Этот автомобиль сохранился лучше, чем фермерский пикап, оставленный на произвол суровой дождливой погоде. По темному кузову расползлась ржавчина, лобовое стекло отсутствовало, как и все четыре колеса. Возможно, машина во время начавшегося пожара стояла на ремонте. Возможно, это была машина того зажиточного фермера. Кто теперь знает?..
Юэн подергал ручки, но двери не открывались.
– Жаль, – прокомментировал он.
На полу и стеллажах с обломанными полками кое-где валялись проржавевшие инструменты, но автомастерская в целом выглядела пустынно. Наверняка многое отсюда вынесли еще очень давно. Недалеко от автомобиля Бернард обнаружил массивный железный стол и положил на него свои фотоаппараты. В этот раз он предусмотрительно взял две банки содовой. Достал сэндвичи и протянул Юэну, уже залезшему на капот машины. Бернард уселся на большую канистру.
Они поболтали о поселении, имевшем интересное название Серпент-Капс, и о фотографиях, пока ели сэндвичи, на свежем воздухе казавшиеся особенно вкусными. Юэн подтянул и скрестил ноги, устраиваясь на капоте поудобнее. Канистра, на которой сидел Бернард, раскачивалась из стороны в сторону, и он начал подумывать, не подвинуть ли Юэна и не сесть ли рядом с ним на капот. От большой вмятины машине точно хуже не станет. В углах амбара медленно начала сгущаться тьма. На улице было еще светло, однако в воздухе уже пахло приближающейся грозой. Ветер усилился, подгоняя хмурые тучи.
На какое-то время оба замолкли. Юэн вскрыл банку содовой, сделал глоток, прокашлялся и вдруг сказал:
– Знаешь, я был не очень откровенен с тобой в нашу первую встречу, – он сделал паузу, Бернард вопросительно поднял бровь. – Я знал тех парней, которые разрисовали тебе окно. Ну, вернее сказать, некоторых из них.
Бернард покачнулся на канистре. Ему показалось, что он ослышался, однако переспрашивать не стал. Он все расслышал отчетливо.
– Так это было спланировано? – спросил он, чувствуя, как голос выдает его… не обиду, нет. Может, разочарование? Он и сам не совсем понимал.
– Нет! – воскликнул Юэн, вскинув руку с открытой банкой в оборонительном жесте и чуть не пролив на себя газировку. – Я понятия не имел, что они хотят сделать, и вообще не предполагал, что они придут. Сам был удивлен не меньше тебя. Один из них, Чед, с которым мы раньше играли в одной группе. С другими я знаком шапочно. Пару раз на репетициях мы разговаривали о тебе. Все на уровне безобидных шуток. Ну, знаешь: странный парень со странным прошлым занимается странными делами, открывает странную фотостудию в странном месте. И все. Как-то раз я упомянул, что мне нужно зайти в студию рядом с похоронным бюро и сделать несколько фотографий, но я не думал, что они вытворят что-то подобное с окном. Я не получаю кайфа от глупых издевательств над людьми, а вот Чед – да. Этот ублюдок может время от времени выкинуть что-нибудь. Рад, что теперь никаких дел с ним не имею. После той надписи я стер с его лица тупую ухмылку. Сочный синяк под глазом прошел у него только через месяц.
Бернард сделал большой глоток содовой, совершенно не ощущая ее вкуса. Он посмотрел вдаль, в сторону старой мельницы у опушки. Верхушки деревьев раскачивались от ветра.
– Почему ты не сказал сразу?
– Потому что мы бы явно друг друга неправильно поняли. И, скорее всего, ты бы просто вышвырнул меня пинком под зад.
– Пожалуй, – задумчиво согласился Бернард, опустив руку с банкой содовой на бедро. В тот день, если бы Юэн даже начал объяснять, что не имеет никакого отношения к надписи на окне, Бернард бы ему не поверил, потому что совсем его не знал. Тогда он, наверное, разозлился бы. Сейчас не испытывал ни злобы, ни обиды. Даже непонятное чувство разочарования понемногу улетучивалось. – Я тоже был не очень откровенен в тот день. Когда ты ударился об стол и лежал несколько секунд без сознания, первое, о чем я подумал: если этот парень умер, успею ли я сфотографировать дух, выходящий из его тела? Зафиксирует ли этот момент пленка?..
Юэн застыл на пару секунд с приподнятыми бровями и чуть приоткрытым ртом. Как-то криво усмехнулся, вероятно, не совсем понимая, шутка это или нет, и нахмурился.
– А потом я пошевелился, и это тебя расстроило, – с легкой хрипотцой сказал он, продолжая ухмыляться.
– Не говори глупостей. Пришлось бы долго объяснять полиции, что ты упал сам, – вздохнул Бернард, пытаясь отшутиться, хотя почувствовал, что разговор, несмотря на иронический тон, все же стал напряженным. Наверное, так всегда, когда говоришь откровенно. Обмениваться глупыми шутками намного проще. Меньше расходуется внутренний энергетический ресурс. – Я сделал это интуитивно, не отдавая себе отчета. Сложно объяснить. Существуют вещи, которые ты просто делаешь и все. И только потом думаешь.
– Ага, – кивнул Юэн и, посмотрев на Бернарда более расслабленно, добавил: – Есть такое.
– В таком случае мы квиты? – выпрямляясь, сказал Бернард и, приблизившись, протянул руку.
