– Джентльмены, – приступил к своим обязанностям коронер, – нам предстоит прийти к согласию по двум главным вопросам. Первый – удостоверение личности погибшего, чьи останки сегодня освидетельствовали присяжные. Второй – установление времени и причины смерти. Начнем с обстоятельств, при которых были обнаружены фрагменты скелета.
Коронер начал по очереди вызывать свидетелей. Первым вышел фермер из Сидкапа, который заметил кости в овраге возле грядок.
– Когда грядки очищали от личинок в предыдущий раз? – спросил коронер.
– Два года назад в мае, перед тем как мистер Тэпер сдал их мне. Я тогда работал на том же самом месте и видел заболоченный овраг, но никаких костей ни в нем, ни где-либо еще возле грядок не было.
Коронер взглянул на присяжных. Человечек, которого я причислил к сапожникам, встал и хмуро спросил:
– Вы нарочно искали кости в овраге?
– Зачем? – опешил арендатор. – С какой стати?
– Не увиливайте, – насупился присяжный. – Отвечайте по существу.
Получив решительное «нет», сапожник мотнул крупной головой: ладно, мол, пока тебе сойдет это с рук. Допрос продолжился, и вызвали сержанта, обнаружившего в Эппинге кости правой руки.
– Вы наткнулись на них случайно? – задал протокольный вопрос коронер.
– Нет, я выполнял приказ Скотланд-Ярда обследовать все окрестные леса, пруды, овраги и колодцы. – Коронер промолчал, и сержант добавил: – После того как я отыскал руку, инспектор Бэджер вторично прочесал лес и нашел несколько костей туловища – это его личная заслуга.
– А почему вы обшаривали Эппинг? – спросил сапожник. – Вам кто-то специально указал на это место? Какое-то частное лицо?
– Нам не поступали сведения от частных лиц, – возразил Бэджер.
– Позвольте, – не унимался вредный присяжный, – сначала вы искали кости в Сидкапе, потом на берегу Крэя и еще где-то в Кенте и вдруг ни с того ни с сего очутились в лесу Эппинг в Эссексе. Кент и Эссекс не совсем рядом.
– Нам приказали расширить географию поисков, – невозмутимо ответил Бэджер.
– Вот оно что, – распалился сапожник, – я так и думал. Вы славно потрудились в Кенте, милях в двадцати отсюда, а затем явились в Вудфорд, прямиком пошли в лес и сразу обнаружили кости. Редкая удача!
– Ваша ирония неуместна, – покраснел Бэджер. – В Эппинге были кости, и мы нашли их; составлен протокол, привлечены свидетели.
Присяжные переглянулись, а сапожник хмыкнул от удовольствия.
– Считаю данный вопрос несущественным, – вмешался коронер, – и прошу не отвлекать представителей полиции по пустякам.
– Протестую! – крикнул сапожник. – Инспектора заранее уведомили, что в лесу Эппинг спрятаны кости.
Коронер призвал беспокойного присяжного к порядку и продолжил допрос. Вызвали Сэммерса, районного врача.
– Вы осматривали кости в морге? – спросил коронер. – Какие выводы можете представить следствию?
– Все кости принадлежат человеку мужского пола и относятся к одному скелету, – объявил врач. – К настоящему моменту недостает черепа, четвертой фаланги левой руки, надколенников, а также костей и суставов левой ноги, точнее голени, поскольку левая бедренная кость в наличии.
– Левая рука имеет врожденное увечье?
– Нет, палец был ампутирован, причем посмертно.
– Что вы готовы сообщить о покойном по итогам анализа костей?
– Это человек лет шестидесяти, ростом около пяти футов восьми с половиной дюймов, крепкого сложения, мускулистый, бодрый и моложавый. Состояние здоровья хорошее. Никаких серьезных заболеваний, кроме застарелой подагры правого бедренного сочленения, я не обнаружил.
– Причина смерти?
– Признаков насилия, ран и повреждений не выявлено. Вывод носит предварительный характер ввиду отсутствия данных о состоянии черепа.
– Вы заметили что-нибудь особенное?
– Тот, кто расчленял труп, знаком с анатомией. Кости разделены в соответствии с анатомической классификацией. Шейные позвонки целы и заканчиваются атлантом – это «почерк» знатока, поскольку невежда просто-напросто отрезал бы голову поперек шеи. Руки отделены вместе с лопаткой и ключицей, как будто для препарирования. Кости в сочленениях отторгнуты друг от друга аккуратно, не заметно ни царапин, ни зарубок.
– Кто, по-вашему, мог иметь такие познания и навыки?
– Вероятно, врач, студент-медик либо мясник, то есть лицо, привыкшее к диссекции трупов и ловко орудующее ножом.
– Протестую, господин коронер, – вскочил с места сапожник. – Доктор Сэммерс утверждает, что преступник – человек уважаемой профессии, представитель которой есть в числе присяжных.
– Оставьте меня в покое, – буркнул хмурый, большерукий субъект, который, как выяснилось, и вправду работал мясником в лавке.
– Нет, погодите…
– Замолчи, Поп, – пробасил широкоплечий кузнец и потянул сапожника за полы сюртука, принуждая сесть.
Мистер Поп не угомонился и потребовал, чтобы его протест внесли в протокол, а коронер в очередной раз попросил его вести себя прилично и не прерывать свидетеля.
– Сколько времени прошло со смерти покойного? – возобновил он допрос врача.
