передадут мне мысли даже мертвого! Но я и сам вижу своих рабов насквозь. Каксчитаешь — о чем сейчас думает этот негодяй?
Квинт кивнул на египтянина, который, вздрогнув, еще быстрее стал водитьтряпкой по сапогам. Эвбулид взглянул на раба и предположил:
— О чем еще может думать всегда голодный раб?.. Наверное, слышит вкусныезапахи и хочет есть. Ты позволишь Армену накормить его на кухне?
— А это ты сам спроси у него! — предложил Квинт.
— Но ведь ты... вырвешь у него за это язык!
— Конечно!
Римлянин, с усмешкой взглянув на растерявшегося Эвбулида, сам обратился крабу:
— Как ты посмел не ответить моему другу? Египтянин вздохнул и стал водитьтоскливыми глазами по комнате.
— Квинт, не надо! — не выдержал Эвбулид, жалея, что поддержал этотразговор.
Но римлянин не унимался.
— Значит, ты и мне не хочешь отвечать? — с угрозой спросил он раба. —Знаешь, как я поступаю в таких случаях? А ну выбирай, что тебе дороже — языкили голова, с которой ты сейчас же распростишься за неподчинение господину?!
— Квинт! — закричал Эвбулид, с ужасом глядя на сжавшегося раба. Понимая,что еще мгновение, и египтянин не выдержит этой пытки, он хлопнул в ладоши: —Эй, повар!
— Да, господин? — тут же послышалось из кухни.
— У тебя все готово?
— Конечно!
— Вноси!
Эвбулид, словно ненарочно, встал между Квинтом и рабом и стал показыватьгостю, на какое клине ему забираться.
Собственноручно пододвинул для удобства под ноги римлянина маленькуюскамейку. Остывая, Квинт погрозил рабу кулаком, забрался на покрывало и лег,опираясь на левую руку.
4.Званый ужин
Повар, приветливо улыбаясь, внес небольшой столик, уставленный блюдами изрыбы и мяса. Между ними стояли мисочки с острыми приправами и соусами. С этихвозбуждающих аппетит блюд греки всегда начинали свои пиры.
— А где же яйца? — нахмурился Квинт, придирчиво осмотрев столик.
— Я думал, что здесь, в Афинах... — начал было Эвбулид, но Квинт оборвалего:
— Я не собираюсь менять своих привычек ни в Риме, ни в его провинциях!Раз заведено моими предками начинать трапезу яйцами и заканчивать ее яблоками,пусть твой повар так и сделает!
Эвбулид жестом поторопил повара выполнять приказание гостя, и пока тотвозился на кухне, выскочивший из угла раб надел на головы пирующим венки изроз. Помогая ему ровнее уложить венок, Эвбулид почувствовал, как дрожат рукиегиптянина.
— Вот это другое дело! — обрадовался Квинт, замечая в руках вбежавшегоповара миску с яйцами. — Молодец!
Повар зарделся от похвалы.
Квинт заметил это и сдвинул брови:
— Но я уверен, Эвбулид, что твой повар — большой мошенник и плут!
— Это не мой повар — я нанял его сегодня на агоре!
— Какая разница! — продолжал злословить в адрес переминавшегося с ноги наногу повара Квинт. — Все они рады отщипнуть кусок от чужого добра! Мы в Римедержим их в кулаке, и чуть что — наказываем розгами. А у вас, говорят, одинповар так обогатился остатками со стола своего господина, что купил себе десятьбольших домов!
— Ты, наверное, слышал это в цирюльне? — улыбнулся Эвбулид.
— Это еще почему?
— А потому, что тот повар, кстати, звали его Мосхион, и служил онДеметрию Фалерскому, построил себе не десять, а три дома. Хотя, справедливостиради, надо сказать, что он, действительно, был большим мошенником, и в Афинахдаже высокопоставленным семьям приходилось страдать от его наглости.
— И этот из того же теста! — подвигаясь к столику, проворчал Квинт. — Всерабы и вольноотпущенники — воры и мошенники!
Он поводил над блюдами рукой, не зная, с какого начинать. Наконецостановил свой выбор на дымящейся колбаске. Обмакнув ее в щедро сдобреннуючесноком подливку, поднес к дрогнувшим от нетерпения губам.
— О-у-гмм! — промычал он, вонзая в нее крепкие зубы.— М-мм!
Эвбулид с недоумением покосился на зажмурившегося от наслаждения гостя.Квинт расправлялся с колбаской так, словно сидел у походного костра, а не втребующем уважения афинском доме. Видя, как тают в мисках колбаски и мясо,Эвбулид заторопил повара, чтобы тот вносил новый столик.
При виде перемены блюд глаза римлянина заблестели. В огромной чаше,обложенный яблоками и зеленью, истекал розовым соком поджаренный до румянойкорочки заяц. В маленьких кастрюльках млечно белели сочные кальмары, алеливареные крабы, чернели особым способом приготовленные куски черноморскогоската. Вид толстобокого угря, круто засыпанного крупинками соли, вызвал уКвинта восторг.
— Да таким угрем не побрезговал бы сам владыка морского царства — Нептун!— воскликнул он, вырывая обеими руками целый бок у свернутой в кольцо рыбины. —Но, Эвбулид! — в его голосе зазвучал упрек. — Ты хочешь, чтобы я умер от жажды?Где вино? Почему я до сих пор не вижу вина? Эвбулид заколебался1, но всеже дал повару знак принести ойнохойю и кратер2.
