ьно стеснена, но пытается держать марку. Ой, что это?
Внезапно сзади раздался шорох, а за ним – звон стекла: кажется, разбилось окно в одном из ближайших домов. Мы замерли, как вкопанные, и несколько секунд стояли, уставившись во тьму; затем Торндайк бросился наискосок через улицу, я – за ним. Когда все это случилось, мы успели пройти ярдов сорок вверх по Джон-стрит и теперь мчались к дальнему углу Генри-стрит. Маленькая улица была пуста, мы опять остановились и прислушались: мертвая тишина.
– Звук донесся отсюда, я уверен, – сказал Торндайк и снова припустил вперед, зазывая меня рукой.
Через несколько ярдов с левой стороны показался переулок, мы нырнули туда и в несколько прыжков достигли конца улицы. Слева, параллельно переулку, тянулся узкий проезд с дощатым тротуаром; добежав до угла и заглянув в проезд, я увидел велосипедиста, бесшумно катившего по направлению к Литтл-Джеймс-стрит.
С громким криком «Держите вора!» я устремился в погоню, но велосипедист рванул вперед, и я понял, что не догоню его. «Странно, – подумал я, – почему он едет так быстро, хотя педали крутит медленно?» В этот миг лучик фонаря выхватил из тьмы огромные колеса, и я узнал велосипед, который мы видели на станции. Беглец свернул на Литтл-Джеймс-стрит и исчез.
Скорость, с которой он передвигался, делала дальнейшее преследование бессмысленным, и я поплелся обратно, едва переводя дыхание и на ходу вытирая пот, – я был весь мокрый от этой беготни. Едва я возвратился на Генри-стрит, из соседнего переулка выскочил Торндайк и коротко спросил:
– Велосипедист?
– Ага, – ответил я, запыхавшись, – удрал. На таких колесах впору умчаться на край света.
– Похоже, он выслеживал нас от станции. Вы не заметили, Джервис, при нем был саквояж или что-нибудь еще?
– Сбоку висела трость, а больше я ничего не разглядел.
– Что за трость?
– Толстая такая, вроде малаккской, кажется, с рукояткой. Я увидел ее в момент вспышки фонаря.
– Велосипед оснащен фонарем? И каким же?
– Как я мог разобрать в кромешной тьме? Фонарь зажегся, когда этот тип поворачивал за угол, но светил очень тускло.
– Небольшое количество масла, накапанного на поверхность стекла, снижает яркость света, – авторитетно произнес мой коллега, – особенно если на дороге пыльно. Кстати, на Джон-стрит вышел какой-то мужчина – наверное, хозяин квартиры, где разбили окно. Давайте подойдем к нему.
Мы приблизились к дому, возле которого, тревожно озираясь по сторонам, в растерянности топтался незнакомый человек.
– Вы никого тут не видали? – спросил он, огорченно указывая на осколки.
– Мы как раз проходили мимо, – пояснил Торндайк. – Сожалеем о вашей потере, но и вы нам посочувствуйте: предмет, разбивший окно, швыряли в нас с целью убить или ранить.
– Как?! – опешил мужчина. – Кто это сделал?
– Неизвестно, – развел руками Торндайк. – Мы не смогли догнать злодея, он ускользнул на велосипеде.
– На велосипеде? – переспросил человек, подозрительно уставившись на нас. – Может, еще на воздушном шаре? Складно у вас получается. А какого дьявола, спрашивается, ему вас убивать?
– Это я и пытаюсь выяснить, – спокойно парировал Торндайк. – Кажется, дом пустой?
– Вам-то что за дело? Ну да, он временно не заселен. Я тут служу сторожем. Но какое отношение все это имеет к происшествию?
– Прямое. Мы с коллегой прогуливались перед сном по городу, – сказал Торндайк. – Некий предмет: камень, пуля или черт знает что – был брошен или выпущен в нас либо в меня лично, и я хочу установить его природу. Не откажите в любезности и позвольте на него взглянуть.
Сторож покосился сначала на Торндайка, потом на меня, повернулся к парадному входу и неприветливо махнул рукой вперед, пробормотав что-то вроде приглашения. Пропустив нас, он запер подъезд на ключ. Мы очутились в просторном холле. В углу прямо на полу стояла керосиновая лампа, которую сторож моментально подхватил, освещая нам путь.
– Идите сюда, – указал он пальцем на дверь в начале коридора, повернул ключ в замке и отпер комнату. – Это, вроде как, гостиная. – Он вошел первым, держа лампу над головой. – Вон видите, центральное окно вдребезги. Попадись мне этот мерзавец, я бы ему руки оторвал!
– С удовольствием помог бы вам, – усмехнулся Торндайк и кивнул на стену напротив: – Наверное, там отметина.
– Что такое? Неужели выстрел? – всполошился я, но, осмотрев стену, счел благоразумным промолчать.
Сторож не спеша приблизился и, подсвечивая себе лампой, стал внимательно разглядывать поверхность, Торндайк же тем временем быстро нагнулся, поднял что-то с полу и осторожно положил в карман жилета.
– Я не нахожу тут никаких отметин, – нахмурился сторож.
– Похоже, пуля угодила вот сюда, в боковую стену, – предположил Торндайк. – Да-да, конечно, ведь стреляли со стороны Генри-стрит.
Сторож пересек комнату и направил луч света в нужное место.
