Юэн не смог сдержать усмешки. Он сунул руки в карманы ветровки и расправил плечи.
– К чему вы клоните, мисс? У нас Берном… кхм, мистером Макхью, исключительно профессиональные отношения. В душ мы ходим по очереди. И даже спим в разных комнатах, – нарочито деловым тоном сказал Юэн, краем глаза замечая, как на губах Бернарда дрогнула улыбка.
Глаза женщины округлились. На ее бледном лице появился легкий розовый румянец – хоть какой-то признак жизни.
– Извините, – рассеянно произнесла она. – Я не имела в виду ничего такого… я просто… не знаю, что имела в виду. В голове до сих пор путаница.
– Расслабьтесь, – махнул рукой Юэн. – Я вас ни в чем не упрекал, просто решил разрядить мрачную обстановку. Возможно, не самой удачной шуткой…
Рона Дарсен виновато улыбнулась.
– А вот и скорая, – отметил Бернард, смотря на дорогу, по которой неслась машина с проблесковыми маячками, а за ней еще одна – дорожная полиция.
Сотрудник дорожной полиции взял показания у Бернарда с Юэном. Они рассказали все, как было: увидели машину в кювете, остановились, выполнили свой гражданский долг. Юэн настоял на том, чтобы в протоколе было отражено плохое состояние дороги. С неохотой, но полицейский все же отметил этот факт. Медики не обнаружили у мисс Дарсен травм, только шоковое состояние. Еще ей сообщили, что от ремня безопасности останется синяк, посоветовали обследоваться на всякий случай.
– Макхью, Гибсон, спасибо, – сказала она, когда парни уже собрались уезжать. От них больше ничего не требовалось.
– Странно видеть эту женщину такой спокойной. Однако в подобных моментах проявляется истинное лицо человека, на мой взгляд, – сказал Юэн по пути к машине. – В следующий раз она, возможно, вновь будет всем недовольна, но сегодня уровень моей неприязни к ней снизился.
– Посмотрим, – ответил Бернард, остановившись у водительской двери, и посмотрел на Юэна. – Тебе не показалась вся эта история странной?
Юэн сложил руки на крыше.
– Возможно. Кто такая Лейла, о которой она упомянула?
– Не знаю. У нее был шок. Она только очнулась и ничего не понимала.
– Слушай, если здесь действительно опасный участок дороги с выбегающими на трассу животными, давай лучше поедем медленнее. Как-то не хочется вот так же оказаться в овраге.
– Согласен.
Бернард до самого конца ничего не говорил о месте, в которое они направлялись. Юэн перебирал возможные варианты. Они уже побывали в заброшенном театре, доме отдыха, даже посетили небольшой городок-призрак. Что на этот раз? Какое место выбрал фотограф?
Когда машина остановилась и Бернард объявил, что они приехали, Юэн, выйдя наружу, недоумевающе огляделся.
– Это… еще один сгоревший дом? Мне кажется или тебя притягивают места, где фигурируют пожары?
– Ты же сам отметил схожесть моего имени с огненной тематикой. Так что чему удивляешься?
Над головой смыкались кроны высоких деревьев. Вдоль обочины протянулись кусты шиповника. Наполовину сгоревший дом с обвалившейся крышей выделялся на фоне буйной зелени черным пятном. От одного только взгляда на него Юэн ощутил, как по позвоночнику пробежались мурашки. Он не испытывал подобных эмоций, даже когда они приехали в Серпент-Капс. От этого места веяло гнетущей тоской, хотя дом находился в конце одной из улиц небольшого и вполне обитаемого городка.
Юэн потоптался около машины, держа в руках выключенный фонарик, пока Бернард делал фотографии с разных ракурсов. Парень кивком указал в сторону дома.
– Давай подойдем ближе.
Они не сразу отыскали узкую каменную тропинку, заросшую травой. Однако это было намного лучше, чем пробираться через шиповник и другие кустарники, которые буйно разрослись около дороги. Вокруг дома, напротив, оказалось мало растительности. Впрочем, это было неудивительно. Когда дом горел – вокруг него тоже все полыхало, о чем свидетельствовали обугленные остатки от деревьев и выжженная земля, на которой жидко росла желтоватая трава. Создавалось впечатление, что дождя здесь давно не было. Тучи словно обходили это место стороной.
– Больше похоже на декорацию, – отметил Юэн. – Для фильма какого-нибудь.
Фасад дома выглядел поразительно целым, отчего со стороны дороги создавалось впечатление, что дом сгорел лишь частично. Стоило ступить туда, где раньше находился внутренний дворик, и картина кардинально менялась. С обратной стороны казалось, что дом будто бы выступает внутренностями наружу. Сохранились только фундамент и главные крепкие брусья с остатками стен, на которых вся эта конструкция еще как-то держалась. Юэн присвистнул от такого зрелища. Бернард сделал несколько фотографий.
– Не знаю почему, но мне некомфортно здесь находиться, – сказал Юэн, оглядываясь по сторонам. – Может быть, я все еще под впечатлением от аварии, свидетелями которой мы стали. Однако как-то резко захотелось домой. И я хочу чего-нибудь перекусить. Мы с самого утра ничего не ели.
– Да, – кивнул Бернард. – К тому же мы задержались, и скоро начнет темнеть.
Нахмурившись, Юэн в последний раз окинул дом взглядом, испытывая странные, холодящие внутренности эмоции. А еще усталость и раздражение. Никакого энтузиазма обследовать развалины и вообще находиться рядом с этим домом. Даже воздух здесь, казалось, был плотным, вязким, липким.
