Голос Юэна превратился в сплошной хрип, и парень снова замолчал, делая долгий перерыв. Бернард слышал только его неравномерное дыхание. Краем глаза видел, что рука со шрамом лежала поверх одеяла. Юэн молчал долго. Бернард чувствовал, что тот не спит.
– Я смутно помню то, что произошло в чулане, – спустя время продолжил Юэн. – Зверское рычание псины, шум грозы, грохот – что-то падало с полок стеллажей, даже странно, что не прямо на меня. Собственный крик звучал так отстраненно, будто я просто находился где-то рядом, а не под дьявольской одноглазой псиной. Моя собственная кровь вперемешку с собачьей слюной брызгала в лицо. А вокруг – плотная темнота, пахнущая мокрой собачьей шкурой и парафином. Мне казалось, что я долго падаю в бездонную яму где-то вне пространства и времени вместе с этой тварью, сомкнувшей зубы на моем предплечье. Уверен, выстави я руку долей секунды позже, псина вцепилась бы мне в горло.
Юэн снова замолчал и перевернулся на бок, лицом к Бернарду.
– С тех пор собаки и темные замкнутые пространства – моя фобия. Потому что тьма рычит и кусается, вгрызается в плоть, хочет убить. Детские страхи, да? – последняя фраза снова ощетинилась хрипом.
Было заметно, что Юэну тяжело говорить таким севшим голосом, но он все же говорил. И много. Шок, наверное. Но если его это успокаивало, пусть говорит хоть всю ночь.
– Будто только дети могут чего-то бояться, – сказал Бернард и, повернув голову, встретился с Юэном взглядом. Глаза его блестели, дыхание выровнялось, рука со шрамом лежала поверх одеяла. – Как ты живешь с этим? Как ходишь в темное время суток? Как ложишься ночью в кровать?
– На самом деле, все не так плохо, – сипло прошептал Юэн и облизнул губы. – Я не могу объяснить, как это работает. В большинстве жизненных ситуаций со мной все в порядке. Иногда замкнутые темные пространства вызывают приступ панической атаки. Я живу с этим много лет. Уже привык справляться, нужно только уметь концентрировать внимание на чем-нибудь другом. Моменты, как сегодня, случаются крайне редко.
– Это многое объясняет в твоем поведении, – задумчиво произнес Бернард, Юэн слабо ему улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь сейчас?
– Просто устал. Самый плохой момент в прошлом. Так что все хорошо, – Юэн снова попробовал улыбнуться. И откуда в нем еще были силы, когда даже слова срывались с его губ с трудом?.. – Голос только сел, но к завтрашнему дню это пройдет. Жаль, конечно, что тебе пришлось увидеть меня в таком беспомощном состоянии.
– Это неважно. Тебе нужно поспать, Ю. Засыпай, я побуду здесь, пока ты не уснешь.
– Спасибо, Берн, с тобой не страшно… – с улыбкой прошептал Юэн, и практически сразу дыхание его замедлилось и стало глубже.
Дождь за окном ослабевал. Молнии еще сверкали, но значительно реже. Гром тоже слышался отдаленно. Буря, вдоволь напсиховавшись, уходила. Бернард перевернулся на бок и посмотрел на Юэна, потом аккуратно смахнул темную прядь с его лица. Тот даже не пошевелился. Он крепко заснул, и вряд ли сейчас что-то могло его разбудить.
Взгляд сам собой опустился к предплечью. Бернард потянулся рукой, застыл на несколько секунд в нерешительности и мизинцем едва коснулся краешка шрама.
– Кто бы мог подумать, что за твоими плечами такое… – прошептал Бернард.
Он перевернулся на спину и посмотрел в окно.
«Надо вернуться в свою комнату».
Мелодия дождя теперь звучала как колыбельная. Он зашевелился, стараясь подняться, однако тело вдруг отяжелело, глаза слипались, и ему причудился силуэт на фоне окна. Или за окном… Кто-то в пальто и шляпке. Кто-то, уже не раз являвшийся ему.
«Найди меня, – прозвучал мягкий женский голос. – Пожалуйста».
Бернард не успел ничего сообразить. Его глаза закрылись, и он провалился в сон.
Серое утро было предвестником одного из тех дней, в которые просто не хочется вставать с постели. Если бы Юэн был дома, то, вероятно, не стал бы выходить из комнаты до обеда, а после обеда быстро куда-нибудь втихаря ушел бы. Но он по-прежнему находился у Бернарда и когда полез в сумку за свежими вещами, запас которых уменьшался, остро осознал, что долго продолжаться так не может.
Да, у Бернарда имелась свободная комната, и он не намекал о необходимости ее освободить, однако такое подвешенное состояние напрягало. Надо было созвониться с Джи и разузнать у нее про обстановку дома. Хотя… так тоже не могло больше продолжаться. Юэн в любом случае сцепится с Вилли в очередном скандале. Это лишь вопрос времени. Однако Юэн оттягивал неизбежное не ради себя. Ему было глубоко плевать на недовольного отчима. На его слова об инфантильности Юэна и прочее. Джи воспринимала все слишком остро. Юэн не хотел видеть слезы сестры и осознавать, что он является одним из виновников этих слез. Но другого выхода все равно не было – рано или поздно Джи придется это пережить и стать сильнее. Она хорошая девчонка. Она справится. Она уже многое понимает. Но не сейчас. Юэн чувствовал, что сейчас не время.
