— Что же заставило старшего брата приехать сюда из другой страны в последний раз?
— Он приехал потому, что мистер Дуайт послал за ним! Он хотел, чтобы его солидный, сильный брат спас его от последствий того, что он натворил по слабости своего собственного характера.
— Что же он сделал? — прямо спросила я.
— Достаточно, чтобы запятнать имя Рейдов и, возможно, оказаться за решеткой в результате расследований, которые были направлены как раз на то, чтобы выявить виновных, занимавших высокие посты. Достаточно, чтобы разрушить все, что он создал, и, конечно, чтобы убить своего отца позором, который ожидал его.
— Но… что же он все-таки сделал?
Видимо, я слишком настаивала. Взгляд мисс Гарт вдруг вернулся от бурных событий прошлого и сфокусировался на мне.
— Все это не ваше дело, милая девушка. Теперь все в прошлом, и единственное, что важно сейчас, это постараться не ворошить все заново. Если бы у вас было достаточно здравого смысла, вы бы не остались здесь, чтобы не оказаться замешанной во все это. Вам бы не следовало ждать, когда вас уволят во второй раз, а надо было покинуть дом, чтобы спасти свою собственную репутацию… а, может быть, и более того!
Враждебность ко мне выражалась в каждой черточке ее лица, но я стояла на своем:
— Я не люблю, когда меня запугивают, — сказала я. — Ни при дневном свете, ни в темной комнате.
Мисс Гарт резко отодвинула свой стул и вышла из-за стола, больше не посмотрев в мою сторону.
Я осталась сидеть, раздумывая о странных вещах, рассказанных ею. Неужели этот блестящий Дуайт Рейд, этот преуспевающий молодой Галахад, мог быть всего-навсего колоссом на глиняных ногах?! Неужели он послал за Брэнданом, ожидая от него спасения от последствий того, что было делом его собственных рук? Что же все это означало? Я чувствовала во всем этом что-то важное для последующих событий, какой-то скрытый смысл, который все мог бы прояснить. Но я не могла с точностью сказать, что же это было.
В глазах мисс Гарт, в ее голосе явно проскальзывало презрение, когда она говорила о Дуайте. Мне вновь вспомнилась та картина, когда я видела ее в комнате Лесли и в ее одежде, с двойной миниатюрой в руках. И я снова задала себе вопрос, к кому же из братьев был обращен ее обожающий взгляд? Теперь оказывалось, что, в отличие от своей хозяйки, она испытывала к Дуайту только презрение. Могло ли быть, что под высокомерным обликом, который она являла миру, таилось увлечение Брэнданом?
Седина окликнула меня, и лучшее, что я могла сделать, это отложить новые волнующие меня мысли и присоединиться к детям для торжественной церемонии вручения подарков. Рождественская елка сияла украшениями и свечками весело и приветливо, а воздух был напоен ароматом вечнозеленой красавицы. Но не было здесь человеческой теплоты, которая одна делала этот праздник таким важным.
Настроение Брэндана Рейда было далеко не праздничным. Он стоял спиной к камину, над которым мы протянули нитку с красными колокольчиками из тонкой китайской бумаги, купленной в магазине Стюарта. Яркие колокольчики довольно нелепо контрастировали с мрачной головой Брэндана и выглядели в высшей степени легкомысленно. Когда мисс Гарт сообщила ему, что жена не спустится вниз, его вид выразил еще большее недовольство.
По мере того как подарки раздавали слугам, они вежливо благодарили хозяина и расходились, не разворачивая своих свертков. Брэндан был достаточно вежлив, но явно не уделял этому слишком много внимания. Я не переставала раздумывать, что же произошло на балу вчера вечером, из-за чего Лесли слегла в постель, а ее муж пребывал в мрачном и злом настроении. Слова мисс Гарт о том, что она слишком много танцевала и поэтому заболела, не убедили меня.
Время от времени я с беспокойством смотрела на Джереми и видела, что все свое внимание он сосредоточил на подарке, который с такой заботой приготовил для своего дяди.
Когда подошла очередь раздавать подарки членам семьи, гувернантке, мне и Эндрю, мисс Гарт попросила Селину доставать свертки из-под рождественской елки. Она громко читала имя, а Селина доставляла подарок по назначению. Подарок Джереми все еще лежал под деревом, и я чувствовала, что волнение разрасталось в мальчике каждый раз, когда сестра проходила мимо него. Мне казалось, что, если бы это было возможно, он забрал бы свой подарок и спрятал бы его наверху, вместо того чтобы представить холодному безразличию своего дяди.
Если не считать некоторых попыток Эндрю, только Селина полностью была во власти праздничного настроения в это утро. Она уже позабыла о своем «секрете» и весело болтала, не замечая общего настроения всех собравшихся в комнате.
Когда девочка добралась наконец до подарка, который она приготовила дяде, и понесла его к нему, я заметила, что интерес Джереми возрос. Возможно, он надеялся по приему этого подарка определить, как будет принят его собственный. Надо отдать должное Брэндану — он попытался поддержать игру. Он высоко поднял яркий пушистый комок вышитого фетра, предназначенного Селиной для перочистки, и произнес несколько слов, которые обычно говорят в подобных случаях. Но слова звучали фальшиво, и даже Селина почувствовала, что ее подарок принят без подобающей Рождеству радости.