– Полтора года, не меньше. Насколько больше – визуально определить сложно: кости очистились от мягких тканей и в нынешнем своем состоянии сохранятся на долгие годы. Мое мнение вполне согласуется с показаниями господина арендатора: два года назад в мае никаких костей в Сидкапе он не видел.
– Не имеется ли специфических признаков, по которым кости можно идентифицировать?
– Я не нахожу особенностей, которые позволили бы установить личность погибшего.
– Следствие располагает описанием некоего без вести пропавшего лица, – сообщил коронер, взял лист бумаги и бесстрастно зачитал: – «Мужчина пятидесяти девяти лет, рост пять футов восемь дюймов, крепкого телосложения. Особая примета: перелом Потта на левой лодыжке». Проведенная вами, мистер Сэммерс, экспертиза костей подтверждает данные, которые я огласил?
– Судя по размеру скелета, человек был на полдюйма выше – пяти футов восьми с половиной дюймов; состояние костей свидетельствует, что их обладателю около шестидесяти лет. Перелом Потта не комментирую, поскольку кость левого голеностопного сустава до сих пор не найдена.
– Вы заявили, что покойный был на полдюйма выше без вести пропавшего мужчины. Значит, это разные люди?
– Неизвестно. Обнаружены не все кости ног, поэтому рост определен не с абсолютной, а с относительной точностью; я измерял длину бедренных костей и распростертых рук, и данные совпали. Покойный имел рост от пяти футов восьми дюймов до пяти футов девяти дюймов.
Коронер поблагодарил доктора и взглянул в сторону присяжных, чем не замедлил воспользоваться неукротимый Поп.
– Почему отрезан палец на левой руке? – спросил он.
– Фаланга пальца пока не обнаружена, поэтому мистер Сэммерс не в состоянии сделать выводы, – ответил коронер.
– А у того лица, чьи приметы вы, сэр, нам зачитали, этот палец был? – допытывался сапожник.
– В описании нет ни слова о его отсутствии.
– Может, инспектор Бэджер разъяснит суть дела? Или это тайна? В таком случае я снимаю вопрос, но меня беспокоит, как мы вынесем приговор, если наиболее важные факты от нас скрывают?
Коронер устало вздохнул, объявил, что допрос завершен, и резюмировал:
– На основании показаний свидетелей установлено следующее: покойный был пожилым человеком около шестидесяти лет, его рост примерно пять футов восемь с половиной дюймов, смерть наступила от полутора до двух лет назад. Личность покойного и причина смерти неизвестны. Процесс откладывается до получения новых данных. На сегодня все, господа. Заседание закрыто.
Две-три секунды в зале висела тишина, сменившаяся шумом отодвигаемых стульев и общим оживленным говором. У выхода я столкнулся с Сэммерсом, которого ожидала коляска.
– Вы в город? – спросил он. – Садитесь, подвезу вас к пятичасовому поезду. Если пойдете пешком, опоздаете.
– Спасибо, – обрадовался я, и через минуту мы уже катили к станции.
– Вот заноза этот Поп! – сказал Сэммерс. – Любопытный тип, между прочим. Социалист, агитатор, так и подхлестывает. Такие парни иногда полезны. Ведь некоторые его вопросы били прямо в цель.
– Наверняка и инспектор Бэджер того же мнения, – заметил я с улыбкой.
– Клянусь Юпитером, – засмеялся доктор, – Бэджер сидел как на иголках, ему пришлось оправдываться и изворачиваться.
– Вы полагаете, у него и вправду есть секретная информация от частных лиц?
– Все зависит от того, что вы называете информацией. Полиция не очень-то ретива, обычно ждет приказов, а инициативу проявляет крайне редко. Как там мистер и мисс Беллингэмы? Я познакомился с ними, когда они жили в Вудфорде.
Я не успел ответить: мы подъехали к станции, и в ту же минуту к платформе подошел поезд. Быстро пожав доктору руку, я выскочил из коляски и бросился к вагонам.
Всю дорогу я просматривал свои записи, стараясь извлечь из них некий скрытый смысл, но безуспешно. Потом я задумался над тем, как Торндайк оценит выводы следствия, удовлетворят ли его те сведения, что я собрал. Я так погрузился в себя, что не заметил, как мы добрались до Темпла. Когда я подходил к квартире профессора, сердце у меня едва не выпрыгивало из груди.
Увы, меня никто не ждал. Ни хозяина, ни Джервиса не было. Полтон в белом халате маячил в дверях лаборатории, держа в обеих руках какие-то плосконосые фигуры.
– Доктор отправился в Бристоль по срочному делу, – объяснил он, – Джервис с ним. Дня через два-три вернутся. Вам мистер Торндайк оставил записку.
Он достал с этажерки листок бумаги и протянул мне. Торндайк извинялся за внезапный отъезд и просил отдать Полтону заметки с моими комментариями, сделанными в Вудфорде. Я также прочел следующее:
«Суд по делу о завещании начнется послезавтра. Мы с Джервисом вряд ли поспеем. Не согласитесь ли вы присутствовать на слушании? Очень важно проследить за процессом и запомнить детали, которые, вероятно, не попадут в официальный отчет (его поручено составить клерку мистера Марчмонта). Доктор Пэйн подменит вас в амбулатории и посетит больных на дому (мы с ним договорились), так что вы со спокойной совестью можете отправляться на заседание.