Получив хорошие отпечатки пальцев Ваннье (им это было гораздо легче сделать, чем мне), они еще раз обследовали квартиры Филипса и Хенча. Отпечатки пальцев Ваннье были найдены на кровати Хенча, а в квартире Филипса его отпечатки были найдены в туалете на рычаге сливного бака. Заручившись фотографиями Ваннье, они спросили людей, живших поблизости. Действительно, несколько человек подтвердили, что видели его на улице. Замечательно, что никто из живших в доме не видел его.
Отсутствовал пока мотив убийства. Но тут им оказал любезность Тигер, которого схватили в Солт-лэйк-сити. Он пытался продать дублон Брашера одному нумизмату, который решил, что монета подлинная, и заподозрил кражу. В отеле, где Тигер остановился, нашли еще дюжину подделок. В полиции он во всем сознался, показал подлинную монету и способ, которым он отличал ее от подделок. Где ее взял Ваннье, он не знал, а владелец ее так и не объявился. Дело было закрыто, так как было установлено, что Ваннье совершил убийство. Было решено, что после этого он покончил с собой, хотя в этом и были сомнения.
Тигера через некоторое время выпустили, потому что он никого не убивал, а обвинялся всего лишь в преднамеренном мошенничестве. По законам штата Юта, где он был арестован, он был признан невиновным, так как золото он купил законным путем, а подделка старинных монет штата Нью-Йорк не подходила под статью о подделках в штате Юта.
В признание Хенча они никогда не верили. Бриз сказал мне, что они сделали это, чтобы надавить на меня. Бриз считал, что я все расскажу, потому что мою совесть будет мучить невиновность Хенча. Правда, Хенчу от этого не стало легче. Ему пришили дело об ограблении нескольких винных лавок и связь с неким Гаэтано Приско, который обвинялся в убийстве. Я не знаю, был ли Приско родственником Палермо, но арестовать его не удалось.
— Ну и как? — спросил Бриз после того, как он рассказал мне все это.
— Два неясных вопроса, — сказал я, — почему Тигер смылся и почему Филипс жил на Корт-стрит под чужим именем?
— Тигер смылся потому, что лифтер сказал ему, что старик Морнингстар убит, и он почувствовал, что запахло жареным. А Филипс взял фамилию Ансон из-за того, что он совсем разорился и не смог платить налоги. Это объясняет заодно и то, что он связался с таким делом, которое было темным с самого начала.
Я кивнул в знак согласия.
Бриз пошел проводить меня до двери. Положив свою тяжелую руку мне на плечо, он слегка сжал мне его пальцами.
— Вы помните, как той ночью у себя в квартире вы кричали мне и Спенглеру о деле Кэссиди?
— Да.
— Потом вы сказали Спенглеру, что никакого дела Кэссиди не было. Но оно было, только под другим именем. И я им занимался.
Хлопнув меня по плечу, он открыл мне дверь, и улыбнувшись, посмотрел мне прямо в глаза.
— После этого дела, — сказал он, — я даю иногда шанс некоторым парням, хотя, может быть, они того и не заслуживают. Это, пожалуй, единственное, что могут сделать такие рабочие лошади, как вы или я против этих грязных миллионов. Всего вам доброго.
Была уже ночь. Я сидел у себя дома, переодевшись во все домашнее. Я сделал себе коктейль и сел за шахматный столик, чтобы разыграть одну из партий, сыгранных Капабланкой. В ней было сорок девять ходов. Это была прекрасная партия, спокойная и безжалостная, развивавшаяся с той неумолимостью, которая вызывает дрожь восхищения.
Закончив ее, я подошел к окну и вдохнул ночной воздух. Потом пошел на кухню, и, вымыв стакан, налил в него ледяной воды из холодильника. Сделав несколько глотков, я посмотрел в зеркало, висевшее над раковиной, и сказал:
— Ты и Капабланка.
Дама в озере
1. Вмешательство полиции нежелательно
Было это в конце августа. Уже с самого раннего утра парило. Я сидел в своем офисе, положив ноги на стол, и обливался потом, то и дело прикладывая к шее и лицу полотенце. Зазвонил телефон.
— Как дела, парень? — услышал я голос Мак-Джи, сыщика при шерифе, который иногда подбрасывал мне небольшие расследования, за что я ему был весьма благодарен — иначе я помер бы наверное с голода. — Опять сидишь как у праздника? Тут есть один тип, его зовут Говард Мелтон. У него исчезла жена, но в полицию он обращаться не хочет. Шериф его знает. Его офис находится в Авенант-Билдинг, компания «Дореми», поставляющая косметику. Говорят у него шикарный кабинет, так что не забудь снять ботинки, когда он тебя в него пригласит.
Авенант-Билдинг находилось на Шестой улице. Компания «Дореми» помещалась на седьмом этаже. Я вошел в лифт, и молоденькая красивая лифтерша в серой русской блузе и берете, как у Рембрандта на знаменитом автопортрете, мне улыбнулась. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошел в приемную — огромный персидский ковер на полу и масса стеклянных флакончиков разной формы на стеллажах. В углу за коммутатором сидела ничего собой не представляющая молоденькая особа. Прямо передо мной стоял огромный стол с цветами в вазе и табличкой, на которой было написано: Мисс Ван-де-Грааф.
