впадины под его глазами углубились, подкинув лишних пять-шесть лет к возрасту.
– Что произошло? – повторил свой вопрос Юэн. – Ты будто решил провести интенсивную зарядку посреди ночи, но что-то пошло не так.
Никогда Юэн не видел Бернарда таким потерянным. Казалось, тот разучился говорить и вообще плохо воспринимал на слух человеческую речь. Тем не менее он распахнул дверь шире и сбивчиво сказал: «Пройди».
Бернард резко отступил в сторону, и Юэн шагнул вперед. Бегло осмотревшись – вполне обыкновенная комната, не похожая на логово сумасшедшего, – он сел в кресло за рабочим столом, заметив, что смятая простынь на кровати съехала, будто у Бернарда был тревожный сон.
– Извини, – сказал Берн, запуская руку во влажные от пота волосы. На его белой футболке проступили крупные мокрые пятна, словно его окатили водой. – Я, должно быть, тебя разбудил, – речь его звучала сумбурно, дыхание сбилось и не спешило восстанавливаться.
– Нет, не разбудил, мне все равно не спалось. Я сидел с гитарой и сочинял музыку, а потом услышал крик из твоей комнаты. Ты выглядишь так, будто вернулся с двенадцатичасового марафона по бегу, но что-то мне подсказывает, ты не бегал.
– Да, – ответил Бернард рассеянно, словно не понимал, что у него спрашивали и что он сам должен отвечать. – Прости, я… Мне нужно принять душ.
Берн подошел к комоду и достал свежую белую футболку вместе с домашними штанами. Он кинул взгляд на смятые простыни, с шумом выдохнул и в несколько резких движений снял постельное белье, затем из того же комода достал стопку чистого. Юэн поднялся с кресла и приблизился к кровати.