О всех тонкостях методики воспитания рассказывать долго. А коротко так. Сначала медвежат выращивают, как младенцев, — тепло, молоко, яйца, манка, творог. При этом делают это так, чтобы зверята не чувствовали присутствия человека и не связывали облик его с получаемой пищей. Растут медвежата на хорошем питании быстро и скорей, чем в природе, становятся на ноги. Их начинают выпускать из «яслей» в лес, продолжая снабжать едою, но так, как будто они сами ее нашли. Потом, в строго определенном возрасте, питание сокращают, побуждая медвежат обращаться к подножному корму.
Медвежата в поисках пищи и по любознательности бродят по сравнительно большой территории — четыре — пять километров в любую сторону. Они могут увидеть на дороге мотоциклиста, пасущуюся корову, лося, лису, барсука, определить к ним свое отношение.
К концу июля медвежата уже готовы к самостоятельной жизни, и их выпускают в тех местах, где они родились, либо там, где хотят освежить кровь угасающих популяций медведей.
Шесть лет назад Валентин Сергеевич пригласил меня посмотреть выпуск в заповеднике «Брянский лес»… Прижились! Позже в тех же местах были и еще выпуски. Всего переселили в леса под Брянском четырнадцать медвежат.
Воспитание зверей — дело кропотливое и ответственное. «Дитё легче выхаживать, — говорит Светлана Ивановна, на которую ложится много почти материнских забот. — Привязываешься к ним, как к детям».
А что окрестное население? Ну, во-первых, его тут мало. В трех ближайших деревнях считанное число жителей. Встречи с медвежатами редки и неопасны. И отметим еще один талант Валентина Сергеевича Пажетнова — его уменье создать вокруг важного дела атмосферу доброжелательности. Когда в этот раз мы ехали от железной дороги на биостанцию, у шоссе стояла старушка с горшком молока. «Сергеич, возьми гостинец». Эта картина обычная. Валентин Сергеевич тут не только непререкаемый авторитет, но и всеми (всеми!) уважаемый человек. Не без причины. Сам он готов тут любому и каждому оказать житейскую помощь, сегодня особо ценимую: отвезет кого-то в больницу, на станцию, старухе на тракторе огород вспашет, купит лекарства, полечит скотину, непременно побывает на свадьбе, на похоронах. Это известно хорошо всем, и потому ни один человек с ружьем не появится на земле биостанции.
Недавно в качестве биологического ресурса за хозяйством Пажетнова закрепили местное озеро. Что сделал Валентин Сергеевич в первую очередь? Собрал мужиков и сказал: «Вы тут живете — пользуйтесь озером как хозяева, ловите столько, сколько сможете съесть. Но давайте озеро вместе беречь. Появился браконьер, особенно с электроудочкой, — вяжите и мне сообщите». Это всем пришлось по душе. Прищучили недавно тут алчного, неразборчивого ловца. Кричит: «Я милиционер!» «Тебя-то мы и хотели прижать!» Пажетнов добился, чтобы милиционер был уволен с работы, а начальнику милиции, пытавшемуся его выгораживать, объявили взыскание.
Есть еще одна сторона деятельности Валентина Сергеевича. Человек он на тверской земле известный, дело его вызывает у всех любопытство — едут на биостанцию. Как быть? Присутствие тут людей нежелательно и нетерпимо. Решено создать в ближайшей деревне для экскурсантов «Дом медведя». В нем будет выставка всего, что связано с жизнью медведей, и еще фотографии, книги, видеофильмы. Валентин Сергеевич либо кто еще из семьи Пажетновых будут сюда приезжать для бесед. Эту ношу зоологи берут на себя добровольно, понимают ее неизбежность, полезность.
В следующем выпуске «Окна» мы расскажем, как семья Пажетновых воспитала в этом году восемнадцать медвежат. Я застал момент, когда их уже начали, как говорит Валентин Сергеевич, «отдавать» природе.
22.11.2002 — Друзья-медведи (продолжение)
В этом году их восемнадцать. Это много — ведь каждый, как ребенок, непоседливый и капризный. И ухаживать за всеми надо так, чтобы они не чувствовали, что за ними ухаживают, надо держать их в хорошей форме, но не баловать, надо кормить их так, чтобы они думали: корм нашли сами. Надо не проявлять жалости, когда при сокращении корма начинают скулить, — важно, чтобы сами корм находили в лесу.
Территория, на которой они «пасутся», может прокормить их с десяток. Тут же в два раза больше. Медведи сами территорию расширили, охотясь за муравьями, лягушками, кузнечиками и поедая всякие травы. Их и в это время подкармливают, чтобы не отощали, не заболели. Все делалось правильно, и ни один из восемнадцати не пропал.
Попали сюда они, главным образом, сразу после зимних охот на берлогах. Уже хорошо известно: «Пажетнов берет на воспитание малышей». Но двух привезли с опозданием — московские охотники соблазнились взять малышей домой — «маленькие, милые». Но скоро поняли: медведь — существо не для комнатной жизни. Обоих медвежат порознь, но почти в одно время привезли на биостанцию: «Возьмите за ради бога». Пажетнов не хотел брать. Медвежата были «испорчены» — избалованы, капризны, «импритированы» на человека, то есть произошло запечатление в памяти существа, готового их кормить, играть с ними. И видно, уж очень, как говорят нынче, «достали» городских природолюбов, едва ли не на коленях стояли — возьмите. Дали денег «на исправление», не понимая, сколь сложное дело править испорченное.
