«Око за око» — первыйроман эпопеи «Вечный миг», о жизни человека до Рождества Христова. Востросюжетной, увлекательной форме автор размышляет о попытках духовного поискалюдей до прихода в мир Спасителя, во времена язычества. Это — их борьба за своюсовесть. Блуждающие, как в потёмках, ибо не было тогда Света Христова, просвещавшегомир, они даже не всегда понимают этой борьбы. И то, что считает, например,своим поражением главный герой романа эллин Эвбулид, который жертвуетсобственной свободой и жизнью, чтобы не погубить других людей, в итогеоказывается главной его победой. Как, наоборот, уверенный в том, что победил,римлянин Луций Пропорций, терпит сокрушительное поражение, окончательно убиваясвою совесть…
Евгений Георгиевич Санин
ОКО ЗА ОКО
(Вечный миг – 1)
исторический роман
Светлой памяти моей матери,
открывшей мне неведомый мир
античности.
Предисловие
Когда-то этакнига называлась «Колесница Гелиоса»…
Вышедшая в 1993-мгоду 100-тысячным тиражом, она сразу же завоевала заслуженную любовь читателейи до сих пор является одной из самых «зачитанных» книг в библиотеках ипопулярной на сайтах любителей исторической литературы. Однако, несмотря наэто, автор во время своего воцерковления переосмыслил свой роман, и, крометого, написал большой эпилог, закончив, таким образом, сюжетные линии главныхгероев, чего не было ранее. Но работа не прекратилась и на этом. В итогепоявилась задумка большого романа-эпопеи «ВЕЧНЫЙ МИГ», включающего в себя 5книг: «Око за око», «Завещание бессмертного», «Солнце Правды», «Время Оно»,«Небесных якорь».
Роман-эпопеяпрослеживает судьбу целого рода от 2-го века до Рождества Христова до серединыпервого века, апостольских времен — на пути к Христу.
Пролог
Последняя треть второго века до нашей эры вступала на изнемогающую отлюдских бед и страданий землю.
Всюду, куда только ветер доносил звуки человеческого голоса, где шумели города, зеленели пашни, цвели сады, —люди воевали или готовились к войне.
Германцы — с фракийцами, сарматы — с предками славян, парфяне — с армянами: не было такогодня, чтобы где-нибудь не скрещивалисьбулавы с мечами, махайры с копьями, пики с палицами, чтобы не лилась человеческая кровь послекороткого свиста нашедшей свою жертву стрелы.
Слезы и смерть правили миром в то жестокое время. И все-таки жизнь брала свое.
Как выросшие каким-то чудом среди гранитных скал былинки,таилась на земле любовь,жило искусство, дарила людям недолгое счастье нежность.
Во Фракии и Германии, в Парфии и Армении рождались дети, они отстраивали разрушенные города,возрождали выжженные сады и создавали поэмы и статуи, которые до сегодняшнегодня поражают наше воображение.
Но было на земле и такое место, где пепелища зачастую так и оставались пепелищами, а руины — руинами.
Имя ему — Средиземноморье.
Первые две трети века пронеслись по многим его городам, грохоча обитыми гвоздями калигами римскихсолдат, сверкая серебряными орлами их непобедимых легионов, скрипя колесами обозов,наполненных награбленным добром.
Стон и проклятья стояли над развалинами столиц и поселений, надбесконечными вереницами вчерашних пахарей и гончаров, кузнецов и поэтов, женщини детей, уводимых угрюмыми легионерами в рабство.
Казалось, не было в мире силы, которая могла бы спасти человека, будьон царем или рабом, от неумолимых римских когорт…
Сокрушив в начале века Карфаген, Рим стал безраздельногосподствовать вЗападном Средиземноморье. Но уже вскоре это показалось ему недостаточным. Высмотрев новой жертвой Сирию,он подкупом, обещаниями и угрозами собрал вокруг себя многочисленных союзников и разгромил царство Антиоха Великого, вся «вина» которогозаключалась в том, что он попытался присоединить к себе Грецию, чье богатство давно уже притягивало жадные взоры самого римского сената.
Затем настал черед и самих союзников.
Первой участь Сирии разделила некогда могущественнаяМакедония.
Римский консул Эмилий Павел в битве при Пидне нанес страшное поражение царю Персею и провел его передсвоей триумфальной колесницей по ликующим улицам Рима.
Потом подошла очередь острова Родос и Ахейского союза. Лучшиелучники мира, воинызнаменитой македонской фаланги, ахейские пехотинцы-гоплиты теперь сами стали рабами и подданнымивеликого Рима. Былаотправлена в Италию заложниками и тысяча знатных греков.
Но даже это не спасло Грецию от римского владычества.
В печально знаменитом 146-м году до Рождества Христова почтиодновременно с разрушениемКарфагена был стерт с лица земли цветущий город Коринф. Оставшиеся в живых его жители былипроданы в рабство, и с этого часа великая эллинская страна потеряла свою самостоятельность,превратившись в римскую провинцию1 Ахея или по-римски Ахайя.
