– Но вообще это ненадолго, – покачал головой юноша. – О моих операциях с Кипром уже прослышали и хромой Мустафа и дядюшка Мисаил – а у них денег куда больше нашего, могут и целую фелюку нанять. Так что в скором времени жду разорения…
– Угу… – Раничев почмокал губами и задумался.
Думал он не столько о коммерческих и шпионских делах, сколько вот об этом парне, Георгиосе, сыне сербского воина, павшего на Косовом поле под турецкими саблями. Да, юноша ненавидит турок и готов помогать их врагам, как сейчас помогает Тимуру. А ведь Тамерлан обязательно нанесет удар первым, такое уж у него правило! Вот сейчас расправится с Индией, если уже не расправился, а дальше наступит черед других – Азербайджан, Багдад, Малая Азия. Разорение, пустыня и горечь. И еще – башни из человеческих черепов. Правда, Иван так ни одну из них и не видел, но вдруг? Надо это Георгиосу? А ведь это он, Раничев, втянул в это дело парня… Втянул, втянул, Иван Петрович, еще и радовался – вон какой помощник смышленый! Теперь вытягивай обратно, если не хочешь, чтобы мальчишка лишился другого уха, да что там уха – головы! Какой сейчас год на дворе – тысяча триста девяносто девятый. Уже через год, да, примерно через год-полтора железные гулямы Тимура пройдут по этой цветущей земле огнем и мечом. И напрасно будут умолять о пощаде жители Багдада, Халеба и многих других городов. Пощады не будет. Дойдет Тимур до Антиохии? А черт его знает, сейчас и не вспомнить. Турок точно разгромит, а дальше… Да ведь этот чертов Георгиос может на любой мелочи попасться, достаточно только если начальником городской стражи вместо зажравшегося сибарита и пьяницы Карзума-ичижи будет назначен более умный и знающий человек, который вычислит шпиона за пару недель, как это сделал покойный старик Шараф. Надо бы парню убираться отсюда куда подальше, хоть на тот же Кипр… А что, идея. Ну до зимы еще можно и здесь, а уж потом…
– Кипр? – переспросил Георгиос. – Что ж, Кипр так Кипр… Придется продать таверну.
– Ну это уж ты сам решай, без меня – кому продать, когда, за сколько… Думаю, вырученных денег тебе вполне хватит, чтобы завести в Фамагусте какое-нибудь дело.
Юноша кивнул:
– Думаю, что да. А ты? – Он посмотрел прямо в глаза Ивана. – А ты как же?
– А я вернусь на свою родину, Жора, – тихо сказал Раничев. – Туда, где ждет меня любимая женщина.
– Жаль… Жаль, что ты уедешь, Иван. – Георгиос вздохнул, в уголках глаз его внезапно выступили слезы. – Хотя, с другой стороны, я счастлив за тебя и знаешь, немного завидую… У тебя все ж таки есть родина. И семья.
– Ну семья и у тебя когда-нибудь будет. – Иван ласково потрепал парня по волосам. – Ну, гаси светильник и давай спать.
– Давай. – Согласно кивнув, Георгиос задул фитиль и, вдруг повысив голос, предупредил: – Там, в таверне, в углу, сидел один человек в синем плаще.
– А, горбоносый, с усами… Кажется, я его и раньше уже где-то видел.
– Конечно, видел. Это Келимбе Дивай. Он служит помощником начальника стражи и, говорят, метит на его место.
– А нам до него что за дело… Хотя… Ты думаешь, он узнал меня?
Георгиос кивнул:
– Думаю, что да. Слишком уж пристально он на тебя смотрел. И человек он неглупый.
– Это плохо, что неглупый, – задумчиво протянул Раничев.
На следующий день, с утра, Иван отправился на рынок – нужно было искать попутный караван. Наступившее утро было таким нежным солнечным и чистым, небо таким прозрачно голубым, солнце – ярким, а облака – ослепительно белыми, что хотелось вырезать всю эту картинку и, вставив в резную рамку, повесить на стену. На улицах гомонили торговцы, воины и крестьяне, приехавшие продать свой нехитрый товарец – зерно и оливки. Вездесущие мальчишки, перекрикиваясь, шныряли в толпе, повсюду слышались звоны колокольчиков водоносов.