Но вроде бы ничего. Пока что держатся, как и все, хотя характером отличаются. Характер у каждого свой. Пажетновы всех знают «в лицо», знают, от кого чего ждать. Слабенькая Фима — нервная, инфантильная, всегда подозревает покушенье на ее интересы. Серьезные и основательные Хоппи и Нюкки — брат и сестра. Есть в компании Марья, Батон и Бублик. Имена даются, чтобы легко понимать друг друга, когда вечерами около лампы Пажетновы обсуждают проблемы воспитанников.
Медвежата держатся двумя группами. В одной семь, в другой одиннадцать разношерстных — темных, светлых и (удивительно!) пегих. По какому признаку группы образовались, не ясно, в природе таких образований нет. Чувствуется клановость. Живут компании по разные стороны «биодеревни». В странствиях по окрестностям они, случается, перемешиваются и сразу начинают искать «своих», руководствуясь исключительно запахами. У каждой группы, оттого что медвежата постоянно соприкасаются, свой особенный запах.
Драчливы. Но групповых интересов нет. Стычки происходят из-за несходства характеров и темпераментов. Дерутся часто до крови (был случай, оторвали одному ухо) — приходится, как в детском саду, пользоваться зеленкой. Как и в природе, у них тут могут быть простуды, даже воспаление легких. Лечат так же, как и людей.
Воспитателей медвежата знают, но не в лицо. Лицо им стараются не показывать (Валентин Сергеевич закрывается капюшоном, Светлана Ивановна — платком). Знают их медвежата по запаху (у каждого человека он тоже свой). Как показал опыт, важный знакомый запах зверь помнит всю жизнь. «Однажды я шел с двумя спутниками по лесу. Слышу треск и вижу: прямо на меня несется медведь, но явно неагрессивный. Я сразу понял: мой воспитанник — почувствовал запах, знакомый с детства. Придя в себя, медведь мгновенно исчез».
Мне, конечно, хотелось снять малышню. Лет семь назад я снимал их открыто. С тех пор методика воспитания уточнилась — видеть людей медвежата должны возможно реже. Важно, чтобы они, вырастая, человека боялись и избегали.
Глядя вечером на мою сумку с фотографической техникой, Валентин Сергеевич улыбнулся: «Утром пойдем. Я в нужном месте оставил корм. Медвежата найдут его обязательно и, скорее всего, там заночуют».
Часов в семь тихо по росной траве прошли мы с полкилометра в лес. Объясняясь знаками, подошли к загородке. Воротца были открыты, и мы увидели компанию из одиннадцати медвежат. Все спали вповалку, прислонившись друг к другу, как солдаты после трудного марша. Посапывали, изредка шевелились. Но вот один встал, озадаченно озираясь — что за гости? — и поднял тревогу. Медвежата, просыпаясь, не побежали, почуяв знакомый запах. А запах другого пришельца их озадачил, и малыши принялись с недовольным фырканьем и сопеньем обнюхивать мои ботинки. «Познакомившись», медвежата спустились неспешно к маленькому пруду и, сгрудившись рядком у воды, стали пить. Потом пошло обнюхиванье друг друга и обсасыванье шерсти. Этот процесс увлек всю компанию. Незатухший рефлекс сосания был так силен, что, кажется, ничего другого для медвежат в эти минуты не существовало.
Земля у пруда была до желтой глины вытоптана. Каждая кочка медвежатам в этом месте знакома, и все же они старались проверить все запахи. Поднимаясь кверху, под елки, они фыркали и покусывали друг друга. Пора бы и удалиться, но присутствие незнакомого персонажа на сцене возле пруда их удерживало. Некоторые возвращались еще раз понюхать ботинки, пробовали на зуб ремень фотографической сумки. Снимать было почти невозможно — утро пасмурное, а елки цедили к земле лишь жиденький свет. Валентин Сергеевич был терпелив, но все же пришла пора поманить меня пальцем: «Уходим!» Уходим, прикрыв лица, я — кепкой, Валентин Сергеевич — капюшоном. Медвежата провожали нас взглядами, забыв о возне. «Могут по следу из любопытства прийти во двор», — шепотом говорит мой спутник, оглядываясь.
Мы стояли у дома, обсуждая «поход к медвежатам». Валентин Сергеевич вынес из гаража вилы — накопать червей для рыбалки, а я остался у входа в дом с тайной надеждой: а вдруг придут?
И они появились. Сначала я увидел между гаражом и наковальней на пеньке смешную, олицетворяющую любопытство мордашку. За ней показалась другая. И вот уже три медвежонка, крадучись, зная, что пришли на запретную территорию, движутся вдоль гаража. Это тройка самых инициативных и любопытных — явно разведка. За гаражом слышно пофыркивание — остальные там в ожидании.
Я, стоя около двери, снимаю. Но фигура незнакомого человека разведчиков не занимает. Их привлекает силуэт знакомого человека и дразнящий запах разрытой навозной кучи. И тут происходит то, что и требуется. Неизвестно откуда появляется вдруг собака. С лаем она мчится к нарушителям запретной для медвежат территории и не кусает (вышколена!), но, бросаясь от одного к другому, мгновенно выметает всю компанию со двора. Это очень важный момент воспитанья. Медвежата должны понимать: близость жилища, людей и собаки для них опасны, их надо всегда избегать. Достичь это