ртами без градусной сетки.
– Отлично! – кинувшись к сундуку, обрадованно воскликнул Нифонт. – Танжер, Ифрикия, Джерба… Даже Кафа и Солдайя имеются. Так что, Иван, ты с нами? Тысяча чертей, вот уж меньше всего ожидал тебя здесь встретить!
– Аналогично, – пожал плечами Иван.
Судно заметно качало, и Нифонту стоило больших трудов не расплескать вино, разливая по кружкам.
– Ну, за встречу! – справившись наконец с этим непростым делом, подмигнул он.
– И за удачу, – откликнулся Иван. – Сказать по правде, ты и твои люди появились как нельзя более вовремя. Признаться, я уже и не думал спастись из лап старика Шарафа.
– Вот видишь! – рассмеялся Нифонт. – Сама судьба толкнула тебя к нашему делу.
Раничев покачал головой:
– Ты знаешь, мне по-прежнему не очень-то по душе лавры рыцаря наживы. Вы идете на Сицилию?
– Да, – кивнул «рыцарь наживы». – Там нас ждут.
– А мне бы нужно в Тунис… в Ифрикию, как его называют арабы.
– Там совсем рядом. – Нифонт пожал плечами. – Жаль, что ты не хочешь быть с нами… Что ж – твое дело, неволить не буду, смотри только, не пожалей.
– Да уж как-нибудь, – рассмеялся Раничев. – Ты вообще как оказался в Александрии? От Переяславля-то свет неблизкий.
– Неблизкий, – согласился пират. – Княжеский тиун Феоктист, старый пес, обвинил меня в колдовстве и безверии!
– Ого! Серьезное обвинение… Я бы сказал – костром пахнет!
– Еще бы. – Нифонт снова плеснул вина. – Пришлось срочно бежать в Кафу, наметки – ты знаешь – у меня еще и раньше были, и, как только Феоктист решил тащить меня в пыточную, я не стал дожидаться.
– Брат предупредил? – поднял глаза Иван. Младший брат Нифонта Истомина служил при княжеской канцелярии палачом-катом.
– Он… Царствие небесное…
– Что так?
– Я ж и его хотел забрать, да вот не удалось… Достали стрелою. Ничего, даст Бог, посчитаюсь еще с Феоктистом!
Раничев лишь недоверчиво скривился. Ага, посчитаешься, как же! Рыцарь удачи – профессия весьма прихотливая, и пиратское счастье – переменчиво, как настроение взбалмошной девицы. Нифонт откупорил второй кувшин и, выслушав сжатый рассказа Ивана – вполне лживый, конечно, но не без правдоподобности, – в свою очередь поведал, как мыкал горя в Кафе, вновь захваченной войсками Тимура-Кутлуга и Едигея.
– Едва и там не схватили, – поджал губы пират. – Преследовали как литовского послуха… пришлось покинуть этот негостеприимный город на первом же попавшемся судне – и сойти лишь в Александрии, хотел в Константинополе, но там слишком уж сурово проверяют корабельные списки – кто, да куда, да зачем? На что мне их глупые вопросы, тем более что в пути я близко сошелся с Акридием, шкипером. Этому парню давно уже надоело пахать на своего хозяина – прижимистого старикана Гвидо Ардженти. Нашлись у шкипера в Александрийском порту знакомые лихие ребята, ну а дальше уж нужно было просто-напросто выбрать приличный корабль и подходящий случай.
– Слушай, так ты, я смотрю, давно с Родины.
– Давно, – согласился Нифонт.
– Как там Лукьян, Авраамий?
– Да служат. Тебя все вспоминали, Авраам даже в княжий суд жаловался, просил помощи в твоих поисках. Олег Иваныч, князь, даже специальных людей собрал по твою пропавшую душу да по души убитых сватов и воеводы Панфила… Старшим Аксен назначен, боярина Колбяты Собакина сынок… Что-то медленно двигалось дело.
– Аксен? – с грустной усмешкой переспросил Раничев. – Ну ясно, что медленно…
Так, за беседами с Нифонтом, летело время. Три дня шебеку, носящую теперь гордое имя «Святая Инесса», мотало по волнам, то швыряя в поднебесье, то вновь кидая в покрытые злобной шипящей пеной зеленые водяные ямы. Зима – не лучшее время для навигации, но тут уж, как говорится, охота пуще неволи. Так, затянутый плотными тучами, остался по левому борту Кипр, а где-то впереди, на горизонте, замаячили белые стены Ираклиона – главного порта Крита. К радости весьма страдавшего от морской болезни Раничева, ветер постепенно стих, и изумрудно-лазурное море подставило солнцу плоские, чуть подернутые небольшой рябью спины успокоившихся волн.
Измученный и бледный Иван выбрался на палубу кормовой надстройки и наблюдал, как шкипер ловко орудует румпелем. Хотя дул небольшой ветер, но «Святая Инесса» рыскала, словно ищущий добычу волк. Судя по всему, Нифонт вовсе не собирался как можно быстрее оказаться в Сицилии. Похоже, ему было мало пленников и меди, хотелось чего-то еще… и разбойничья шебека озабоченно рыскала на перекрестье торговых путей. Хоть и не сезон, но… Бог милостив.
