— Не в то кино, которое на маленьком мониторе. Аймакс три дэ — огромный экран, трёхмерная картинка и объемный звук — красота! Сходим на американский комикс — поржёшь над их магами и суперменами. Тебе понравится.
Саламандр ухмыльнулся. А плющ вспыхнул зелёным пламенем и зацвёл. На «потолке» распускались крошечные огоньки цветов, а впереди, на расстоянии вытянутой руки, уже мельтешили крупные хлопья снега. Вот и вся сказка… Мы вышли у подъезда, и Сайел обернулся, протянув руку. Арка лопнула, как мыльный пузырь, и мой спутник ловко подхватил зелёную искру, сжав её кулаке. Да, вот и вся сказка…
Я повернулась к подъезду и встретила два изумлённых взгляда. Пара бородатых и похожих на сугробы чуваков грелась пивом. Один, вытаращив глаза, уронил бутылку, а второй, икнув, сжал свою крепче. Порывы ледяного ветра сбивали с ног, но мне, без шапки и в расстёгнутой куртке, было жарко. Я самой себе напоминала маленькое солнце, от которого волнами шло тепло… и свет. Я проследила за тупыми взглядами выпивох. Мои руки светились зелёным. Чёрт. Бегом наверх.
— А т-ты к-кто? — прозаикался тот, что с бутылкой.
Сакраментальным ответить не успела.
— Белочка, — мой спутник зубасто улыбнулся и заискрил.
Чувак с бутылкой мудро драпанул, а второй осел на лавку, потёр лицо и ещё более мудро решил:
— Брошу-ка я пить…
Я фыркнула и набрала на домофоне номер Алькиной квартиры. Надо было ключи взять… Она давно дала мне дубликаты — на случай если. А я, балда безголовая… На звонок никто не ответил, но дверь открылась, являя растрёпанную бабульку в тапках и шубе поверх халата. Посмотрев на нас с саламандром, который привычно щеголял в одних шароварах, она набрала полную грудь воздуха и…
— Что за нравы?! Что за молодёжь — ни стыда, ни совести! Шляются голыми и даже не краснеют!.. Развратники! Бесстыдники! Ещё и пьете в общественном месте! Сейчас милицию вызову!
Сайел покраснел, но одеться не потрудился. Подхватил хихикающую меня под руку, осторожно оттеснил бабку и просочился в подъезд под её гневные вопли.
— Завидует, — заметил с усмешкой и устремился вверх по лестнице. — Какой этаж?
— Восьмой.
Наверх мы взлетели пешком и за минуту. Саламандру как сущности такой подъём — ни о чём, и неспортивной мне, оказывается, тоже. М-да… Я нажала на кнопку звонка. Реакции — ноль. Я снова нажала на кнопку и уже не отпускала. Пока не показалось, что за дверью кто-то стоит.
Отпустив кнопку, я стукнула в дверь и заорала:
— Аль, открывай, это я, Вася!
За дверью завозились. Неуверенные движения, срывающийся лязг замков, и дверь открылась. Алька стояла на пороге, не похожая сама на себя. Рваные джинсы, драная майка с оторванным рукавом, размазанный макияж и всклоченные рыжие волосы. И дикий, затравленный взгляд.
— Вась?.. — сестра заморгала и испуганно посмотрела на меня. — Ты зачем?.. Зачем пришла?..
Сайел протиснулся мимо меня и невежливо впихнул Альку в квартиру. Я зашла следом и нервно ответила:
— Затем.
И повернулась, закрывая дверь. Лязгнул шпингалет, и за моей спиной… зарычали. И страх проснулся. Я с трудом заставила себя повернуться. Глаза сестры горели безумно-ядовитой зеленью. Зарычав, она забилась в руках саламандра, но тот держал крепко. Я поджала дрожащие губы. На глаза навернулись слезы.
— Ничего, Аль… — прошептала сипло. — Ничего… Помощь на подходе, и мы справимся…
— Уходи… — прошипела она и снова рванулась ко мне.
— Куда её? — Сайел заискрил, и Альку окутал кокон из белых искр.
Рычание сменилось хрипом и оборвалось на полузвуке, глаза потухли, и она упала в обморок. И сущность в ней, дернув хвостом, замерла. Как разрослась-то, сволочь… Вот тебе и «одна минута ничего не значит»…
— В любую комнату, — отозвалась я устало, снимая куртку, разуваясь и на автомате находя в прихожей тапки.
Саламандр отнёс Альку в гостиную и уложил на диван. Пощупал лоб, недовольно хмыкнул и заискрил жёлтым. Я прислонилась к дверному косяку. Сущность замерла, забрав ощущение силы, и волной накатила усталость, до дрожащих коленей и звона в ушах. Я переступила с ноги на ногу, глянула на пол и едва сдержала гневный вопль. Из коридора к дивану тянулась пепельная тропа.
— С-с-сай!..
— Да жива она, — буркнул угрюмо. — Хочешь — проверь. Но не советую. Вдруг почует тебя и очнётся. Второй раз так двину сущности… Сдохнет ещё случайно. А сдохшую труднее вытаскивать.
— Откуда такая дикая реакция на меня?.. Валик же не сорвался…
Я включила торшер и рискнула подойти. Алька дышала тяжело и хрипло. Грудь ходила ходуном, лицо осунулось, на лбу блестел пот, из-под кожи пробивалось зелёное мерцание, руки и ноги сводило судорогами. У меня сжалось сердце. Опять из-за меня…
— Не льсти себе.
Кажется, проговорилась…
— Не льсти, — повторил Сайел и сдул с ладони пригоршню жёлтых искр. — Дар нужен. А ты… Да кому ты нужна, ненормальная?
