– Я их видел.
– Уверены?
– Да.
– Одну минуту, пожалуйста.
Ресторан был заполнен почти наполовину, но я не видела знакомых лиц ни внутри, ни в вестибюле.
– Да, Векслер… есть такой. Гм… господин Бенедикт, вы лично знакомы с этими людьми?
– Да.
– С обоими?
– Совершенно верно.
– Очень хорошо. Вы остановились на станции?
– Да.
– В отеле?
– Совершенно верно.
– Хорошо, спасибо. Мы проследим за ними. Будьте на связи.
Мы сидели, глядя друг на друга.
– Что думаешь? – спросила я.
– Если на них вдруг наткнутся, то арестуют.
Пока мы пробовали напитки и раздумывали, заказать ли еду, я сообщила службе сервиса, что наши планы изменились и багаж следует доставить в отель.
Примерно через час мы вошли в вестибюль отеля. Именно тогда меня начала бить нервная дрожь. Помню, у меня вдруг возникло ощущение, что Векслер подстерегает нас в лифте или за углом. В коридоре я достала из сумки скремблер. Мы проверили мою комнату с оружием наготове – никто не собирался недооценивать доброго доктора.
Наконец я поставила чемоданы, включила головизор и оставила включенным свет, желая создать впечатление, будто я в номере. Затем мы проделали ту же процедуру в номере Алекса.
Если наша реакция кажется вам слишком острой, прошу учесть, что нам пришлось немало пережить. Так или иначе, Алекс сказал, что нисколько не сомневается в скором приходе гостей.
Он поприветствовал искина по имени Айя. У нее был мягкий женский голос.
– Айя, ты можешь изобразить администратора Килгора? – спросил он.
– Могу ли я воспроизвести его голос?
– Да.
– Конечно. – Она произнесла низким килгоровским баритоном фразу о том, что свобода – благо для каждого, где бы он ни находился.
– Хорошо, – сказал Алекс. – Отлично. Я бы хотел кое о чем тебя попросить.
– Если это в моих силах, сэр.
Комнаты были меньше, чем в отелях того же класса на планете, но выглядели нисколько не хуже – шелк и лаванда.
Был даже балкон, выходивший в главный вестибюль. Сквозь прозрачный потолок открывался великолепный вид на край галактики, освещенный заходящим – или восходящим – солнцем.
Выйдя в стеклянную дверь, я внимательно ее осмотрела. Балконы соединялись узким карнизом: я решила, что даже Крестофф не пройдет по нему. Вернувшись в номер, я закрыла дверь и задернула занавески.
Мы немного поговорили и посмотрели новости об эвакуации. Все оживленно обсуждали помощь от Конфедерации и Собрания. Щит практически не упоминался – разве что как пример безрассудства руководителей планеты.
«Все равно ничего не вышло бы, Джей, – сказал один из комментаторов. – Пришлось бы бросить туда весь эвакуационный флот, практически с нулевым шансом на успех. Думаю, они поступили правильно, решив вывезти с планеты как можно больше людей и сосредоточиться на строительстве убежищ».
Мы старались говорить как можно тише: стоявшие за дверью не должны были догадаться, что в номере есть еще один человек. Мы не слишком рассчитывали одурачить Векслера, но принять меры предосторожности не мешало.
В конце концов я задремала в кресле. Когда я проснулась, Алекс заметил, что на станции раннее утро, но все-таки неплохо было бы поужинать.
– Конечно, – согласилась я.
Он взял со стола отельный справочник:
– Пожалуй, стоит заказать еду в номер.
– Зачем? Мы же решили, что в общественных местах безопаснее.
– Придется выйти в коридор и спуститься на лифте. Если они что-то замышляют, пусть лучше придут к нам сами.
– Ладно.
– А еще можно взять только один ужин. Для меня.
– Я у себя в номере?
– Именно. – Он позвонил вниз, заказав фирменное блюдо, бокал белого вина и булочку с корицей.
Мы немного подождали. Послышались шум лифта и шаги в коридоре. Где-то открылась дверь, и снова стало тихо.
После еще одной ложной тревоги в дверь наконец постучали. Алекс знаком велел мне скрыться в ванной. Убедившись, что я скрылась из виду, он открыл дверь.
– Добрый вечер, сэр. – Голос принадлежал не Векслеру.
Алекс посторонился. Служащий внес в номер поднос и маленькую бутылочку вина, оставив дверь распахнутой. Поставив поднос на кофейный столик, он откупорил вино и наполнил бокал, после чего расстелил салфетку и положил приборы. Алекс дал ему чаевые. Он поблагодарил и вышел из номера, закрыв за собой дверь.
– Что ж, – сказал Алекс, садясь за стол, – не сработало.
– Да, не сработало.
Он посмотрел на ужин – парная рыба, овощи и тост.
– Я поделюсь с тобой.
– Или со мной, – послышался голос из дальнего конца комнаты. За балконной занавеской стояла Крестофф, с бластером в руках.
Я ее недооценила.
– Не делайте резких движений, – предупредила она. – Колпат, иди сюда, чтобы тебя лучше было видно. Да, вот так. Хорошо. Бенедикт, медленно встань и подойди к двери.
Алекс отодвинул поднос и поднялся. Я продолжала стоять.
– Не лучшая мысль, – заметил он. – Тебе же будет хуже.
– Делай, что сказано. Поверни ручку, чтобы освободить защелку. И не пытайся открыть дверь.