Юэн поставил банку с газировкой рядом с собой на капот и посмотрел на Бернарда. Секунду или две. Затем пожал руку.
– Да, – кивнул Юэн. – Мы квиты.
Бернард опустил взгляд на сцепленные рукопожатием руки, заметил фенечки на запястье Юэна и внезапно захотел до них дотронуться – это ведь те самые обереги, которые его защищают. Однако в этот момент Юэн ослабил хватку и потянул руку к себе, а Бернард недоумевающе стоял еще секунду или две с приподнятой рукой.
– В тебе действительно есть что-то странное, – тихо отметил Юэн.
– Не спорю. И это автоматически делает тебя тоже странным, потому что ты общаешься со мной.
– Набираю популярность, – улыбнулся Юэн. – Скоро в нашем городе заговорят о двух странных парнях.
«Уже говорят».
Внутри у Бернарда вдруг все похолодело, но не от мыслей о возможных слухах. Тянущее чувство, похожее на тревогу, заставило его перевести взгляд в сторону старой мельницы. Там кто-то стоял. С вилами в руках. Грязный джинсовый комбинезон выделялся на фоне светлого камня мельницы. Фермер не двигался, но будто бы подзывал к себе. Мысленно. Настойчиво.
Бернард с трудом перевел взгляд на старый ржавый автомобиль, на небо, по которому неслись облака, снова посмотрел в сторону мельницы. Фермер стоял на прежнем месте. Он никуда не исчез, наоборот, только притягивал к себе внимание как магнитом. Он звал Бернарда.
– Мне надо отойти на пять минут, – сказал Бернард, чувствуя при этом, как у него чуть задрожали руки. – По кое-каким делам.
– Мне тоже надо, – ответил Юэн. – Но я, пожалуй, пойду в другую сторону. Встретимся тут.
Бернард кивнул и направился к старой мельнице, не прихватив с собой ни рюкзака, ни фотоаппаратов. Он обошел заваленный колодец, прошел мимо нескольких сгоревших домов, и когда оказался около мельницы, никого не обнаружил. Однако он чувствовал – нечто совсем близко.
Бернард потянул приоткрытую дверь мельницы и оказался… в полутемной конюшне. По одну и другую стороны тянулись ряды с лошадьми, совсем рядом стояла бочка с керосиновой лампой. В воздухе витал характерный запах сена и навоза. Длинное помещение из дерева явно не могло находиться внутри округлой каменной мельницы. Значит, успел подумать Бернард, это вроде того, с чем он столкнулся в доме отдыха «Вайтбридж».
Чем-то обеспокоенные животные фырчали, бесновато топали копытами, некоторые хватали солому из кормушки, вскидывали головы и разбрасывали ее вокруг себя. В конце конюшен, рядом с тюками сена, спиной стоял человек в комбинезоне и орудовал вилами, то ли что-то сгребая, то ли что-то поднимая с пола. Около одной из балок стояла еще одна бочка с керосиновой лампой. Бернард ощутил головную боль, неприятно сдавливающую виски.
Он не особо хотел привлекать к себе внимание. От этого фермера веяло опасностью. Может быть, такой эффект оказывали вилы в его руках. Но если он призрак или галлюцинация, неважно, он ведь не сможет причинить вред. Так ведь?
Бернард все же сделал пару осторожных шагов вперед, и одна из лошадей громко и истерично заржала, встав на дыбы в своем тесном деннике. Мужчина обернулся. Крупная рука крепко сжимала черенок, другая рука сжалась в кулак, напоминающий кувалду. Фермер прищурился и смачно плюнул в сторону.
Сердце Бернарда с силой заколотилось в груди, отбивая тревожный ритм. «Опасность, опасность!» – звенело внутри. Все выглядело слишком реально, чтобы продолжать помнить – это просто одна из ярких галлюцинаций. Сейчас это была реальность. С ощущениями, запахами и визуальной составляющей. Фермер выставил вилы вперед и пошел прямиком на Бернарда. Лошади совсем взбесились и били копытами дверцы своих стойл. Кроме истошных воплей животных и грохота ничего не было слышно.
На середине пути фермер вдруг закричал и рванул с места. Бернард едва успел увернуться в сторону, однако споткнулся обо что-то или просто запутался в собственных ногах и полетел прямо на раскиданную по полу солому. К нему кто-то подошел, но собственное тело оказалось настолько тяжелым, что Бернард смог только приподняться. Силы покинули в самый ответственный момент, будто его просто накрыла и придавила огромная рука. Преклонив одно колено, перед ним сидел парень с густыми светло-русыми волосами и в свободной белой рубахе. В чертах лица отдаленно угадывалось что-то знакомое, но Бернард никак не мог сообразить, где мог его видеть. В голове промелькнул почему-то только образ мэра Робина Ньюмена.
– Все верно, я его дядя, – сказал парень.
Бернард хотел переспросить, но понял, что вообще не в состоянии сказать что-либо. Язык словно бы прилип к нижнему нёбу, а стены и потолок вдруг стали расширяться. Как тогда в доме отдыха, когда ему привиделась мать. Часть ее, оставшаяся в том месте.
Бернард осмотрелся, насколько в таком положении хватало возможности, однако озлобленного фермера нигде не было видно. Пока что.
– Отец не любит чужаков. И тебе не стоило приезжать. Однако ты так сияешь, что неудивительно, что привлек его внимание, – безэмоционально произнес русоволосый призрак или галлюцинация. – Он жаждет твоих сил.