— Здорово у вас дело поставлено.
— Ну, с информацией у нас всегда порядок, — сказал Бриз, — вот с вами только трудновато.
— А что Хенч?
— Да ничего. Он пьянствовал с той девицей. Они немножко поцапались, слушали радио, проголодавшись, пошли перекусить. Так они проводили день за днем. Ну, теперь-то с этим покончено. У нее синяки под глазами, а он, наверное, когда-нибудь свернет ей шею. Таких, как Хенч и эта девица, пруд пруди.
— А что с его пистолетом?
— Пистолет тот самый. Пулю мы еще не получили, но патрон, найденный возле трупа, подходит, и, кроме того, отметка от выбрасывателя на нем такая же, как и после выстрелов, которые мы из этого пистолета сделали.
— Значит, кто-то подложил его Хенчу под подушку?
— Конечно. Зачем, было Хенчу убивать Филипса? Ведь он его даже не знал.
— Откуда это известно?
— Я это знаю, — сказал Бриз, вытянув руку. — Все тут писано черным по белому, ну и, конечно, имеются весьма разумные, бесспорные доводы. Скажите-ка мне, пожалуйста, разве можно после убийства затевать скандал, привлекая к себе внимание, да еще с пистолетом под подушкой. Девица была с ним целый день, но ничего не знает. Разве бы она стала скрывать такое? Кто для нее этот Хенч? Так, малый, с которым можно позабавиться, не больше. Так что оставим Хенча. Убийца слышал радио, и, оглушив Филипса, затащил его в ванную, и там его застрелил. Уж он-то пьян не был, он свое дело знал, будьте уверены. И вот он выходит из ванной, и вдруг, закрыв дверь, слышит, что радио смолкло, а Хенч с девицей уходят. Все было именно так.
— Откуда вы знаете, что радио выключили?
— Так мне сказали, — ответил Бриз спокойно, — в этой дыре есть еще и другие жильцы. Итак, радио выключили, эти двое вышли, и, конечно, шумели. Тут убийца выходит из квартиры и видит, что дверь Хенча открыта. Это было именно так, потому что иначе он не обратил бы на нее внимания.
— Где вы видели, чтобы, уходя, люди оставляли дверь открытой, да еще в таком районе, как этот?
— Все дело в пьянстве. Пьяница беспечен, его ум как бы расфокусирован, он занят одной какой-нибудь мыслью и только. Ну так вот, дверь не была распахнута настежь, а лишь чуть приоткрыта. Убийца вошел, и сунув пистолет под подушку, обнаружил там другой пистолет, и он забрал его, быть может, чтобы, насолить Хенчу.
— Этот пистолет теперь нужно проверить, — сказал я.
— Пистолет Хенча? Мы стараемся, но Хенч не знает его регистрационного номера. Конечно, если бы мы его знали, это могло нам что-нибудь дать. Но, в общем, я сомневаюсь. Вы ведь знаете, как это все бывает. Вы тянете за ниточку и вроде дело идет неплохо, но вдруг обрыв и больше ничего нет, конец. Ну, а теперь скажите мне прямо, нет ли у вас еще каких-нибудь вопросов, ответы на которые были бы вам полезны?
— Простите, но я устал, — сказал я, — и, кажется, отупел.
— Вот как, — усмехнулся Бриз, — а всего несколько минут назад вы просто блистали, вспомните-ка дело Кэссиди.
Я промолчал и стал было набивать трубку, но она была еще горячая, и я бросил это дело, отложил ее в сторону, чтобы она остыла.
— Господи, — медленно проговорил Бриз, — что же мне с вами делать? С одной стороны про вас не скажешь, что вы намеренно скрываете какие-то детали по этому делу, а с другой, разве можно поверить, что вы знаете лишь то немногое, что нам рассказали.
Я опять промолчал.
Бриз наклонился и загасил в пепельнице окурок сигары. Потом допил все, что оставалось в стакане, и встал, надев шляпу.
— Когда же немой заговорит? — спросил он.
— Не знаю.
— Ну что ж, придется мне вам помочь. Я даю вам срок до завтрашнего полдня, то есть до 12 часов, ну, может быть, до 12 часов с минутами. Все равно я не передам отчет по делу без ваших показаний. Надеюсь, вы обговорите все детали с вашим клиентом и решите, как поступить.
— А после этого?
— После этого я пойду к начальнику и скажу ему, что некий сыщик, Филип Марло, утаивает информацию по делу об убийстве и что я в этом абсолютно уверен. Что будет дальше? Дальше, мне кажется, вас клюнет жареный петух.
— Ух-ху, — сказал я. — Вы посмотрели у него в письменном столе?
— Ну конечно. Очень опрятный парнишка. Ничего нет, один лишь дневник. Да и в нем тоже ничего, кроме записей о том, как он был на пляже, или ходил с девушкой в кино, и она не поддалась на его ухаживания, о том, что он сидит в офисе без дела. Один раз он остался недоволен прачечной и исписал целую страницу. Были еще три или четыре стишка. Самое интересное, что все это было написано печатными буквами.
— Неужели?
— Да, только написано пером и чернилами, словно он собирался кого-нибудь запутать. И он писал ими так запросто, словно иначе и не умел.
— На карточке, которую он мне дал, он так не писал.
Бриз подумал минутку и кивнул.
— Значит, ему это нравилось. Да, в дневнике нигде нет его имени. Просто он играл сам с собой в такую игру.
