Но и самим душегубам про то было хорошо ведомо, и потому бежали они опрометью куда глаза глядят. Знать не знали, но всем нутром своим черным чуяли, что вои те, кои приближаются к Ожску, ворочаются из-под Рязани, а потому за свой град мстить будут страшно. Тут уж веревки с суком не жди — либо, привязав за ноги, лошадьми растащат, да еще не торопясь, чтоб в полной мере прочувствовал, либо к согнутым деревьям привяжут да отпустят. И что так, что эдак — конец один, страшный и мучительный.
Но не успел разбежаться почти никто. Даже тех, кто исхитрился и добрался до леса да там затаился, местные охотники все равно потом сыскали по следам. Впрочем, их уже ждал обычный сук — первую жажду мести дружинники утолили поутру.
А вот княжескому тезке, который возглавлял дружину, и повезло и нет одновременно. Он Гремислава повелел живым или мертвым взять, да утек вожак. Не успели их от Оки отрезать, так они прямо в реку вместе с конями и ухнули. И ведь стрелами вдогон били. Хорошо стреляли, кучно, прицельно, так что вместо двух десятков прыгнувших только трое на тот берег вышло, а среди них… Уж лучше бы все целыми остались, лишь бы Гремислав не выплыл, но, видать, не судьба.
Это невезение.
Зато пока вылавливали татей в лесу, двоих человек лишились — терять-то беглецам было нечего, а и заяц на охотника кидается, если его в углу зажать. А первым из этих двоих как раз и оказался Константин, потому как все время ехал впереди.
Иной кто возразит — в чем же удача? Скорее напротив. Но княжеский тезка сам смерти искал, ибо нет больше могучей ватаги татей — это хорошо. Но и Рязани нет — это плохо. И свершившееся худо перевешивает тысячу таких хорошо. И не в том дело — повелит его князь казнить или помилует, что скорее всего. Тут загвоздка в ином — как самому в княжеские глаза после случившегося глядеть. А воеводе, который ему доверился? А тем людишкам, что живы остались, но родичей лишились?
Ведь хуже сожженного града только гибель княжича могла бы стать, но хоть тут бог миловал, ибо Святослава целый десяток оберегал. Тезка князя слово на мече дал, что никто из них, каким бы удальцом ни был, лишний рассвет без княжича не увидит, а он своим обещаниям завсегда верен был. Да и не приключилось в Березовке боя. Не с кем.
Вот и получается, что улыбнулась ему все ж таки удача. В точности как он просил. Поэтому, умирая, он улыбался. А вот всем прочим было не до улыбок…
Глава 25Печальный сказ
Широко, необозримо,
Грозной тучею сплошной,
Дым за дымом, бездна дыма
Тяготеет над землей…
Терем княжой, хоть времени прошло всего ничего, поставили заново — о том позаботился уцелевший Зворыка. Не целиком, разумеется, но имелось где спать, где поесть и где князю сотников дружинных выслушать. Их Константин не бранил — они в подчинении у его тезки находились, приказы выполняли, поэтому не за что. Да и про него самого хоть и хотелось время от времени высказаться, но не позволял — погиб парень, так чего уж теперь.
Верховный воевода на протяжении всех опросов за столом подле Константина не сидел — стоял вполоборота к нему, у оконца, а точнее сказать, у оконного проема, в который еще не успели вставить раму. С улицы тянуло гарью и смрадом горелого человеческого мяса, но он не обращал внимания на все это — в сравнении с тем огнем, что полыхал в его груди, ничто остальное особого значения не имело.
— Вот так-то, Вячеслав Михалыч, друг мой ненаглядный, — повернулся князь к нему сразу после того, как отпустил последнего из сотников. — Заварил ты кашу своим отъездом, нечего сказать.
— Оправдываться не буду, — вздохнул Славка, снимая с себя красную шапку — знак верховной воинской власти, который Константин ввел еще зимой, перед битвой у Коломны. — Хреновый из меня воевода получился, чего уж тут. А знаешь, что самое поганое? — Он впервые за последние сутки посмотрел князю в глаза и печально улыбнулся. — Ты даже не догадываешься, что именно. Так вот, прикидывая, как бы я сам поступил в тот день, могу сказать, что, останься я в Рязани, — ничегошеньки бы не изменилось.
— То есть я все равно прикатил бы к пепелищу? — уточнил князь.
— К нему самому, — подтвердил Вячеслав. — Потому как действовал бы я точь-в-точь как твой тезка. Решил бы дать всей дружине поразмяться и оставлять в городе тоже никого бы не стал. А зачем? На границах все спокойно, а чем больше народу под рукой, тем проще управиться с бандюками.
— Да на них и четвертой части того, что в Рязани было, за глаза бы хватило, — перебил Константин.
— Речь не о том, — пояснил Вячеслав. — Раздолбать их и впрямь много народу ни к чему. А вот позже, разбежавшихся вылавливать, — тут да. Я тебе больше скажу — вышло бы еще хуже.
— Есть куда? — искренне удивился Константин.
— Есть, — кивнул Вячеслав. — Так у тебя хоть сын в живых остался, а если бы в Рязани был я, то с собой в Березовку его бы не взял — рискованно. Это твой тезка уступил мальчишке, а я бы Святослава и слушать не стал. Вот так-то вот, — вздохнул он и сухо, по-деловому, поинтересовался: — Кому шапку отдать, кому хозяйство сдать?