Он взял чистые вещи, перекинул их через правую руку, чтобы прикрыть шрам, на который и сам никогда не горел желанием смотреть, не то чтобы показывать всем, и вышел из комнаты.
Поначалу дом показался пустым. Все-таки когда люди живут семьей, это заметно сразу. В родительском доме где-то слышится звук работающего телевизора, Джи носится как неугомонная, постоянно что-то напевая и осыпая Юэна идеями и историями, мать всегда готова поболтать и немного поругаться, театрально пригрозив кухонной лопаткой. Когда Вилли в хорошем настроении (такое бывает, в основном если накануне его любимая команда по бейсболу выиграла матч), то он может даже о чем-то поговорить с Юэном не сквозь зубы и не переходя на крик.
Дом-ловец-снов иной. Стены его пропитаны семейной трагедией. И это чувствовалось во всем. Места все-таки хранят эмоции и воспоминания.
Спустившись по лестнице, Юэн расслышал доносившиеся с кухни звуки готовящейся еды. Бернард стоял около плиты, сосредоточенный на готовке. Приятно пахло поджаренным беконом и яичницей, а еще кофе, на что желудок Юэна отозвался голодным спазмом, едва не выдав своего хозяина.
Смотря на спину Бернарда, Юэн думал, что, наверное, это ужасно жить одному в таком доме. Тишина, пустота, только гнетущие воспоминания на каждом дюйме. Еще хуже должно быть ребенку, который проснулся среди ночи от кошмаров и не в состоянии обратиться к взрослому за моральной поддержкой, потому что этого взрослого рядом нет. Боится ли Бернард одиночества? Или жизнь закалила его с детского возраста?
Подавив желание ворваться на кухню и накинуться на еду, Юэн проследовал в душ. Вчера он был не в состоянии это сделать, поэтому особенно сильно хотелось смыть с себя гнетущие переживания. Выйдя из душевой кабинки и обтеревшись полотенцем, Юэн провел пальцами по шраму на правом предплечье.
Жизнь – удивительная штука. После укуса собаки Юэн много раз влипал в разные переделки и всегда выходил из них без серьезных травм. Порезы, ссадины и ушибы заживали за пару дней и не оставляли даже малейших отметин. Укус собаки словно стал вакциной от последующих травм. Удивительное везение отмечали друзья, знакомые и родственники. Естественно, никто не связывал между собой эти два явления, так как мало кто вообще знал, что на Юэна в детстве напала собака. Шрам, конечно же, не увеличивал везение. Более того, он напоминал о том, какие фобии приобрел Юэн, какие слабости живут в нем. Он мог спокойно влезть в драку, набить лицо человеку, который его оскорбил, но когда оказывался в темных замкнутых пространствах, руки начинали трястись, а голова кружиться. По щелчку вся его сила уходила, и он чувствовал себя сгустком слабости и беспомощности. Неприятно и отвратительно знать, что в тебе сидит такой дефект, против которого ты бессилен.
Когда Юэн вошел на кухню, Бернард уже сидел за столом и перебирал снимки, иногда делая пометки карандашом на обратной их стороне.
– Привет.
Берни поднял взгляд.
– Привет.
Пару секунд они просто смотрели друг на друга.
– Слышал, как ты поешь в душе, – сказал Бернард, едва заметно улыбнувшись. – Значит, с голосом у тебя все хорошо.
– Конечно, – невозмутимо ответил Юэн.
– Завтрак на плите.
Юэн перекинул остатки яичницы с беконом на тарелку, налил кофе и сел за стол. Он так проголодался, что готов был проглотить все разом и после потребовать добавки.
– Я уже говорил, что у вас тут прекрасное обслуживание? Я поставил пять звезд на всех возможных сайтах и обязательно порекомендую это место своим знакомым.
Бернард улыбнулся и, склонив голову, увел руку в сторону, отвешивая благодарственный поклон.
– Все в порядке? – спросил он.
Несмотря на то, что Юэн вчера словил сильную паническую атаку и перенервничал до хрипоты, он вполне осознанно рассказал Бернарду о шраме. И не жалел, однако… больше разговаривать на эту тему он не хотел. Не то чтобы неловко, хоть и неприятно, что Бернард стал свидетелем. Однако не было смысла возвращаться в прошлое. Оно уже прошло. Бернард не выглядел как психотерапевт на сеансе, выжидательно смотрящий на своего клиента. Он всего-навсего проявлял чуткость.
– Вполне, – отозвался Юэн.
– Хорошо, – кивнул Бернард и снова погрузился в изучение снимков.
– Погода не летная, – отметил Юэн, когда расправился с яичницей и уже допивал кофе. – Какие планы на сегодня?
– На нашей улице электричество уже восстановили. Надо съездить в студию и посмотреть, как там обстоят дела, – начал перечислять Бернард. – Еще мне нужно проявить пленку, чтобы как можно скорее передать оцифрованные снимки Питтсу. Не думаю, что сегодня будет много посетителей. Скорее всего никто не придет, но ты все равно посидишь в студии, пока я буду работать в проявочной. Можешь даже взять с собой гитару.
– Неплохой распорядок дня. Я сижу, ты работаешь. Мне такое нравится.
Бернард кивнул и положил снимки обратно в коробку.
– Тогда я пойду собираться.
– Берн.