Огорченный тем, что выпитое раньше времени вино приглушит вкусовыеощущения пирующих, повар принялся разбавлять вино водою. Квинт, наблюдавший заего действиями, не выдержал:
Ты что, — вскричал он, — «питье для лягушек» решил подать старому воину?!
Повар поклонился, скрепя сердце плеснул в кратер еще немного вина, но,увидев, что лицо римлянина наливается кровью, отставил кратер в сторону и налилв кубок гостя неразбавленное вино прямо из ойнохойи.
— Вот так-то оно лучше! — заметил Квинт и, осушив кружку, глазамиприказал повару снова наполнить ее. Насмешливо покосился на Эвбулида: — А ты,старый воин, будешь цедить эту болотную жижу?
Эвбулид, не переносивший насмешек, тоже приказал вконец расстроенномуповару налить себе неразбавленного вина. Перед тем, как выпить его,вопросительно посмотрел на Квинта:
—Как будем молиться?
—А как всегда! – махнул тот рукой. – Возблагодарим богов за то, что они дали намвсе это! Когда умрем, ничего ведь уже не дадут! – хохотнул он.
—Как это? – не понял Эвбулид. – А наше посмертное существование в подземномцарстве Аида?
—Это все басни ваших философов да поэтов. Мы, римляне, в них не верим! — отрезалКвинт. — И хоть сирийцы, египтяне, иудеи, да и вы, эллины, сегодня пытаетесьубедить нас в обратном, мы до конца будем верны вере наших предков! Умрем, ивсе! Лично я не пожалел бы собственного брата, если б он даже только помыслилиначе! Убил бы вот этой самой рукой!
—Но…
—Боги дают нам блага только в этой жизни. Поэтому надо брать от этой жизни все!И никаких «но»! — стукнул кулаком по краю столика Квинт. — И вообще мы живем сними по принципу — ты мне, я тебе! А если они не выполняют наших просьб, то мыможем и высечь их!
—Как это высечь?
—Очень просто. Взять фигурку провинившегося перед тобой бога, затем прутик, и…Ну а если случается общая беда, мы делаем так всем народом! Что ты такуставился на меня? Что-то имеешь против?
Эвбулидне стал спорить с гостем. Он вдруг понял ответ на утренний вопрос Гедиты,почему римляне, все до единого, так жестоки. С такой верой действительно можнотворить в этой жизни любое зло, не опасаясь последствий! Теперь он знал, чтонадо было ответить жене. Но что бы это изменило?
«Авот Диоклу надо объяснить! — неожиданно подумал он. — А то сегодня он, кажется,неправильно понял меня. Так и жизнь проживет, заботясь лишь о временном исовершенно не думая о вечном. Добиваясь в этой жизни для себя благ всемиправдами и неправдами. Как римляне. Сразу же после этого званого ужина поговорюс ним!»
Решивтак, он поднял свой кубок и примирительно произнес:
— Ну? Кто бы ты ни был, Зевс, но, если это имя тебе нравится, я ипризываю тебя им. Даруй мне истинное благо, прошу ли я о нем или нет, и отвратиот меня зло даже в том случае, если я его домогаюсь.
— Неплохая молитва! — одобрил Квинт. — Только я всегда прошу Юпитерапосылать мне то, что он сам считает для меня благом. Боги лучше нас знают, чтоименно нам нужно!
— Так считал и наш великий Сократ!
— Возможно. Мы, римляне, немало взяли от вас, эллинов. Но, — Квинт поднялпалец, украшенный золотым кольцом, — это большая честь для вас!
— А помнишь Карфаген? — поспешил перевести тему разговора Эвбулид. Толькотеперь он стал замечать, как изменился Пропорций за те десять лет, что они невиделись. — Как мы грелись с тобой у одного костра, как страдали от жадноститорговцев? Как пили кислое вино из виноградных выжимок и восторгались им, хотяоно было пригодно только для рабов!
— Костер? — удивленно переспросил Квинт. — Вино из выжимок?! Насколько япомню, в нашем римском лагере всегда было прекрасное кампанское!
— А костер, Квинт? Ну, вспомни: ты еще укрылся моим плащом!
— Нет! — покачал головой Пропорций. — Торговцев помню, проститутокпомню... Но костер...
— А приезд Сципиона Эмилиана?
— Спрашиваешь!.. Его появления мне не забыть никогда, ведь он едва неприказал своим ликторам отрубить мне голову за, как он выразился, полнуювакханалию в моей центурии!
— Да, он крутой человек!
— Еще бы! Но если б не он, мы до сих пор торчали бы под Карфагеном.
— И погонял же он нас тогда на учениях! Я едва волочил после них ноги! —пожаловался Эвбулид.
— Без тех учений пунов нам было не одолеть! — строго заметил Квинт. — Ибез порядка, что навел Сципион, тоже.
— А помнишь, как ночью, без единого шороха, мы полезли на высокую стенукрепости?
— Как не помнить! Нас вел тогда за собой сам Тиберий Гракх. Но знаешь,меня давно интересует один вопрос: я вызвался на эту рискованную вылазку потому,что нужно было как-то заглаживать вину перед консулом. И потом, в случаеуспеха, меня ждал дубовый венок за храбрость и слава. А вот что ты, эллин,забыл на той стене?
— Не знаю!.. — пожал плечами Эвбулид. — Ваш Тиберий, вызываядобровольцев, так горячо говорил по-эллински перед нашим отрядом, что ноги самивынесли меня к нему!
— Это могло плохо кончиться для тебя! — заметил Квинт.— Особенно после