И в самом деле, Бог оказался милостив к рыцарям удачи – не прошло и пары часов, как вахтенный заметил на горизонте одинокий парус. Подбежав к бушприту, украшенному позолоченной мордой волка, Нифонт сделал стойку, словно вышколенный охотничий пес. Оживилась и команда. По знаку капитана пираты быстро опустили серые паруса, и шебека притаилась в засаде, сливаясь с серо-палевым ложем моря. Низкие борта не очень-то были видны издалека, лишь три тонкие мачты торчали средь волн. Все ждали, и даже Иван, против своей воли, чувствовал какой-то азарт, сродни тому, что бывает на псовой охоте. Вот-вот сейчас покажется дичь, рванут, заливаясь лаем, гончие, и пойдет потеха!
Корабль между тем приближался, уже стали видны белые треугольные паруса дау – небольшого арабского судна, маневренного и ходкого, с надежным корпусом из крепкого тикового дерева.
– Магометанин! – Шкипер растянул в улыбке обветренные губы. – Ну, помоги нам Пресвятая Дева!
Раничев стоял на корме рядом с ним, вполне хорошо представляя себе, что сейчас произойдет…
– Зеленую тряпку – на мачту! – распорядился Нифонт. – Всем приготовить оружие и затаиться.
Над передней мачтой – фоком – взвилось зеленое знамя, такое же, что и развевалось на корме быстро приближающегося арабского судна. Вот уже стали хорошо видны украшенные затейливой резьбою борта, капитан в белом тюрбане, свесившись через борт, что-то прокричал.
Нифонт – к тому времени водрузивший на голову чалму – ответил, и суда начал сближаться.
– Им знаком наш корабль, – обернувшись к Раничеву, подмигнул чернявый Акридий, шкипер, по национальности грек или сириец. – Встречались в Александрии. Магометанин спрашивает о здоровье капитана. Нифонт благодарит и приглашает в гости… Ага… Ну вот, теперь, похоже, пора!
Поплевав на руки, шкипер всем телом резко навалился на румпель. Судно дернулось, по команде Нифонта вспенили воду весла правого борта… и бушприт с маской волка, протаранив фальшборт, уткнулся в арабское судно, маленькое, куда меньше пиратской шебеки.
– А ну, ребятушки! – Бросив в море чалму, Нифонт вытащил из-за пояса широкую абордажную саблю. – С нами Бог и Святая дева!
Он первым перепрыгнул через борт дау, вонзив саблю в грудь попавшемуся на пути матросу. Арабы закричали, забегали по палубе, пытаясь отвернуть в сторону. Тщетно! На низкий борт мусульманского судна уже полетели, цепляясь, абордажные крючья.
Нападающих было не так много – севшие в Александрии люди шкипера плюс сорок гребцов… Тем не менее на корабле противника их оказалось еще меньше. С воплями, свистом и гнусной руганью пираты несколькими волнами бросились на добычу. Зазвенели сабли, и первые капли крови оросили чисто выскобленную палубу дау.
Раничев не принимал участия в атаке – исход скоротечного боя и так был ясен. Пираты имели явное преимущество в людях, да и решимости им было не занимать, а вот их противники… Они не очень-то и сопротивлялись, едва поняли, как глупо ошиблись. Арабский капитан что-то крикнул своим и, остановившись перед Нифонтом, протянул ему саблю.
– Разоружите всех, – с легким полупоклоном принимая трофей, распорядился пират. – Капитана и шкипера в мою каюту, остальных пленников в трюм… Кто это там истекает кровью? – Нифонт обернулся на одного из александрийцев, раненного копьем в живот. – Эй, Лука! Лука! М-да-а… Похоже, ему уже ничем не поможешь. Жаль, Лука хорошо умел управляться с парусом, лучше б на его месте оказался кто-нибудь из гребцов…
Связывая пленным морякам руки, абордажная команда пиратов препровождала их на узкую палубу шебеки. Иван с любопытством и жалостью рассматривал смуглолицых людей в белых одеждах, понуро спускающихся в черный зев трюма. Впрочем, кое-кто из пленников, похоже, был даже рад такому обороту событий. Ведь могло быть и хуже, прикажи капитан сражаться и умереть во славу Аллаха!
– Магометанин не владелец судна, просто наемник. – После допроса пленных, потягиваясь, поднялся на палубу Нифонт. – Потому и счел за лучшее не рисковать жизнью команды. И правильно, по-моему… Ума не приложу, что делать с их кораблем?
– Так разве плохо вместо одного судна иметь два? – вопросом на вопрос ответил Раничев. – В крайнем случае трофей всегда можно продать, и даже с выгодой. Что там у него за груз?
– Верблюжья шерсть. – Нифонт задумчиво посмотрел в небо. – Предлагаешь продать корабль? Ну-ну… А ты подумал, кто его будет вести? Управление парусами – сложная штука, этому учатся далеко не сразу. У нас таких всего восемь человек, за минусом убитого Луки. Остальные гребцы – шиурма. Да, они смелые парни, но что толку в их смелости, когда надобно умение? А его-то и нет. Некого мне поставить на чужой корабль, некого! И – это не лодка, чтобы тащить его за кормой на веревке. Что делать, придется топить, перегрузив часть груза на «Святую Инессу»…
Нифонт поежился под внезапным порывом ветра. На фок-мачте шебеки все так же развевалось зеленое исламское знамя – еще не успели снять.
– Капитан, – оставив румпель подбежавшему матросу из александрийцев, к борту, где стояли Иван с Нифонтом, подошел кормчий и, отчаянно жестикулируя, начал что-то быстро говорить по-итальянски, время от времени кивая на трофейное дау и показывая руками куда-то на юг, за линию горизонта. Бритое лицо пиратского капитана, вначале выражавшее скепсис, постепенно светлело; видно, Акридий предлагал вполне стоящее дело. Стоящее и, по-видимому, опасное…