Алекс подчинился.
– Теперь отойди на середину комнаты. Вместе со своей секс-игрушкой. – Она удостоила меня короткой улыбкой.
Алекс отошел. Дверь открылась, и появился Векслер. В руках он держал бутылку с каким-то крепким напитком.
– Алекс, Чейз, рад снова вас видеть, – сказал он, затем закрыл дверь и достал из кармана скремблер. – Я боялся, что вы не вернетесь.
– Вас все равно схватят, – сказал Алекс. – Зачем вам это?
– Хочу насладиться зрелищем расплаты. – Он посмотрел на диван и несъеденный ужин. – Садитесь оба. И заканчивайте то, что начали.
Мы продолжали стоять, глядя на него.
– Садитесь.
Мы сели. Вошла Крестофф, оставив открытой балконную дверь.
– Колпат, – улыбнулась она, – тебя-то я и искала. Микель, оставь ее мне. Нет возражений? – Она не сводила с меня взгляда. – Ну что, дорогая? Только ты и я? – Она положила бластер на кресло. – Отложим игрушки и разберемся по-честному?
Векслер покачал головой.
– Мария, не делай глупостей, – сказал он. – У тебя еще будет шанс.
Забрав оружие, Крестофф присела на край кресла. Алекс не обращал на нее никакого внимания.
– Что вам, собственно, нужно?
– Вы присутствовали при посадке на «Квеваллу». Неужели вы не ощутили боли, которую сами причинили?
– Не говорите чушь, доктор. Часть тех слез – слезы облегчения. Люди отправляли своих детей в безопасное место.
– Я не про них, идиот. Эти сцены записаны, их показывают по всей планете. Как вы думаете, у скольких зрителей детей никуда не вывозят? Они останутся в городах, когда грянет «удар молнии», и три года будут влачить жалкое существование. А все из-за того, что вам и вашей партнерше захотелось славы. Будьте прокляты. – Взгляд его упал на меня. – Будьте прокляты вы оба.
– Похоже, вы несколько переутомились.
– Два миллиарда людей не смогут покинуть планету, независимо от размера флота. Два миллиарда, Алекс. Вы отобрали у каждого из них три года нормальной жизни. Посчитайте сами.
– И поэтому вы решили сохранить все в тайне?
Я слышала тяжелое дыхание Векслера.
– Алекс, вы действительно настолько глупы? Вы считаете, что это я так решил?
– Я знаю, что были и другие. Дело не в этом.
– У нас демократическое правительство. Или было демократическим. Подозреваю, что сейчас оно разваливается на части.
Алекс попробовал тост.
– Хотите сказать, что Килгор все знал?
– В самом деле? Пожалуй, вы сообразительнее, чем я думал. – Он вздохнул. – Что ж, полагаю, пора заканчивать.
Взгляд Алекса упал на скремблер:
– Вы же не собираетесь применить его прямо здесь?
Векслер покачал головой:
– Нет, конечно. Только если не будет иного выхода. Но с вами произойдет несчастный случай.
– Вот как? Что вы имеете в виду?
– Вы этого еще не знаете, но вы с молодой леди решили устроить вечеринку. Прямо сейчас. И к несчастью, слишком много выпили. Когда все случится, она окажется полуголой. – Он повернулся ко мне. – Колпат, снимите блузку.
Я поколебалась.
– Давай, дорогуша, – сказала Крестофф.
Я расстегнула блузку, под которой ничего не было.
Векслер взял из шкафа два стакана, открыл бутылку и наполнил их жидкостью цвета какао, после чего поставил стаканы на кофейный столик:
– Это корала, довольно крепкий напиток. После одного стакана вы станете чуть податливее. – Он снова посмотрел на меня. – Колпат, снимите, пожалуйста, эту ужасную блузку.
Он отошел назад. Алекс взял стакан и протянул второй мне.
– Сейчас произойдет вот что: вы развлекаетесь от всей души, но, к несчастью, не рассчитаете дозу. Как это ни печально, вы оба свалитесь с балкона. – Он пожал плечами. – Прискорбный конец для тех, кто оказал такую помощь Салуду Дальнему, но вас утешит то, что вы умрете в объятиях друг друга. К тому же благодаря корале вы не почувствуете боли.
– Мы не любовники, – сказала я.
– Правда? Что ж, тем больше позора. Но никто в это не поверит. А теперь, дорогая, снимите блузку. Я вынужден настаивать на этом.
Блузка была заправлена в брюки.
– Вы не против, если я встану? Я не могу снять ее сидя.
– Конечно, – подумав, ответил Векслер. – Но, пожалуйста, осторожнее.
Между мной и Крестофф не должно было быть никаких препятствий: мне вовсе не хотелось перелезать через кофейный столик, чтобы добраться до нее. Алекс тоже встал. Векслер жестом велел ему снова сесть, но Алекс не подчинился.
– Что стало с героем революции? – спросил он. – Как вы превратились в дешевого бюрократа? И как вас удалось подкупить?
– Хватит, – оборвал его Векслер.
Алекс прошел за моей спиной, оказавшись на одной прямой с Векслером.
– Вы без всякого сожаления готовы пожертвовать кем угодно для своего начальства? Даже Викки Грин?
Слова «Викки Грин» были сигналом для искина.
– Векслер, у вас вообще есть совесть? – послышался голос Килгора. – Как вы могли?