– Ты как? Идти сам можешь? – спросил Бернард, придерживая за плечи покачивающегося и поникшего головой Юэна.
Он снова не ответил. Может, даже и не слышал вовсе. Приподнял руку, сжал край куртки Бернарда, словно хотел удержаться, чтобы не упасть. Грудь его продолжала глубоко и судорожно вздыматься и опускаться. Юэна заштормило, и он навалился на Бернарда, теряя равновесие.
– Боже, – с ужасом выдохнул Бернард, чувствуя, как сильно трясло Юэна.
Парень не держался на ногах, и, чтобы тот не упал, Бернард обхватил его за корпус. Коснулся затылка, проверить, нет ли травм головы, и успокаивающе погладил по спине.
– Все хорошо. Все в порядке, – шепнул Бернард. – Собаки больше нет. Она тебе не навредит.
Что бы ни вызвало подобную нездоровую реакцию Юэна – сейчас это было неважно. Бернард понимал его состояние. Потому что иногда, просыпаясь посреди ночи, чувствовал себя таким же напуганным и дезориентированным. Как маленький мальчик, кричащий от кошмаров и уверенный, что видел когтистую лапу, тянущуюся к нему из-под кровати. Потому что в каждом взрослом есть ребенок. Который может преодолеть свой страх благодаря поддержке со стороны. Просто существуют моменты, когда ты не можешь собрать себя. И если рядом есть кто-то, кто просто скажет «Все хорошо, я с тобой», это поможет. Поможет поверить в себя, в свои силы.
Время сдвинулось с мертвой точки, листья зашевелились. Начался дождь.
Всю обратную дорогу Юэн молчал. Пугало больше не то, что он не произнес ни слова, а то, что он даже ничего не напевал себе под нос. Потому что Бернарду казалось, что пение обычно его успокаивало, отвлекало. Сейчас же у Юэна даже на это не было сил.
До машины он дошел преимущественно сам, отмахиваясь от помощи. Несколько раз, правда, споткнулся на траве, припав одним коленом к земле, но был бережно приподнят Бернардом. Тут уже не противился. В машине не с первой попытки застегнул ремень безопасности, однако тоже справился сам.
«По крайней мере, все не так плохо», – думал Бернард, садясь за руль.
Он не превышал скорость только потому, что хлынул ливень и дорога стала скользкой и опасной. Хотя, несомненно, хотелось быстрее попасть домой. Всего один раз Бернард спросил про больницу на всякий случай, и Юэн едва заметно отрицательно покачал головой. Хорошо. Главное, что он реагирует на слова.
В городе буря натворила дел. На одной из улиц, по которой обычно Бернард добирался домой, прямо на проезжую часть упало дерево, перекрыв движение. Пришлось разворачиваться и ехать по другой дороге. «Дворники» работали как ненормальные. По лобовому стеклу буквально текли потоки воды, словно машина передвигалась под водопадом. Только здесь к воде примешивались еще листья и мелкие ветки.
Дождь смыл всех возможных прохожих, и на улицах попадались только одинокие машины, передвигавшиеся медленно и осторожно. Молнии озаряли небо так часто, словно сегодня отмечали юбилей города. У Бернарда было нездоровое предчувствие, усиливавшееся по приближении к дому. Юэн сидел с закрытыми глазами, иногда вздрагивая от раскатов грома. Вряд ли он смог уснуть по пути, но, казалось, что хотя бы успокоился. Или не совсем.
Дурное предчувствие подтвердилось, когда Бернард заметил, что часть городских улиц оказалась обесточена. Дома с темными окнами выглядели заброшенными, даже уличные фонари не горели. Может, где-то упал столб, порвало веткой провода или молния ударила в трансформатор – непонятно, Бернард ничего не заметил. Однако факт оставался фактом – часть города сидела без электричества. Дом Бернарда тоже входил в эту часть. Впрочем, частые всполохи молний старались возместить причиненный ущерб, озаряя все вокруг вспышками света.
Из машины Юэн выбрался сам, Бернард поспешил к нему, включая на ходу фонарик на телефоне. Фотоаппараты с рюкзаком остались в салоне.
Дождь хлестал по лицу, однако на крыльцо удалось попасть и не вымокнуть до нитки. Бернард открыл входную дверь, пропуская Юэна вперед. Парень скинул кеды, потянулся, чтобы повесить куртку на крючок, однако промахнулся и, даже этого не заметив, медленно-медленно поплелся в сторону лестницы. Бернард поднял его куртку с пола, повесил на вешалку и, пристроив рядом свою, поспешил к лестнице, чтобы подсветить ступеньки. Тихий Юэн продолжал вызывать тревогу. Бернард был не до конца уверен, правильно ли они поступили, вернувшись домой? Может, надо было все-таки в больницу?..
От молний в родительской комнате было практически светло, однако Бернард не стал выключать фонарик на телефоне. Юэн сел на край кровати, ссутулившись и смотря куда-то в пол. Там от вспышек возникали и исчезали дрожащие тени от веток. За окном рычал гром. Юэн механическим движением потянулся к пуговицам на рубашке. Бернард стоял рядом и наблюдал за происходящим. Он взъерошил намокшие волосы и увел их назад, чтобы мелкие пряди не прилипали ко лбу.
Трясущиеся пальцы Юэна никак не могли справиться с маленькими пуговичками на рубашке. Неудивительно. Если он даже не смог повесить куртку на крючок.