Выйдя со двора таверны, Раничев свернул к мосту и уже подходил к набережной, как вдруг двое прохожих внезапно набросились на него, схватив за руки. Еще двое, подбежав неизвестно откуда, уперли в грудь короткие копья.
– Что такое? – оглядываясь по сторонам, громко возмутился Иван, заметив, что только что окружавшая его людская толпа мгновенно рассосалась, даже мальчишек – и тех не было видно.
– О том, что произошло, мы поговорим в другом месте, – любезно разъяснил Раничеву подошедший господин в синем плаще – горбоносый, тощий, усатый.
«Келимбе Дивай, – вспомнил Иван вчерашний разговор. – Помощник начальника стражи. А он и в самом деле неглуп. И весьма хваток».
– Я с большим удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – натянуто улыбнулся Раничев. – Особенно если их будет задавать мой старый друг, начальник стражи Карзум-ичижи.
Келимбе Дивай почмокал губами и язвительно усмехнулся:
– Ах, какая незадача! К сожалению, почтеннейший господин Карзум скончался вчера, отравившись несвежей рыбой. Теперь я занимаюсь его делами.
– Вот оно что… – Иван вздохнул. Дело оказалось куда как опасней, нежели он предполагал! Интересно, что от него нужно новоявленному «Мюллеру»? Просто любопытство? Попытка пролить свет на все обстоятельства гибели посланца султана Шарафа ас-Сафата? Может быть, может быть… Что ж, пока сопротивляться нет смысла – не выдюжить против пятерых… Эх, жаль нет с собой верной сабли… Ладно, поглядим, что дальше будет. Пока начальник местного «гестапо» довольно учтив и приятен. – Что ж, ведите, – подумав, покорно кивнул Раничев.
Пройдя боковыми улицами, они вышли к башне Двух Сестер и, обогнув ее слева, уперлись в ограду из мощных замшелых валунов, почти полностью скрытую от любопытных взглядов буйно разросшимися кустами жимолости. Нырнув в кусты, один из парней-стражников распахнул неприметную дверцу. Довольно тяжелую, из толстых дубовых досок.
– Прошу сюда. – Келимбе Дивай сделал приглашающий жест рукой.
Пожав плечами, Раничев, пригнувшись, вошел… Обычный двор. Только, пожалуй, слишком узкий и длинный, несколько приземистых каменных строений с малюсенькими оконцами, слева от входной двери – двухэтажный дом с увитой плющом колоннадой. Вообще довольно мило.
Они все сразу вошли в дом, видно, новоиспеченный начальник стражи решил не откладывать допрос на вечер – то ли спешил, то ли были у него еще и другие неотложные дела. Усевшись на низенькую софу пред небольшим столиком с чернильницей, пером и бумагой, Келимбе Дивай кивнул своим подчиненным, и те быстренько привязали задержанного к грубо сколоченному полукреслу, стоявшему напротив столика.
– Все свободны. – Выпроводив сопровождающих нетерпеливым жестом, начальник стражи неожиданно широко улыбнулся Ивану. – Я так рад был встретить тебя, почтеннейший господин, ты даже себе не представляешь как!
Ох, не понравилась его улыбка Раничеву, не понравилась…
– Хочешь знать, почему ты здесь? – Келимбе Дивай подался вперед, словно собрался выклевать арестанту глаз своим длинным крючковатым носом. – Объясняю. Во-первых, ты подозреваешься в мошенничестве, а это – преступление против Бога.
– Так пусть это судят муфтии! – огрызнулся Иван.
– Во-вторых, – ничуть не смущаясь его репликой, продолжал начальник стражи. – Ты организовал убийство господина Шарафа ас-Сафата, присланного сюда самим султаном.
– Докажите!
– Докажем, есть у нас и свидетели. В-третьих…
– Ах, еще и «в-третьих»!
– Будет еще и «в-четвертых»… Так вот, в-третьих – ты, уважаемый господин, не кто иной, как соглядатай Железного Хромца Тимур-Аксака!
– Хм… Интересно, что же в-четвертых? – пожал плечами Иван.
– А в-четвертых, – Келимбе Дивай снова улыбнулся, – ты – главный организатор и соучастник отравления его милости султана Баркука!