– А, черт! – злорадно крикнул он. – Вон там маленькая выбоинка, сорван кусочек обоев, и обнажилась штукатурка. Выглядит как след от пули, но вы говорите, что не слышали выстрела.
– Его и не было, – сказал Торндайк, – видно, палили из рогатки.
Сторож водрузил лампу на пол и принялся шарить вокруг, мы оба ему помогали, причем я едва сдерживал смех, видя, с какой серьезностью Торндайк вглядывается в пол в поисках предмета, который уже давно лежит у него в кармане. Мы так увлеклись, что вздрогнули, когда послышался удар в парадную дверь, затем второй, еще сильнее, после чего раздалось настойчивое дребезжание колокольчика у цокольного этажа.
– Полиция нагрянула. Сейчас устроят переполох из-за ерунды, черт возьми, – выругался сторож, схватил светильник и выбежал.
– Я ее поднял, – признался Торндайк, когда мы остались одни.
– Видел.
– Спасибо, что держали язык за зубами.
Дверь распахнулась, и вошел сторож в сопровождении дородного констебля, который окинул комнату беглым взглядом и одарил нас дружелюбной улыбкой.
– Бродяг развелась тьма-тьмущая, – посетовал страж порядка, осматривая разбитое стекло, – редкая ночь обходится без сюрпризов. Постоянно что-то ломают, бьют, дерутся. Я слышал, господа, вы проходили мимо, когда это случилось?
– Да, – ответил Торндайк и кратко рассказал об инциденте.
Констебль тщательно занес полученные сведения в блокнот и с усмешкой сказал:
– Все понятно. Стало быть, в ход пошли рогатки? Если дойдет до пращей, местным жителям не придется скучать.
– Вот как?! – рассердился сторож. – А разве вы не обязаны выследить и арестовать этих хулиганов? Они что, так и будут портить частное имущество?
– Арестовать? – издевательски переспросил констебль. – Мы-то их арестуем, а что дальше? Джентльмены из магистрата укоризненно погрозят им пальчиком: «Ай-ай, плохие мальчики, шалунишки!» – и выпустят за ворота, да в придачу выдадут по пять шиллингов на брата из фонда для бедных, чтоб они купили себе Библию с картинками. – Он сунул блокнот в карман и зашагал к выходу. – Вы сами будете искать пулю, или камень, или что там еще? – спросил он нас с Торндайком. – Тогда подметайте комнату. Но лучше бы вы предоставили разбираться полиции, – бросил он напоследок и, пожелав нам доброй ночи, отправился патрулировать улицы, а мы с доктором продолжили путь на юг, причем я не замедлил поинтересоваться:
– К чему такая секретность относительно пули?
– Во-первых, чтоб сторож ничего не пронюхал: к чему посвящать его в наши дела? А во-вторых, я знал, что констебль, проходя по улице и заметив свет в нежилом доме, зайдет проведать обстановку.
– И затем что?
– Затем я должен передать этот предмет ему.
– Он интересный? Я имею в виду, предмет?
– Еще бы! – посмеиваясь, ответил Торндайк. – Правда, я пока досконально не изучил его, но у меня имеется теория относительно его происхождения. Сначала я проверю ее, а потом доверюсь полиции.
– А мне вы доверитесь?
– Как только вернемся домой, если вы, конечно, сразу не уйдете спать. Я не удивился бы, учитывая, как мы устали.
Едва мы перешагнули порог, Торндайк велел мне зажечь свет и освободить край стола, пока он сходит в мастерскую кое за каким инвентарем. Я отогнул скатерть и, отрегулировав газовую лампу так, чтобы добиться оптимального освещения, с нетерпением стал ждать своего коллегу. Через несколько минут он вошел с инструментами: щипцами, тисками, пилой по металлу и бутылью с широким горлышком.
– Что там? – спросил я, заметив в бутыли металлический предмет.
– Я нашел эту «игрушку» в пустой комнате с разбитым окном, а придя домой, погрузил в дистиллированную воду; зачем – объясню позже.
С минуту-две он осторожно встряхивал бутыль, потом извлек оттуда щипцами какую-то небольшую штучку и подержал, пока с нее не стекла вода, после чего аккуратно положил на листок промокательной бумаги. Я нагнулся, вглядываясь, а Торндайк, стоя рядом, с любопытством следил за моей реакцией.
– Ну? – спросил он после недолгого молчания. – Что вы видите?
– Латунный цилиндр, – ответил я, – примерно двух дюймов в длину, тоньше стандартного карандаша с графитовым стержнем. С одной стороны цилиндр имеет заостренную форму в виде конуса, на его кончике – маленькое отверстие, в нем – стальная точка. Другой конец плоский, а в центре, вот тут, – указал я пальцем, – небольшой квадратный выступ, по размеру подходящий для ключа, каким заводят часы. На боку цилиндра вблизи плоского конца также заметно отверстие. Предмет, таким образом, напоминает миниатюрную гильзу, полую внутри.
– А вы обратили внимание, что, когда я держал цилиндр щипцами, чтобы с него стекла вода, она выливалась через отверстие на заостренном конце?
– Да, я заметил.
– Теперь поднимите его и встряхните.
Я выполнил приказ и, ощутив, как внутри цилиндра побрякивает что-то тяжелое, резюмировал:
– Там некое незакрепленное тело, которое занимает всю полость, ибо перемещается только вдоль.
– Отлично, – похвалил меня коллега, – описание почти научное. Так что это за объект?