пустым.
– Бернард, есть еще кое-что, что мне рассказала Алисия, – сказал Питтс, когда Юэн с Берном уже направились в сторону стеллажей к служебному входу, через который они сюда и пробрались – как пришли, так и ушли. – Ты ведь не единственный в своей семье, кто способен видеть призраков. Был кто-то еще, от кого тебе это передалось. Однако что-то мне подсказывает, это был не Грегор. Он не видел призраков.
– Да, это была моя мать.
По дороге домой Юэн чувствовал, что должен что-то сказать, пока этот бесконечный день не закончился. Потому что завтра будут другие дела и проблемы. И, может быть, новый день принесет новую информацию, которую нужно будет переварить. Юэн явственно ощутил усталость, как только они вместе с Берном оказались на улице. Он посмотрел на усыпанное звездами черное небо, синевшее у кромки горизонта. Набрал полные легкие влажного воздуха. Еще час-два, и начнет медленно разгораться рассвет, и очередной день встретит их с хмурым лицом.
В голове все путалось. Ночная прохлада не отрезвляла, наоборот, только навевала сонливость, делая веки тяжелыми, а движения заторможенными. Эмоциональный запас иссяк, чтобы все еще остро реагировать на рассказанное Питтсом. Это до сих пор казалось нереальным. В библиотеке есть призрак? И хоть Юэн не видел привидение, снимок Бернарда подтверждал правдивость истории Питтса и его дочери Алисии. Либо, как последний возможный вариант, все они просто сходили с ума, во что теперь верилось с еще большим трудом, чем в призраков. Потому что один человек может сходить с ума. Два – возможно, но маловероятно. Трое одновременно – нет. К тому же слишком много случайностей сходится.
Сидя в машине, Юэн попросил у Берна снимок Алисии и рассмотрел его в свете салонной лампочки.
– Должен признать, призраки существуют, – сказал он, возвращая снимок. Он вроде уже высказал свое мнение относительно всей этой истории еще в библиотеке, но чувствовал, что важно сказать это Бернарду лично. – И сегодня в том сгоревшем доме мы, наверное, встретили одного из них. Даже я его услышал. Прости, что в тебе сомневался.
– Все нормально. Ты просто был бдителен, – ответил Бернард, одной рукой убирая фотографию в карман куртки. – Я и сам в себе сомневался. Дэвид озвучил верную мысль: когда варишься в собственных мыслях, часто становишься их заложником. По крайней мере, я не схожу с ума. Это радует.
– Несомненно. Предлагаю как-нибудь отпраздновать целостность рассудка. Рассудков. И твоего и моего, – сказал Юэн. – Однако меня напрягла фраза про то, что призраки подпитываются из жизненных сил людей. Я все никак не могу выкинуть это из головы. Получается, что взаимодействие с призраками подрывает здоровье и укорачивает жизнь? Твоя мать… она действительно видела призраков?
– Теперь я в этом уверен, – в голосе Бернарда чувствовалась усталость, однако она не могла затмить уверенность парня в собственных словах. – И вполне возможно, что она старалась меня обезопасить от всего этого, но не совсем получилось.
Юэн посмотрел на маленький ловец снов. Верно, Инесс ведь делала амулеты не только от кошмаров. Она верила в силу оберегов. Верила в то, что они способны защитить, так говорила Эллен. Кто знает, что могло бы случиться со всей семьей Макхью без них?..
– Ты говорил, она умерла от болезни, – задумчиво сказал Юэн. – Прости, Берн, что приходится об этом говорить, но, как думаешь, связана ли как-то ее смерть с призраками? Может быть, она отдала им слишком много своих жизненных сил? Она тоже вот так поддерживала чье-то существование? Ценой собственной жизни.
– Этого я не знаю. Может быть, призраки просто тянулись к ней. Может быть, они как-то чувствуют… таких людей. Возможно, в итоге это привело ее к… – медленно кивнув, Бернард не договорил, однако и так было ясно, что он имел в виду. Крепко держа руль, он недовольно и опечаленно поморщился, будто признавать эту версию ему не хотелось, но он знал, что все так – жизнь Инесс растаскали призраки.
– Хреново.
Бернард тяжело вздохнул. Его глаза слипались, а он мог еще как-то аккуратно вести машину. Хорошо, что они уже приближались к дому. Более длинную дорогу пришлось бы отложить из соображений безопасности.
Дом-ловец-снов показался пустынным и тихим, но каким-то необычайно уютным. Маленькая крепость, защищенная оберегами. Теперь Юэн видел в них практическую пользу, а не просто декоративную.
– Ю, что ты думаешь обо всей этой ситуации с Питтсом? – спросил Бернард, когда они разувались в коридоре. Наверное, он тоже хотел поговорить о случившемся и не оставлять все на завтра, будто завтра могло не наступить.