Высокомерно оглядев меня, она поправила на переносице указательным пальцем очки, как у Гарольда Ллойда и сообщила, что у мистера Мелтона сейчас совещание и что она могла бы передать ему мою визитную карточку, когда он освободится. Я сказал, что карточки у меня, к сожалению, нет, но что она может сказать мистеру Мелтону, что его хочет видеть Джон Далмас от мистера Веста.
— Мистер Мелтон знает мистера Веста? — спросила она чуть-чуть надменно.
— Откуда мне знать, миледи. Если бы я был знаком, с мистером Мелтоном, то возможно знал бы и его друзей.
— По какому делу вы хотите его видеть?
— По личному.
— Понятно, — сказал она и стала перекладывать бумаги. На ее лице появилось выражение: «Если бы не мое хорошее воспитание, то я бы бросила в тебя ручку из письменного прибора».
Я пошел и сел в голубое кожаное кресло, от которого сильно пахло одеколоном, так что мне показалось, будто я попал в парикмахерскую.
Примерно через полчаса открылась массивная дверь кабинета, и из него вышли два все еще продолжающих над чем-то смеяться джентльмена. Третий человек стоял на пороге кабинета, придерживая дверь. Он не перестал подобострастно хихикать до тех пор, пока за теми двумя не закрылась дверь приемной. Тотчас же улыбка исчезла с его лица и, поглядев на секретаршу, он спросил тоном строгого начальника:
— Звонил кто-нибудь?
— Нет, сэр, — ответила она. — Вас хочет видеть некий мистер Далмас от некоего мистера Веста по личному делу.
— Знать никого не знаю, — буркнул он. — Вечно ко мне лезут всякие. — Он остановил на мне тяжелый взгляд обремененного делами босса и с силой захлопнул дверь.
Мисс Ван-де-Грааф посмотрела на меня и понимающе усмехнулась. Я достал сигарету, закурил и опять закинул ногу на ногу. Минут через пять дверь кабинета открылась, и он, сказав секретарше, что вернется через полчаса, пошел к выходу.
Не дойдя до двери шагов восемь, он вдруг резко повернулся и направился ко мне. Высокий, — видимо метр восемьдесят пять ростом, — хорошо сложенный мужчина с одутловатым лицом с уже заметными следами старения. Черные глаза, взгляд твердый, но с хитринкой.
— Это вы хотели меня видеть?
Я встал из кресла, достал из кармана бумажник и подал ему визитную карточку. Он положил карточку на ладонь и стал ее рассматривать.
— Кто такой мистер Вест?
— Это долгий разговор.
— Можно и поговорить, — сказал он, посмотрев мне прямо в глаза, — пройдемте в мой кабинет.
Когда я проходил мимо стола секретарши к двери кабинета я заметил, что она что-то нервно чиркала на листке бумаги.
Кабинетом служила большая, продолговатая комната, у дальней стены которой стояли восьмисотдолларовый стол и позади него кресло с высокой спинкой. Над креслом висел портрет крепкого на вид старичка с длинным носом, который он, видимо, умел держать по ветру. Мелтон сел в кресло и, достав из стола ящичек с сигарами, подвинул его мне. Чувствуя на себе его пристальный, изучающий взгляд, я стал раскуривать сигару.
— Имейте в виду, дело строго конфиденциальное.
— Ясно.
Он еще раз прочитал все, что было написано на моей визитной карточке и затем спрятал ее в кожаном бумажнике с золотой монограммой.
— Кто вам посоветовал ко мне зайти?
— Один мой приятель. Он работает в офисе шерифа.
— Расскажите мне о нем.
Я назвал Мак-Джи и еще несколько лиц, знающих меня с хорошей стороны. Он позвонил по указанным мной телефонам и, достав платок, стал вытирать им лицо и шею.
— Все верно, — сказал он. — А теперь я хотел бы видеть ваши бумаги.
Я достал из бумажника фотокопию разрешения на право вести частный сыск и он, прочитав его, кажется остался доволен.
— Сколько? — спросил он.
— Двадцать пять зелененьких в день плюс оплата издержек.
— Это очень много. Что имеется в виду под издержками?
— Бензин, деньги на тот случай, когда надо подмазать, деньги на еду и питье.
— Вы что поститесь, когда не ведете расследование?
— Конечно нет, но тогда я питаюсь гораздо скромнее.
— Я думаю, мы с вами договоримся, — сказал он усмехнувшись.
Он достал из нижнего ящика стола бутылку виски и стопки и налил себе и мне. Мы выпили. Он поставил бутылку на пол, промокнул платком губы и закурил сигарету с золотым ободком.
— В наше время и пятнадцать неплохо, — сказал он, выдохнув струю дыма. — И не надо налегать на питье.
— Я пошутил. Мне кажется тому, кто умеет шутить, легче доверяют.
— Пожалуй, — сказал он и опять усмехнулся. — Я хочу, чтобы вы сразу же приняли на себя следующее обязательство: ни при каких условиях не обращаться за помощью к кому-нибудь из своих друзей-копов.
— Разумеется. Но только в том случае, если вы никого не укокошили.
Он рассмеялся.
— Да вроде бы нет. Вам надо будет найти мою жену, установить за ней слежку и сообщить мне, где она находится и чем занимается. Имейте в виду, она не должна знать, что за ней следят. У меня есть загородный дом в горах в десяти милях от поселка Пума. Дом стоит на берегу озера. Это озеро и его окрестности принадлежат мне и двум моим приятелям. Вы, конечно, знаете, где это?