— Я сделала ее очень быстро, дядя Брэндан, — сказала она, как бы прося извинить ее. — Я знаю, что изготовила ее не очень аккуратно, но у меня уже не оставалось времени на другую перочистку.
Дядя попытался исправить положение:
— Перочистка мне очень нравится, Седина. Я положу ее на свой письменный стол и буду думать о тебе каждый раз, когда буду брать ее в руки. Спасибо, дорогая.
Она, казалось, успокоилась и опять нырнула под елку, вынимая подарок для мисс Гарт. Нервничая, я дотронулась пальцами до скарабея, пришпиленного у моего горла, и тут же поймала взгляд Эндрю, следившего за моими пальцами. Он насмешливо взглянул мне в глаза, и я поняла, что он догадывается, откуда у меня эта брошь. «Было ошибкой приколоть ее», — подумала я и опустила руку на колени.
Подарок для меня от мистера и миссис Рейд представлял собой муфту из беличьего меха. Роскошный подарок! И все же этот подарок был выбран самой Лесли и не значил для меня столько, сколько значил маленький скарабей. Это был просто традиционный жест со стороны миссис Рейд,
К этому времени Джереми, как мне показалось, уже начал надеяться, что сестра совсем не заметит его подарка дяде Брэндану и оставит его среди невостребованных подарков для их матери. Но Селина все ползала на четвереньках среди оставшихся свертков и наконец увидела его.
— Посмотрите! — закричала она. — Вот еще для вас, дядя Брэндан. Это сделал Джереми, и я знаю, что это такое.
В комнате наступила странная тишина, когда она бежала к дяде, чтобы отдать сверток ему в руки. Возможно, так или иначе все почувствовали, как много зависело именно от этого подарка. Все, вероятно, кроме самого Брэндана. Мисс Гарт, даже когда смахивала бисер на пол в комнате Джереми, знала, конечно, что делал Джереми, ненавидела эту вещицу и, без сомнения, хотела, чтобы ничего хорошего из этого не получилось. Эндрю не раз выражал свое восхищение и удивление по поводу способностей Джереми. Селина с самого начала гордилась и восхищалась им.
Я наблюдала за происходящим так же напряженно, как и Джереми, и желала изо всех сил перехватить взгляд Брэндана, чтобы заставить его вспомнить о том, что он обещал мне. Но он ни разу не посмотрел в мою сторону. Со сводящей с ума медлительностью он принялся развязывать ленту и разворачивать бумагу, вероятно, оттягивая момент, когда ему придется сыграть роль, для которой у него сейчас совсем не было настроения.
Джереми застыл, сидя на низкой скамеечке для ног возле огня. Только его глаза отражали напряжение мысли и душевную боль.
— Ну пожалуйста, откройте поскорее коробку! — закричала я, не выдержав больше этого напряжения.
Брэндан бросил на меня взгляд, который ясно сказал мне, что его раздражают нетерпеливые женщины, и наконец открыл картонную коробку, в которую Джереми положил ожерелье, завернутое в папиросную бумагу. Молча, не меняя выражения лица, он извлек ожерелье из коробки и взял его в руки. Я снова увидела широкое, плоское ожерелье из рядов бисера, нанизанного на тонкую проволоку. Поперечные спицы из проволоки вокруг основного круга делали его жестким. Повсюду темный узор из бисеринок стального цвета оживляли вкрапления пятен красного, зеленого и бирюзового бисера.
Брэндан поднял его повыше, чтобы разглядеть повнимательнее, и я увидела, что в его глазах загорелся интерес, который не был притворным. Он моментально понял, что это такое, и его одобрительная улыбка была удивительно теплой.
— Это ведь для Озириса, не так ли? — спросил он. — Великолепная работа, Джереми.
— Я не уверен, что такие ожерелья носили тогда, — обеспокоено сказал Джереми, — не уверен, что оно подходит для Озириса.
— Это не важно, — заверил его Брэндан. — Задолго до того, как широкие ожерелья вышли из моды, их употребляли как похоронное украшение, а мертвые — это ведь забота Озириса. Я думаю, ты пробовал, подойдет ли оно по размеру?
Джереми кивнул, как будто ему было трудно говорить. Уж если и я испытывала необыкновенную радость и облегчение, можно было представить, что при этом чувствовал он.
Селина прыгала вокруг них в восторге, очень довольная тем, что дяде понравилась работа ее брата.
— Джереми позволил мне пойти вместе с ним, когда он примерял его на Озириса, — сообщила она. — Ожерелье как раз проходит под подбородок и бороду. И выглядит на нем очень красиво.
— Мне помогала мисс Меган, — произнес Джереми, наконец обретя способность говорить. — Она не позволила мне бросить работу, когда я потерял уверенность в том, что смогу это сделать.
Брэндан взглянул через комнату на меня. Его взгляд переметнулся с моего лица на брошь, приколотую у шеи, и снова на лицо, и в его глазах появилось что-то такое же мягкое и нежное, как ласка. Это было похоже на прикосновение любящего и любимого человека. Его взгляд был для меня полной неожиданностью, и я почувствовала себя обезоруженной. На мгновение моя внутренняя настороженность против него исчезла, и я ответила на его взгляд. И все это время, пока я искала силы прийти в себя и успокоиться, Эндрю не спускал с меня глаз. Я была уверена, что он заметил обмен взглядами, и чувствовала его неодобрение так, будто это было что-то осязаемое. Но я осталась совершенно безразлична к этому.