– Со стороны выглядит ужасно и трагично. Мне его жаль, но помочь себе он может только сам. Дэвид существует исключительно для того, чтобы по ночам читать сказки своей дочке-призраку. Сам себя разрушает, словно и не живет вовсе. Может быть, именно поэтому он кажется таким… полым. Все сходится. Скорбь его осушила, сделала апатичным. Призрак Алисии вычерпал из него жизненные силы, но при этом Дэвид видит в этом взаимодействии хоть какой-то смысл. Похоже на змею, пожирающую собственный хвост, – зевая, сказал Юэн, удивляясь, что у него еще остались силы на связные предложения. Он, в общем-то, сказал все то же самое, что говорил Дэвиду в библиотеке, только сейчас это было как бы подведением итогов, проведением нижней черты, после которой уже не имело смысла обсуждать эту тему. – Дико видеть, как горе убивает людей и сводит их с ума. Не поймешь, когда они действительно видят призраков, а когда призраков создает их расстроенное подсознание. Если посвящать жизнь мертвым, то ты и сам постепенно становишься таким – живым мертвецом. Человек лишь внешне. Наверняка таких, как Питтс, много. Может, далеко не все видят призраков. Может быть, его мизофобия тоже как-то с этим связана. Видеться с призраком дочери для Питтса, как таблетка обезболивающего, снимает симптомы, делая его сонным и апатичным, но не лечит саму болезнь.
– Что насчет Алисии? – спросил Бернард, уперев взгляд куда-то в пол на свои ноги. Было поздно для перекуса и ночных чаепитий, поэтому они плечом к плечу медленно направились к лестнице на второй этаж.
– Бедная девочка. Я ее не видел в призрачном обличье, лишь на фото, поэтому мне сложно сказать о ней что-то. Но душа девчонки явно заслужила большего, чем быть запертой в мире живых, – сказал Юэн и остановился у двери комнаты родителей Бернарда. – Скажи, часто ли тебе приходилось ее видеть? Она такая же, как на фотографии?
– Да, такая же, – сказал Берн и, сложив руки на груди, оперся плечом о стену, словно сил стоять на прямых ногах у него уже не осталось. – Я видел ее всего пару раз, в том числе и сегодня. Это она направила меня в лекторий. Сказала, что нас там ждут.
Юэн понимающе закивал, вспоминая, как Берн сначала у самого входа смотрел в тускло освещенный коридор, а потом куда-то в сторону стеллажей с научными журналами. Значит ли это, что каждый раз, когда он вот так куда-то смотрел, он видел призраков? Надо будет у него поинтересоваться, но не сегодня. Это тема для отдельного долгого разговора. Конечно, при условии, что фотограф пожелает этим поделиться. Юэн посмотрел на закрытую дверь, ведущую в фотолабораторию.
– Почему ты не рассказал мне раньше? – спросил он тихо, словно их кто-то мог подслушать. – О том, что видишь привидений, о фотографиях…
– Потому что… – начал Бернард, отлепившись от стены. – Не знаю, – выдохнул он и опустил взгляд в пол, словно смутился. Затем поднял голову и более решительно, чем прежде, посмотрел на Юэна. – Почему ты не рассказал сразу про ту надпись? Про то, что ее сделал твой знакомый? Наверное, потому что всему свое время. Ты рассказал, когда почувствовал, что надо. Я тоже рассказал, когда оказался готов. Раньше ты бы счел меня сумасшедшим, я и сам начинал себя таким считать, – он пожал плечами. – Питтс попросил показать ему снимки с того мероприятия. Это было на днях, когда мы заезжали в библиотеку перед поездкой в Серпент-Капс. Сейчас я понял, что тогда Дэвид пытался как-то «выйти со мной на разговор». После сегодняшней поездки к сгоревшему дому у меня в голове все встало на свои места. Я почувствовал, что настало время рассказать.
– Я понял, Берн, – сквозь усталость улыбнулся Юэн. – Всему свое время – это верно сказано. Я рад, что мы развеяли сомнения и никто из нас не сходит с ума. Хотя вся эта история с призраками, отнимающими для своего существования жизненные силы у людей, меня настораживает. Над этим надо подумать, но не сейчас. Сейчас я хочу лечь спать и проспать до обеда. Мы ведь можем позволить себе отдохнуть и открыть студию во второй половине дня? Или у нас на завтра назначена еще какая-то поездка?
– Пока что никаких поездок. Нужно разобраться со всем этим.
– Вот и славно, – зевнул Юэн и потрепал свои волосы. – Ладно, Берни, поболтаем завтра. Спокойной ночи, спи крепко, не позволяй призракам достать тебя.
Человеческий мозг – удивительная штука. Пока тело спит, он продолжает кропотливо работать, анализировать и раскладывать по полочкам всю информацию, собранную за день, даже если этот день был очень долгим. У Юэна мелькала мысль, что после ночных новостей должно что-то поменяться, однако, проснувшись утром, он понял, что ничего особо не изменилось. Серый свет все так же проникал в комнату через оконные стекла, ступеньки лестницы поскрипывали под ногами, а на кухне за столом уже привычно сидел Бернард с большой темно-зеленой кружкой травяного чая. А что могло кардинально измениться? Наверное, восприятие мира в целом, но изменения если и произошли, то были не заметны. Информация о призраках как-то даже подозрительно гармонично вписывалась в общую картину. Или, может, таким обманчивым было ощущение, пока рядом не маячило ничего сверхъестественного.
С утра они не заводили разговор о призраках и об Алисии с Питтсом. Юэн уже высказал мнение обо всей ситуации и не видел смысла мусолить дальше эту тему. Бернард тоже помалкивал и выглядел менее задумчивым, чем обычно. Все, в общем-то, было как раньше, только даже чуть спокойнее – неизвестность в отношении психического здоровья Берна частично развеялась. Да, призраки существуют. Да, странноватый парень-фотограф их видит. И все на этом. Никого не сдадут в психбольницу. Пока что. Наверное.