— А ты сам кому бы все вручил? — последовал ответный вопрос Константина.
Воевода почесал в затылке, посопел носом, поковырялся пальцем в дубовой столешнице и пожал плечами:
— А черт его знает. Из отцов-командиров мужики все славные, но для воеводства у них кишка тонка. Вон как у тезки твоего. Если только Стоян, когда от половцев вернется, да и то…
— А он чем плох?
— Консервативен больно. Мыслит увесисто, качественно, но чтобы разобраться с теми же гранатометчиками или, скажем, со спецназом, или поделить толпу: кого в саперы, кого в минеры, кого в тыловое обеспечение — тут уже надо иначе мыслить. Хотя, если бы он тут сидел, Рязань бы уцелела — осторожен, чертяка.
— Стало быть, ты, паршивец, до сих пор даже зама путевого себе не подобрал?
— Стало быть, так, — согласился Славка. — Получается, кругом облажался, то бишь полное служебное несоответствие. При себе хоть оставишь — в военной инспекции какой-нибудь? Или этой, как его, казни предашь? — с полнейшим равнодушием к своей дальнейшей судьбе и испытывая лишь одно легкое праздное любопытство, поинтересовался он. Как поступят с ним самим, его и впрямь не волновало, что воевода тут же и подтвердил, начав отстраненно, будто речь шла о ком-то другом, рассуждать вслух: — А что? Вообще-то правильно. Кто-то ведь должен отвечать за все эти безобразия? А тут парочку голов оттяпал, и народ сразу угомонится, справедливость княжескую славить начнет. К тому же не какой-нибудь липовый стрелочник на плахе окажется, а самый что ни на есть настоящий виновник.
— Настоящие виновники давно в лесу возле Ожска на крепких сучьях болтаются, — сурово обрезал его Константин — злость за сожженный дотла город до сих пор не выплеснулась из его груди, и раздражение, вызванное этим, время от времени прорывалось наружу. — Но ты прав. Казни я тебя тоже предам, хотя и втихую, чтоб только между нами.
— Ядом, что ли, напоишь? — недоуменно хмыкнул Славка. — А как же воспитательное значение?
— Дурак ты, боцман, и шутки твои дурацкие. Казнью, чтоб ты знал, на Руси называется любое наказание. Эх ты, второй год тут живешь, пора бы и запомнить. А тебя я, так и быть, сделаю военным инспектором, но только тогда, когда ты все наладишь и воспитаешь качественных заместителей, включая того, кто займет твое место. Так что напяль обратно шапку на свою бестолковку и чеши отсюда, паразит.
— Куда? — оторопел Славка.
— То есть как это куда?! — возмутился Константин. — Неужто неясно?! Людей организовывай — кому руины расчищать, кому ямы копать и погибших хоронить, словом, налаживай работы. Только со стенами не торопись! — крикнул он вдогон Вячеславу.
Тот остановился и недоуменно уставился на князя.
— Я вообще-то хотел их первым делом…
— Чтоб опять сгорели? Нет уж, раз так получилось, каменные ставить будем. Так что ты мне не только в городе все организуешь, но и мастеров отыщешь, которые по камню. Отыщешь и потолкуешь с ними — где они этот камень брали, много ли его осталось, хватит ли нам на стены или надо где-нибудь поблизости еще и кирпичный заводишко поставить. Опять же лучше там, чтоб рядом с сырьем, ну и так далее.
Говорил Константин сухо, деловито, сыпал конкретными неотложными задачами. Во-первых, их действительно кому-то следовало выполнять, а во-вторых, необходимо было загрузить друга на полную катушку, чтобы отвлечь от тягостных дум. И видя, как с каждым новым заданием плечи воеводы все больше расправляются (а то ишь, сгорбился, как столетний старик), князь воочию убеждался, что одной из своих целей он практически достиг. А то, что объем груза воистину титанический — ничего страшного. Так даже лучше. Промах тоже мелким не назовешь, а потому пусть искупает. Правда, ближе к концу напомнил:
— Только не вздумай сам всем заниматься. Первым делом прикинь, кто и что потянет. А уж когда повсюду расставишь старших, тогда и приступай.
— А мне-то что останется?
— Контроль! — рявкнул Константин. — Только первым делом ты мне пока одну бригаду из плотников организуй. Мы их в Ожск направим.
— Так он же уцелел? — попробовал было возразить Вячеслав. — Зачем им плотники?
— Чтоб посад мало-мальски восстановить, который после взрыва снесло. До зимы хотя бы бараки поставим, и то хорошо. Пусть народ знает, что князь о них заботится.
— Реклама, — понимающе кивнул Вячеслав.
— Балда. Если людей не дать, то они сами строиться начнут, а нам надо, чтобы они в мастерских вкалывали, особенно литейщики, кузнецы и те, кто порохом занимается. Забыл, что все запасы нужно заново восполнить? Ну и сами склады тоже восстанавливать надо. Узнай у Зворыки — он мастеров нанимал, которые его строили, и если они не погибли, то их тоже туда.
— Так ведь все равно пока хранить нечего, — усомнился Вячеслав. — Может, лучше все-таки вначале стенами заняться?