– Давай я помогу, – произнес Бернард и, положив телефон на тумбочку, присел перед Юэном на корточки.
Он оттолкнул его ледяные руки и принялся расстегивать пуговицы одну за другой. Юэн не отмахивался и не возражал, теперь он пристально смотрел на Бернарда. Взгляд чуть более живой, чем когда он лежал на земле в Серпент-Капсе, но все еще стеклянный. На губах – ни намека на улыбку. Непривычно видеть его в таком состоянии. Однако даже у самых жизнерадостных и улыбчивых людей бывают подобные невеселые моменты.
Когда Бернард расстегнул все пуговицы на рубашке, руки его опустились и застыли около ширинки джинсов. Он в нерешительности посмотрел на Юэна.
– Дальше сможешь сам?
Юэн в ответ вяло кивнул и, взявшись за края рубашки, еле-еле потянул их в стороны. Бернард помог ему. Не было необходимости в хорошем освещении, чтобы заметить огромный и грубый шрам на правом предплечье Юэна с полукруглыми отметинами, когда тот остался в футболке и джинсах. Бернард понимал, что лучше не смотреть, ведь Юэн очевидно всегда старался скрывать его одеждой, но не мог оторвать взгляд.
Бернард коснулся плеча Юэна и склонился.
– Хочешь воды? – прошептал он. – Я сейчас принесу и оставлю тебе свет.
Не ожидая какого-либо ответа, да и Юэн вряд ли бы ответил, Бернард вышел из комнаты. Ему не нужен был свет, чтобы передвигаться по дому. Он знал здесь все с детства, когда посреди ночи просыпался от кошмаров и вылетал из комнаты, с бешено колотящимся от страха сердцем обходя дом в поисках отца, который где-то пропадал. Тогда у него не было телефона, на котором можно было включить подсветку. Не было даже фонарика. Он передвигался в темноте, надеясь только на то, что ловцы снов, сделанные матерью, его защитят. От монстров и призраков – возможно, но от безразличия отца – нет. И от смерти амулеты тоже не спасли.
Когда Бернард вернулся в комнату со стаканом воды, Юэн уже лежал в кровати. Он не скинул покрывало, зато джинсы валялись на полу. Бернард подошел и протянул ему стакан воды. Юэн приподнялся, принимая стакан, и, сделав несколько глотков, поставил его на тумбочку. Выглядел он живее, чем прежде. Бернард смотрел на его шрам, не осмеливаясь спросить что-либо. Наконец, он взял телефон и отключил на нем подсветку. Глаза уже давно привыкли к темноте, и в комнате было все видно без дополнительного света. Дождь за окном чуть ослабел, но сразу полил с новой силой.
– Если надо будет что-то, говори громче или кричи. Обычно у меня чуткий сон.
– Можешь… – начал Юэн осипшим голосом и прокашлялся, однако голос ровнее от этого не стал, – остаться ненадолго?
На самом деле Бернард был рад услышать эти слова. Ему не хотелось уходить, по крайней мере до того момента, как Юэн не уснет. Голос проклюнулся – уже хорошо. Бернард присел поверх покрывала с другой стороны кровати, той, что была ближе к окну.
Они оба молчали, слушая только, как гремит гром и стучит по крыше и оконному стеклу ливень. От усталости Бернард прислонился спиной к стенке в изголовье и уставился в потолок. Посмотреть в сторону Юэна он не осмеливался. Вопрос крутился в голове все навязчивее и навязчивее. И если бы Бернард его не озвучил, тот просверлил бы отверстие в черепной коробке.
– Откуда у тебя этот шрам?
Несколько секунд томительной тишины растянулись на час в восприятии. У Бернарда пересохло во рту. Зря он спросил. Зря.
– Ничего особенного, – сипло ответил Юэн. – Просто упал.
Бернард скосил взгляд.
– Такое ощущение, будто ты упал в собачью пасть.
– Примерно так и было, – с горькой усмешкой сказал Юэн и натянул одеяло до подбородка. – Меня укусила одна из отцовских собак, которую он подобрал на улице, – все тем же севшим голосом прошептал Юэн и, вытащив руку из-под одеяла, приподнял ее. – Доброй души человек был мой отец. Хотя почему был?.. Он жив и, наверное, здоров. Не знаю, мы с ним не общаемся. Доброту свою он, правда, проявлял в основном только по отношению к животным. Однажды привел бойцовскую собаку с купированными ушами и хвостом. Все как положено. С кучей шрамов и выгрызенным в боях глазом. Говорил, что собаке просто не хватает любви и он готов воспитать в ней смирного и хорошего друга.
Юэн замолчал на несколько секунд, переводя дыхание. По тону ощущалась его усталость, вызванная пережитым шоком. Бернард промолчал, Юэн продолжил:
– Мать предпочитала, чтобы он держал собак на улице, а он в плохую погоду всегда приводил их в дом, прятал в чулан с барахлом, чтобы мать не ругалась. Она, конечно, потом все равно ругалась, так как запах псины сложно было не почувствовать. Мне тоже было жалко собак, но, будучи мелким, я к ним не лез. В один из похожих на этот дней, дождливый и ветреный, отец опять впустил собаку в дом. Как сейчас помню, электричества тоже не было, и я пошел в чулан за свечками. И благополучно в полной темноте, как я это умею делать, споткнулся о собаку. Гораздо позже я понял, что псина на мне отыгралась, так как ее буквально переполняла злоба, а я стал всего лишь спусковым крючком.