На нем был элегантный светлый льняной пиджак с закатанными рукавами, такие же брюки и соломенная шляпа — последняя болталась за плечами на резинке.
— А вы скорее похожи на персонажа «Смерти на Ниле»…
— На «прославленного Эркюля Пуаро»? — спросил Ленни, имитируя бельгийский акцент.
— Нет, я скорее о персонаже, которого играла Анжела Лэнсбери.
Улыбка Ленни стала еще шире. Затем он указал на футболку Томаса и спросил:
— Неужели и для черной кожи солнце опасно?
— Вам бы, кстати, тоже не мешало покрыть голову. С такой скоростью обезвоживания я даже не смогу отлить вам из природного крантика, если вы вдруг упадете в обморок.
— Я тронут вашей заботой.
Ленни водрузил шляпу на голову и поправил ее, осторожно касаясь полей большим и указательным пальцами то одной, то другой руки.
— О’кей, Лоренс, — сказал он, — теперь я тоже готов к переходу через пустыню.
Они миновали приземистое белое здание, похожее на бункер, и вышли из поселка на дорогу. Вслед им со своего рекламного плаката смотрел Король-Жаба.
— Вы заметили этого монстра? — спросил Томас.
— Кермит[11] над нами смеется. Не обращайте внимания.
— BMC означает Bullfrog Mining Company. Кажется, местную шахту прикрыли. Интересно, что за люди здесь раньше жили и что с ними стало.
Ему на ум пришли кадры из фильмов — беззубые старики, игроки на банджо, какие-то типы, вооруженные пилами, и прочие личности явно дегенеративного вида (хорошо еще, если не каннибалы).
Слишком много видео, старина. Слишком много видео.
— Это старая шахта по добыче буры, — сказал Ленни.
— Чего?
— Буры. Это руда, напоминающая скопление маленьких шариков хлопка. Из нее много чего делают. Стиральный порошок, инсектициды и так далее — вплоть до обшивки челночных космических аппаратов. В девятнадцатом веке требовались две повозки и двадцать мулов для ее транспортировки, в пустыне Мохаве. В наши дни добыча производится с помощью рудоподъемников высотой в пять этажей, управляемых со спутника.
— Надо же, вы так хорошо в этом разбираетесь!
— Одно из моих предприятий работает в этой области.
— Одно из ваших предприятий? Так вы, значит, богатый бизнесмен?
— Богатый пенсионер. Я все продал. — Он улыбнулся. — Поэтому у меня и нашлось время прогуляться с вами.
Они спустились в небольшой овраг, затем снова поднялись по склону. За ним оказался похожий овраг, потом еще один. Пейзаж напоминал гигантское складчатое покрывало в светло-желтую и охряную полоску, тянувшееся до самого горизонта. Томас пытался не обращать внимания на жару. Ботинки увязали в песке, словно он шел по сухой, рассыпчатой корке вчерашнего пирога.
— А вы откуда? — спросил он Ленни.
— Из Нью-Йорка. У меня небольшая квартира на Парк-авеню, 740. Бывший дом Джекки Кеннеди.
— Должно быть, она вам недешево обошлась.
— В сто пятьдесят.
— Тысяч? Ну, это еще по-божески…
— Миллионов. Если на вашем банковском счету меньше этой суммы, то синдикат, скорее всего, откажет вам в местожительстве. Заметьте, что помимо этого нужно соответствовать и ряду моральных критериев. Жители этого дома очень придирчиво отбирают себе соседей.
Томас не сразу нашел что сказать.
— А, понятно, — ответил он наконец. — Хм, ну и как вы себя здесь чувствуете? Я хочу сказать — без привычных двух дюжин слуг и даже самого скромного лимузина?
— Мой лечащий врач рекомендовал мне пешие прогулки.
— А ваши близкие не забеспокоятся? Как-никак, от нас уже два дня никаких известий.
— У меня нет семьи. Что касается моего бизнеса, там все крутится и без меня. По правде говоря, мое отсутствие не более губительно для моих дел, чем укус мухи для задницы слона.
Они продолжали идти. Томас больше ни о чем не расспрашивал, погрузившись в мрачные мысли. С момента катастрофы прошло около тридцати шести часов — и никакого автомобиля, ни вертолета, ничего!
Или за ними послали караван верблюдов?!
Ленни жестом указал ему на гигантский кактус, под которым виднелся ржавый автомобильный каркас.
— Кажется, даже эта развалюха сейчас в лучшем состоянии, чем я. Может, нам немного полежать в тенечке?
— Знаете что, Ленни?
— Да?
— Перестаньте меня клеить.
— А что, это именно так выглядит?
— У меня с ориентацией все в порядке. К тому же я черный, а вы белый. И у нас лет тридцать разницы в возрасте.
Ленни посмотрел на него с сокрушенным видом.
— У вас нет никакой фантазии.
— Я вас сюда с собой не тащил.
Томас слепо наклонился, вглядываясь в дорогу. На ней виднелись следы шин.
— Смотрите-ка, — сказал он. — Похоже, тут проезжал автобус.
— Есть и другие следы, поуже. Думаете, тут все-таки иногда кто-то ездит?
— Понятия не имею. В последний раз кто-то мог проезжать и несколько месяцев назад… Однажды в Африке я ехал по таким следам на джипе. Думал, они меня куда-нибудь выведут. Ничего подобного — я так и не добрался к какому-либо населенному пункту и вдобавок потерпел аварию.