— Вроде стенографии, которую вел Пипс, — сказал я.
— А это что еще такое?
— Один человек много лет назад вел дневник специально придуманными стенографическими значками.
Бриз взглянул на Спенглера, который как раз встал и допивал последние капли из стакана.
— Вы хотите нас доконать, — сказал Бриз, — мы от дела Кэссиди еще не оправились, а вы нам новое подкидываете.
Спенглер поставил стакан, и они направились к двери. Уже взявшись за ручку двери, Бриз пошаркал ногами, и, помотав головой, сказал:
— Высокую блондинку не знаете?
— Надо подумать, — сказал я, — возможно знаю, а рост у нее какой?
— Ну, какой у нее рост точно сказать нельзя, только она очень высокая, могла бы быть парой какому-нибудь очень высокому парню. Мы это узнали от одного итальяшки по имени Палермо, хозяина похоронного бюро, что напротив. Кстати, дом тоже принадлежит ему. Мы зашли к нему, и он нам сказал, что видел, как высокая блондинка выходила из этого дома примерно в половине четвертого. Управляющий, Пассмор, говорит, что такой не видел. Итальяшка еще говорит, что она была — просто картинка. Я ему в какой-то степени верю, потому что он прекрасно описал вас. Он видел, как она выходила из дома, а как входила — не видел. На ней были брюки, спортивная куртка и какая-то повязка на голове. Очень светлые волосы, которые выбивались из-под повязки.
— Нет, тут я вам ничем не могу помочь, — сказал я. — Но я зато вспомнил еще кое-что. У меня ведь есть номер машины Филипса. Он вам, возможно, пригодится. Вы по нему установите его предыдущий адрес.
Я поднялся, прошел в спальню, и, достав из кармана пиджака конверт, на котором был записан номер машины, вернулся и вручил его Бризу. Он посмотрел и сунул конверт к себе в бумажник.
— И это все, а?
— Все.
— Ну ладно, — сказал он. — Ладно, ладно.
Я видел, как они шли к лифту, размахивая руками.
Закрыв дверь, я вернулся к своему почти не тронутому стакану. Он был пуст. Я пошел на кухню, налил в него из бутылки и встал у окна со стаканом в руке, глядя, как на фоне темно-синего неба качаются верхушки эвкалиптов. Должно быть, опять подул ветер. Его порывы сотрясали стекла в окне кухни, выходящем на север, было слышно какое-то глухое постукивание в стену здания. Наверное, толстый провод бился об изолятор.
Я отпил из стакана и сразу пожалел, что не налил себе чистого виски. Вылил вино из стакана в раковину и налил в него холодной воды из холодильника.
Всего только двенадцать часов на то, чтобы разобраться в ситуации, которую я совсем не понимаю. Что же мне теперь делать? Выдать полиции своего клиента, выдать копам ее и ее семью. Да, уж если вы наняли Марло, то полиция к вам пожалует непременно! Зачем расстраиваться, зачем терзаться сомнениями и подозрениями? Обратитесь за советом к косоглазому, косолапому выпивохе-следователю: Филип Марло, Гленвью 7537. Вы только свяжитесь с ним, и он приведет к вам в дом лучших копов в городе. Что такое? Вы одиноки, вы в отчаяньи? Позвоните Марло и ждите, когда подъедет фургончик с копами.
Ничего у меня не получалось. Я вернулся в комнату и раскурил трубку, которая уже успела остыть на краю шахматного столика. Я медленно затянулся, но у дыма был запах горящей резины, и я отложил трубку в сторону. Так и стоял я посреди комнаты, то захватывая пальцами, то отпуская нижнюю губу.
Зазвонил телефон. Я схватил трубку и что-то буркнул в нее.
— Марло?
Какой-то низкий хриплый сип. Где-то я его уже слышал.
— Порядочек, — сказал я, — валяйте, выкладывайте, что там у вас. К кому я опять залез в карман?
— Ты, наверно, не глупый малый, — раздалось сипенье, — и, возможно, не прочь подзаработать.
— Сколько?
— Ну, скажем, пять сотенных бумажек.
— Здорово, — сказал я. — За что?
— Держи хвост пистолетом, — сказал голос, — это надо обговорить.
— Где, когда, с кем?
— Айдл-валли клуб, Морни. В любое время.
— А ты кто?
В трубке раздалось сильное фырканье.
— Спросишь у ворот Эдди Пру.
Разговор окончился, я положил трубку. Было уже почти половина двенадцатого, когда я вывел машину из гаража и поехал вниз по переулку.
15
Я уже проехал миль двадцать на север, теперь широкое, полого поднимавшееся к холмам шоссе с цветущим газоном посередине заканчивалось. За ним начиналась асфальтированная дорога, которая, изгибаясь, между холмами, убегала куда-то вдаль. Это и была долина Айдл-валли.
У обочины дороги, на склоне холма стояло низенькое белое здание с черепичной крышей. На освещенном прожектором плакате, прикрепленном над крыльцом, было написано: Айдл-валли патруль. Через распахнутые ворота к зданию вела дорога, посреди которой стоял белый квадратный щит. На нем буквами, составленными из отражающих свет дисков, было написано СТОП. Доску и участок дороги перед ней освещал еще один прожектор.
Я остановился. К моей машине подошел человек в форме со звездой, с пистолетом в кожаной кобуре. Он оглядел машину, взглянул на номер.