К началу 620-го года от основания Рима2 в число таких провинций,из которых наместники, иримские купцы, и ростовщики выкачивали все богатства, уже входили Италия, Сицилия, Корсика, Сардиния,Македония, Испания…
«Вечный город» напоминал огромную акулу, переваривающую добычу и уже жадно поглядывающую на весьостальной мир, как бы собираясь заглотить его целиком. Останавливало его лишь то, что в последнее времяослабела армия республики, и все неспокойнее становилось в самом Риме.
Воспользовавшись этим, восстала Испания. Упорно держаласьв течение вот уже семилет ее небольшая крепость Нуманция. Вновь ожила свободолюбивая Сирия, а в пограничной с Италией Сицилиипоявилось целое царство восставших рабов.
И, тем не менее, Рим продолжал оставаться самыммогущественным и ненасытнымгосударством мира. Поправить его финансовые дела, дать новых рабов и земли могла только новаяпровинция. Становилось ясно, что недалек тот день, когда римские легионы превратят в нее еще односвободное царство. Нокакое?..
Впонтийских гаванях и пергамской библиотеке, в александрийском мусейноне и афинских термах, виудейских дворцах и даже в далеких галльских хижинах только и говорилось об этом…
Частьпервая
«Если раб увидит во сне, что он освобожден, это означает смерть. Иботолько она освобождает раба от господина и от труда."
Из «Сонника» Артемидора
ГЛАВАПЕРВАЯ
1.Филоромей1
В мужской половине скромного дома Эвбулида, состоявшего, как ибольшинство афинских жилищ, из двух комнат-клетушек, задолго до рассветасобралась вся его семья. Морской ветер порывами налетал на дверь, и в обогретоелишь пламенем жаровни помещение доносилось влажное дыхание аттической зимы. СамЭвбулид, молодой эллин с открытым, рано располневшим лицом, сидел за низкимстоликом и перекладывал из ларца в кошель серебряные монеты.
— Сто пятьдесят пять, сто пятьдесят шесть, сто пятьдесят семь, —приговаривал он, посматривая сияющими глазами на жену и детей. Те, в своюочередь, неотрывно следили за каждым его движением.
Крупные монеты с профилем Афины Паллады выглядели вызывающе среди убогойобстановки: старых клине-лежанок, грубых сундуков, дешевой глиняной посуды поуглам.
Единственнойдорогой вещью в доме был мраморный канделябр в виде вазы, купленный хозяиномполмесяца назад в лавке римского торговца.
... В тот день, засидевшись в харчевне, Эвбулид явился домой навеселе ипрямо с порога заявил жене:
— Радуйся, Гедита, с этого дня мы начинаем новую жизнь!
— Этого нам только не хватало... — проворчала Гедита и с укором взглянулана мужа. — Дети голодные, а ты тратишь деньги на вино. Небось, еще и угощаешьсвоих друзей, любителей выпить за чужой счет...
— Глупая женщина! Я говорю правду! — воскликнул Эвбулид. — У нас теперьесть своя собственная мельница!
— А может, новый дом или земельный участок за городом?
— Будет тебе и участок! И новый дом, и дорогая мебель с фигурныминожками. Все будет! Но сначала нам принесут целую гору денег, которую я одолжилу одного оч-чень важного и хорошего человека!
— Иди спать, Эвбулид! — не поверив ни одному слову мужа, усталопосоветовала Гедита. — Да, и когда принесут эту гору денег, не забудьпредупредить, чтобы сняли обувь за дверью...
Однако Эвбулид, вопреки обыкновению, не спешил на свою половину. Хитроприщурившись, он вытянул вперед руку, которую до этого держал за спиной, ипоказал канделябр.
— Значит, не веришь! А это тогда что?
— О, боги! — всплеснула руками Гедита, глядя на вырезанное в центреканделябра изображение Гелиоса, мчащегося в своей колеснице. Белые лошади, богв лучистом венке, разные животные, страшные скорпион и рак на его пути были,словно живые. — Неужели в Афинах есть еще люди, которые могут позволить себетакую роскошь?..
Гедита проворно вытерла руки о край хитона, осторожно дотронулась дорозового мрамора. Камень был нежным и гладким, как кожа ребенка. Подняла намужа недоуменные глаза:
— Откуда это?
— Из самого Рима!
— Тебе дал его на время кто-то из твоих римских друзей? Надолго? Хорошо,если на весь завтрашний день, чтобы дети смогли вдоволь налюбоваться им!..
Загадочно усмехаясь, Эвбулид поставил канделябр на столик, закрепил наподставках-лепестках три бронзовых светильника, залил их маслом и поднеспоочередно к каждому раскаленный уголек.
Весело затрещали фитили. Яркие язычки пламенинаполнили комнату непривычно ярким светом.
— Как красиво... — прошептала Гедита.
— Еще бы! — важно заметил Эвбулид. — Ведь я купил этот канделябр каксимвол нашего будущего богатства. И, зная твой несносный характер, какдоказательство того, что я не лгу!
— Так он — наш?!
— Так же, как и этот твой заплатанный хитон!
— И, значит, мельница с целой горой денег...
— Мельница и двенадцать мин!1
— … правда?!
Всю ночь Эвбулид не спал, обсуждая с женой, как счастливо они заживут,когда мельница начнет приносить им доход. Это уже не остатки от наследстваумерших родителей и не жалкие пособия государства, которые едва позволялисводить концы с концами!
Эвбулид быстро успокоил Гедиту, что долг — дело обычное, многие афиняне