– Ага, оказывается, я и султана отравил… и часовню разрушил, и…
– Помолчи, не то отведаешь плетей, – поморщился начальник стражи. – Не ты сам, но напутствуемая тобой зинджка по имени Зейнаб! Она и есть отравительница, и именно ты доставил ее к границам Египта, о чем свидетельствовал почтеннейший купец Ибузир ибн-Файзиль.
– Да-а… – устало протянул Раничев. – Ибн-Файзиль, похоже, совсем рехнулся…
– Нет, он очень мудрый и осмотрительный человек. Он выбрал жизнь и богатство, а не смерть на плахе.
– Ну плаха от него не уйдет, – вскользь заметил Иван. – Вздорные обвинения. Чего же тебе от меня нужно? Чтоб я признался?
– Ты обязательно признаешься, когда поближе познакомишься с нашим палачом, – лучезарно улыбнулся Келимбе Дивай. – Но мне бы не хотелось пока прибегать к крайностям. Лучше побеседуем, как все почтенные люди. Назовешь мне сообщников – капитанов кораблей, киприотов, поставщиков вина… всех перечислил?
– Я должен подумать.
– Подумай. – Начальник стражи согласно кивнул. – Я тебя не гоню… Но и время тянуть не позволю. Не скрою, у тебя лишь два пути – признание и быстрая смерть или – пытки, признание и смерть мучительная, долгая, лютая.
– Нечего сказать, хороший выбор, – невесело пошутил Иван. – И как ты собираешься обеспечить мне быструю смерть? Ведь это зависит вовсе не от начальника стражи.
– Яд, – коротко отозвался тюремщик. – Примешь его по пути в Каир. Ну как, согласен?
– Я подумаю…
Кивнув, Келимбе Дивай поднялся с софы и позвал стражников, которые и препроводили арестованного в один из приземистых каменных амбаров. Темно, душно, противно… Хорошо хоть соломки на пол постелили, все ж мягче спать.
– У тебя время – до ночи, – уходя, предупредил Келимбе Дивай.
Со скрипом захлопнулась дверь, и Раничев устало опустился на пол. Вот попал так попал. И кажется, отсюда не убежишь. А ведь хорошо бы еще предупредить Георгиоса, чтоб сматывался, пока не поздно, не дожидаясь продажи таверны. Что ж делать-то, Господи? Ага, Господа вспомнили, Иван Петрович? Ну-ну… А вы б лучше пословицу вспомнили – «На Бога надейся, а сам…» Вспомнили? Вот и отличненько. Теперь думайте, как отсюда выбраться. На помощь снаружи рассчитывать нечего, сам, только сам, как Штирлиц. Чего он там из спичек-то выкладывал, когда высчитывал, где мог проколоться и как это дело исправить? Ежика, кажется… Нет, не вспомнить. Да здесь и ситуация немного не та… Что вообще хочет в этой жизни любезнейший господин Келимбе Дивай? Денег? Славы? Высокой должности? Похоже, всего сразу – ну-ка, лично задержал организатора убийства султана! Слава и почет великому Келимбе, звезду Героя на грудь, как Гамалю Абделю Насеру… А ведь ничего этого чертов «гестаповец» может и не получить. Не те времена. Мамлюки в Египте – как пауки в банке, все власть делят, друг друга подсиживают. Умер султан – а Баркук был правителем авторитетным – что в государстве? Правильно, смута. А в мутной воде… Так, быстренько вспомнить, кто наследник? Эх, черт, совсем голова не варит. Ну вы историк, Иван Петрович, или кто? Не знать мамлюкских династий Египта, это уж совсем ни в какие ворота. А еще интеллигентный человек, директор музея! И.о. пока что, но все-таки… Да, «История Азия и Африки» уж такой хитрый предмет, обычно его мало кто знает, да и не любит никто, опять же оттого что не знает. Большую половину студентов спроси – ну Пол Пота с Хо Ши Мином еще вспомнят, а о всяких там Сукарно-Сухарто – вряд ли. А вы вспоминайте, Иван Петрович, чего разлеглись на соломке? Спать хотите? Ничего, скоро выспитесь… вечным сном, ха-ха-ха! Над кем смеетесь? Над собой смеетесь. Так как же с Египтом? Э-э-э… Ведь курсовик когда-то писал, правда о более позднем времени, но все же… Ага! Фарадж! Фарадж! Тринадцатилетний мальчик, султан из рода бурджитов, сын и наследник отравленного Баркука! А что происходит в любой стр