Я почему-то улыбнулась и присела рядом с ним на корточки. И вкрадчиво ответила:
— Тебе, друг мой. Дом же новый хочешь? Тебе-то точно нужна.
Он фыркнул и сдул с ладони вторую порцию искр. И тихо спросил:
— А ты сможешь… найти? — и посмотрел на меня с такой щемящей надеждой…
«Для высших здесь ад», — заметил ненароком Владлен Матвеевич.
— Не знаю, — я смотрела на серо-зелёное лицо сестры. — Не знаю, Сай. И обещать ничего не буду. Вот найдём и прищучим «песца»… Но не шарахаться же тебе голышом по моей хате до скончания веков.
Саламандр тоже улыбнулся. Врачебным жестом пощупал лоб «пациентки» и едва успел отдернуть руку. Клацнули зубы, вспыхнули ядовитой зеленью глаза, и Алька, захрипев, дёрнулась ко мне. Я испуганно подалась назад, но Сайел был шустрее нас обеих. И снова вырубил Алькину сущность точным ударом в солнечное сплетение. Сестра закатила глаза и рухнула на диван.
— Не подходи! — шикнул саламандр. — Не провоцируй!
— Почему такая реакция?.. Ведь Валик… — повторила я сбивчиво. И где, чёрт побери, деда носит, когда он так нужен?..
— Вероятно, у них разные задачи, — пожал плечами мой собеседник. Присел на край дивана, взял безвольную Алькину руку и озабоченно пощупал пульс. — А может, это изменение так влияет. Ты же не видела, как твой парень… перерождался.
Очень точное понятие, да. Не столько изменение, сколько перерождение. Я встала и подошла к окну. На улице не унималась метель, и снегопад набрал невиданную силу — стена из крупных хлопьев закрыла собой весь мир. В щели окон проникали сквозняки, и я зябко обняла руками плечи, считая в такт настенным часам. Один, два, три… И с десятым ударом в дверь требовательно позвонили.
— Откроешь? — бросил саламандр.
Я кивнула и пошла в коридор. Спросила «кто там?», рассмотрела в глазок горящую Аушу и открыла.
— Жива? — сходу спросил Владлен Матвеевич.
Я снова кивнула. Посмотрела в его хмурое неподвижное лицо и молча расплакалась.
— Не реви, — подбодрил он, сбрасывая куртку. — Сейчас всё поправим. Птичку позови.
Я недоуменно подняла брови:
— Птичку?..
— Бывшего своего, — пояснил он, неодобрительно покосившись на пепельные следы. — Защитник сестричке нужен, а у меня низшего под рукой нет. Позови, он прилетит.
Я нахмурилась, обнаружив в себе предосудительность и подозрительность. Не так уж они и защищают…
— А может…
— Нет, не может! — отрезал Владлен Матвеевич. — Чтобы изменения прописать, не один год нужен. Хочешь, чтобы завтра же Алевтина чужого серединного подцепила? — и резко сменил тему: — Волосы понадобятся твои. И кровь. Кровь писца — лучшая приманка. Не жаль косы?
Ауша ободряюще улыбнулась, и я повернулась к ней спиной. Давно хотела подстричься, но жаба — это такой вредный зверь… Много лет отращивала волосы, жалко было. Но не теперь. По шее щекотно скользнули чёрные искры, и голове стало легче. Я повернулась, протянула руку и трусливо зажмурилась, когда из пальцев чёрной саламандры выскользнули иглы шипов. Ладонь кольнуло лёгкой болью.
— Вы долго там? — недовольно заворчал Сайел. — Я устал её держать!
Устал он… Я хмыкнула и съёжилась, когда из гостиной донеслось сначала рычание, а потом леденящий душу вой. Беспомощный. Недовольный. Ауша метнулась в комнату, и двоюродный дед поковылял за ней. Я попыталась увязаться следом, но меня остановили резковатым:
— Василёк, не ходи. Тебе не понравится то, что ты увидишь, — и добавил чуть мягче: — Когда ты повзрослеешь, когда привыкнешь, я всему тебя научу. А пока — иди-ка… в ванную. И не верь тому, что услышишь. Неприятно будет. Но иначе никак. Иди.
Я посмотрела на него умоляюще и послушно потопала в ванную, вытирая слезы. Боже, помоги… В ванной я закрылась, включила воду, обернулась к зеркалу и замерла, изучая новый облик. Лёгким движением руки Ауша ухитрилась подстричь меня «лесенкой» и сделать перманентную завивку. И укладку. Крупные светлые кольца волос падали на плечи, вились вдоль щек. Впалых. Когда я ела-то в последний раз?.. А концы прядок почернели на сантиметр. Я придирчиво изучила Аушину фишку. Вроде не сожжённые…
От осмотра отвлек новый вопль. Вернее… рёв. Я села на край ванной и попробовала позвать птичку. Да, надо отвлечься… И одной, в неизвестности… страшно. Сосредоточиться получилось попытки с двадцатой, когда меня уже трясло от страха и усталости. Красный птеродактиль возник на батарее, обернулся и спорхнул мне на руки. И курлыкнул, едва я обняла тёплое тельце. И протяжно зевнул, уткнувшись клювом в моё плечо. А я слушала его сонное сопение и молилась. Разговаривала с Алькой, просила потерпеть и снова молилась. Когда она дважды рожала, это помогло. А Бог троицу любит…
Владлен Матвеевич напугал. Он вломился в ванную с шумом и грохотом, едва не выдрав «с мясом» дверную ручку. Увидел защитника, улыбнулся бледно, сгреб в охапку и ушёл. Алька больше не кричала, и я подумала, что всё, но… Новый леденящий вой и возня в коридоре напугали до дрожи. Я сжалась в комок. И понимала, что защитят, но… Чёрт. Не смотреть — страшно, а увидеть — ещё страшнее…