— И что вы сделали?
— Ту же ошибку, что и Камерон: я пошел за помощью на своих двоих. Через несколько дней меня нашли кочевники. Я к тому времени почти не отличался от сухой деревяшки.
Ленни вытер губы платком.
— Значит, по-вашему, поблизости нет никакого жилья?
Томас посмотрел на цепочку холмов. Не было слышно ничего, кроме свиста ветра. Он ободряюще хлопнул Ленни по спине.
— Ну, во всяком случае, здесь нет такой толчеи, как на концерте Мадонны!
Они снова тронулись в путь. В течение получаса Ленни пытался вытянуть из своего спутника подробности по поводу пребывания того в Африке. Томас это предвидел и теперь спрашивал себя, как много на самом деле известно старику. Рассказала ли ему Карен что-то еще? Другие ужасные подробности его прошлого? Он предпочитал над этим не задумываться и отвечал уклончиво. Однако Ленни не собирался так быстро сдаваться.
— Значит, вы работали в службе гуманитарной помощи?
— Вы вообще когда-нибудь прекращаете болтать, а?
Ленни пожал плечами.
— Просто поддерживаю беседу.
Томас вздохнул.
— Ну да, я работал в разных гуманитарных организациях. Принимал участие в вакцинациях населения в Нигере, занимался доставкой лекарств — кстати говоря, эта работа хорошо оплачивалась. Но потом я ее бросил. Гуманитарная помощь — это что-то сродни наркомании. Столько людей зависят от вас, что в конце концов возникает и обратная зависимость — вы «подсаживаетесь». И одновременно начинаете думать, что обладаете почти божественной властью. Спасаете жизни, изменяете судьбы… Это опасная фаза.
— Почему?
— Вопреки общепринятому мнению, люди, которые живут в африканской глубинке, нам вовсе не завидуют. Они ведут свой привычный образ жизни. Когда они заболевают, то предпочитают не вмешиваться в ход болезни, даже если она переходит в неизлечимую стадию. Или же обращаются к традиционной медицине. Нам, конечно, трудно это понять — мы вечно стремимся к переменам. В Бикаву, в Заире, я видел одного католического миссионера-экзорциста, итальянца лет шестидесяти, который собирался изгонять бесов из местных жителей. Он работал по двадцать часов в сутки без еды и отдыха. Он выглядел таким хрупким и нелепым — со своей епитрахилью, в кругленьких очочках… Если честно, я даже не знаю, кто был больше одержим — он или его подопечные.
Ленни слегка поморщился.
— То есть вы хотите сказать: сначала веришь в то, что изменяешь ход вещей, потом выясняется, что ход вещей изменяет тебя?
— Совершенно верно.
— Простите, я, кажется, начинаю уставать… — Костюм Ленни промок от пота. — Наверно, мне не стоило идти с вами…
Томас и сам чувствовал, что пора возвращаться. Он подошел к Ленни и подхватил того под руку.
— Это я должен извиниться, — сказал он. — Камерон просто кретин, он сам впутался в это дерьмо, и пусть теперь как хочет. Возвращаемся.
Они повернули обратно. Раскаленный ветер продолжал свистеть вокруг них. Они снова прошли мимо старого брошенного автомобиля. В это мгновение ветер пронесся сквозь окружающие его сухие заросли, и Ленни внезапно остановился, стиснув запястье Томаса.
Камерон лежал на земле — буквально в нескольких метрах от того места, где они недавно останавливались.
Они вполне могли бы не заметить его и сейчас — неподвижное тело, полускрытое растительностью.
ГЛАВА 26
― Камерон!
Они устремились к нему. Светловолосый гигант с квадратными плечами лежал ничком. Томас склонился над ним.
— Он мертв? — прошептал Ленни.
— Нет.
— Шея и плечи все красные…
— Это солнечные ожоги.
— Что, если бы мы его не увидели? Он бы тут буквально сгорел…
— Я как раз хотел сказать то же самое.
Томас оттащил Камерона в тень и осторожно перевернул на спину. Губы Камерона были абсолютно сухими и растрескавшимися. Из уголка рта стекала тонкая ниточка слюны.
— Коул, вы меня слышите?
Камерон застонал.
Томас просунул палец ему в рот и ощупал им ротовую полость. Язык и внутренняя сторона щек были лишь слегка влажными.
— У него сильное обезвоживание… Придется его тащить. Помогите мне.
Он закинул одну руку Камерона себе на плечо и обхватил его под мышку с другой стороны.
— Мне что, приподнять его? — спросил Ленни.
— Нет, я не собираюсь потом тащить еще и вас. Вам придется просто послужить опорой. Остальное я возьму на себя.
Ленни, хотя не без труда, исполнил эту просьбу.
Первые несколько шагов Томас пошатывался, но потом вошел в ритм, и они медленно двинулись по дороге обратно.
— Он умрет? — спросил Ленни.
— Нет, у него просто солнечный удар. Он ничего не надел на голову… Успел только найти хоть крошечный клочок тени, перед тем как вырубился…
Дорога казалась им нескончаемой. Солнце миновало зенит и начало потихоньку спускаться к горизонту, но жара ничуть не уменьшилась. Томас чувствовал, как при каждом вдохе в гортань словно впивается сотня тонких иголочек. Он с трудом заставлял себя сглатывать слюну.