– Возвращаемся, расскажешь историю этого дома по дороге обратно, – сказал Юэн и двинулся с места, однако внезапно раздавшийся детский плач заставил его остановиться и обернуться. – Это ты?
– Что? – недоумевающе спросил Бернард.
– Я слышал плач. Ты ведь тоже его слышал, да?
Фотограф неуверенно кивнул. Юэн приблизился к дому, на ходу застегивая ветровку на молнию. Почему так резко стало холодно? Снова раздался всхлип. Настолько безнадежный и горький, что сердце ухнуло вниз.
– Кто здесь? Где ты прячешься? – спрашивал Юэн, обходя дом с фасадной стороны. Бернард пошел в противоположном направлении.
Вновь раздался грустный детский всхлип. Вроде бы совсем близко, а вроде и как-то приглушенно издалека. Юэн обогнул угол дома и обнаружил Бернарда, стоявшего около крышки погреба, примыкающего под углом к фундаменту.
– Мне показалось, звук шел отсюда, – сказал Берн, пнув крышку мыском кроссовки. – Может, какой-нибудь ребенок сбежал от родителей и спрятался где-то тут?
– Ты имеешь в виду в подвале? – Юэн приблизился к Бернарду, крепко сжимая в руке выключенный фонарик. – Как бы он мог туда попасть? Мне кажется, ты просто ищешь повод, чтобы залезть и сделать там фотографии.
Словно в отрицание этих слов вновь раздался плач. На этот раз звук явственно шел откуда-то из погреба. Юэн присел на одно колено, недоумевающе смотря на сохранившиеся дверцы.
– Ладно. Беру свои слова обратно. Мы должны проверить. Сыграем в спасателей второй раз за день.
Бернард промолчал. Положив фонарик в карман, Юэн попытался ухватиться за дверцы без ручек и приподнять их. Однако они не поддавались. Ни цепи, ни замка не было, не за что толком крепко уцепиться, пальцы срывались. От многочисленных заноз Юэна спасло только то, что от игры на гитаре на подушечках пальцев давно образовались мозоли.
– Уверен, что хочешь проверить? – спросил Бернард над самым ухом. – Вряд ли какой-нибудь ребенок мог туда попасть, если подвал так тяжело открыть.
– Ну, он мог свалиться туда через отверстие в полу, когда пролез в дом. Я бы не рискнул проверять эту теорию, конструкция выглядит опасной. Шагнешь – и тоже окажешься внизу.
– Мне кажется, здесь что-то другое…
– Что, например? Призраки? Или общие галлюцинации? Предлагаешь просто уйти, потому что мы вдруг решили и постановили, что нам обоим померещилось? Что с тобой? Где твоя решительность?
– Ладно-ладно, давай проверим, – уступил Бернард. – Но мне кажется, мы ничего в подвале не обнаружим. Если вообще его откроем.
– Откроем. Подай вон ту железку, – попросил Юэн и указал на кусок арматуры, наполовину вросший в землю.
Бернард расковырял его и протянул Юэну. Юэн воткнул кусок арматуры в щель, чтобы поддеть дверцы, и надавил на железку. Что-то мешало дверцам спокойно открыться. Юэну даже показалось, будто кто-то просто с силой держит крышку с обратной стороны. Пришлось повозиться минут десять, однако совместными усилиями им все же удалось открыть дверцы.
Из подвала потянуло холодом, затхлостью и чем-то кислым. Сидя на корточках у края, Юэн включил фонарик и посветил внутрь. Темно-серые ступеньки уходили вниз, больше ничего нельзя было рассмотреть. Руки предательски задрожали, пульс подскочил. От одной только мысли о подвале начинала кружиться голова. И снова этот запах мокрой собачьей шкуры и парафина. Запертая в четырех стенах тьма всегда так пахла. Когда это уже прекратится? Сколько еще раз придется оказаться в полной темноте, чтобы побороть свой страх?
– Уверен, что хочешь туда спускаться? – спросил Бернард. – Темное и замкнутое пространство. Может, я быстро проверю, а ты подождешь тут?
Юэн тяжело вздохнул и выключил фонарик.
– Обязательно сейчас было напоминать о моих слабостях? Я ведь и сам прекрасно понимаю, что там темно, – раздраженно буркнул он.
– Расслабься. Я просто предложил альтернативу, так как тебе нет нужды туда спускаться.
Юэн медленно выпрямился, отдаляясь от разинутой пасти темного подвала. Двумя руками сжал фонарик, чтобы унять дрожь в пальцах.
– Слушай, – начал он устало, поворачиваясь к Бернарду лицом к лицу, – я так и знал, что мы рано или поздно вернемся к этому разговору. Не буду отрицать, что боюсь, но я не настолько беспомощен, чтобы вовсе избегать подобных ситуаций. Все в порядке. Буду признателен, если мы больше никогда не коснемся этой темы.
Юэн включил фонарик и, сделав глубокий вдох, повернулся к подвалу. Однако едва он занес ногу над ступенькой, Бернард потянул его за предплечье.
– Стой. Извини уж, но мы не можем не касаться этой темы, – произнес Берн. В тоне его голоса решительность удивительным образом переплеталась с мягкостью. – По-твоему, я должен делать вид, будто ничего не происходит? Я должен просто стоять, когда человеку рядом плохо?